«Молитвы я ему, конечно, возносить не буду… – благодушно думала эрна Кэдвен, намыливая тощую спину спутницы. – Но вот хвалебную песнь сложить – запросто! И даже с большим удовольствием».

Вымыть голову… боги… оттереть спину восхитительно жесткой мочалкой! Мыло диллайн, верно, варил тоже сам – настоящее душистое мыло, прямо-таки роскошное, не чета тем склизким здоровенным брускам, что полагались по чину прапорщику ир-Марен – по одному в месяц. Оно пахло детством, домом… волосы от него распушились, а дубленая шкура ролфийской офицерши приобрела несвойственную ей мягкость. Чудеса, настоящие чудеса…

– Вот это, я понимаю, волшебство, – умиротворенно мурлыкнула Грэйн, встряхивая волосами. Отросли уже, кстати… пора стричь, а то окажется вдруг, что коса длиннее, чем полагается по уставу. – Интересно, а ножницы у него найдутся?

– Можно спросить, – пробурчала Джона, с тоской проводя расческой по остаткам кос. – У него смотри сколько всего есть.

Жесткие и густые, высыхая, волосы шуриа тут же вставали дыбом, и если судить по тому, что чувствовали руки, женщина теперь походила на ободранный черноголовый одуванчик.

Можно себе только вообразить, как разочаруется Вилдайр Эмрис, узрев такую неказистую добычу.

А с другой стороны, с прежней прической она бы завшивела, как любая бездомная бродяжка. И по лесу особенно не побегаешь, и купание в ледяном ручье окончилось бы фатально: мозговая горячка – штука смертельная. Но кос-то, отращиваемых с самого детства, все равно очень жалко. Хорошо хоть голова все еще на плечах – и то утешение.

Глядя, как ловко ролфи управляется со стиркой одежды, Джона попросила научить и ее, никогда прежде этим делом не занимавшуюся.

– Тоже мне наука, – фыркнула Грэйн. – Сначала намочить в воде и намазать мылом, потом во-о-от так руками тереть, а затем сполоснуть. И так несколько раз. Пока чистым не станет.

Получилось не сразу, но худо-бедно от грязи избавились.

– Мне тоже надоело в заскорузлых подштанниках ходить. Да и панталончики неплохо бы чистые надеть, верно? – усмехнулась ролфи, отмечая прачечные успехи имперской аристократки. – Ты – молодец, Джоэйн.

Шуриа с сомнением осмотрела белье. По какой-то причине у ее слуг выходило лучше. Скорее всего, из-за частой практики, не иначе.

Добрый хозяин не только оставил купальщицам по куску полотна, чтобы они могли прикрыть наготу, пока будет сушиться одежда, он еще и ужин приготовил.

Кроликов! Прекрасных, вкусных, нежных кроликов. С капустой, чабрецом, сушеными грибами и прошлогодними яблоками потушил, а не просто кинул в котел куски мяса. И эти кролики так пахли, что пока Грэйн и Джона донесли до рта первую ложку, чуть сами не захлебнулись слюной. Мясо просто таяло во рту. Аристократка и прапорщица, разом утратив все манеры, с урчанием набросились на угощение, как оголодавшие кошки. Сок тек по подбородку Джоны, а руки сами тянулись за добавкой. После ежатины желудок шуриа ликовал.

«Была б я в штанах, пришлось бы расстегивать ремень, – подумала Грэйн, поглаживая живот и сыто отдуваясь. Блаженная истома разливалась по телу томительно-сладкой волной. – Это все не по-настоящему. Это не может быть по-настоящему! Видно, нас все-таки убили… или так крепко ранили, что я лежу сейчас без чувств, в бреду, и грезится мне чудесная сказка… Подземный чертог, где всего вдоволь, гостеприимный колдун с золотыми глазами… И пусть! Раз это все бред, тогда и стесняться нечего»!

Приключения героев в ролфийских сказаниях одной только баней и пиром не ограничивались. Впрочем, героями преданий обычно были могучие воины, а чудесными их хозяйками – прекрасные девы, но этот момент эрну Кэдвен не смущал. Это же сон, а во сне всякое может случиться. И нет тогда смысла бояться и стесняться, ведь это не наяву, это всего лишь видение…

Вот ролфи стесняться и не стала. Для полноты счастья не хватало еще и выпить чего-нибудь такого же чудесного и вкусного, как и волшебная еда… для начала.

– Не знаю, как насчет пичужек… но накормил он нас как на убой. Хорошо! Жалко, эля нет… Я бы выпила… нет, я бы напилась.

«Потому что если это все-таки не сон, а явь, – подумала она, – лучше бы мне напиться».

– Я бы тоже выпила. Немного… глоточек вина, не больше, – поддержала ролфийку Джона.

А когда та покосилась вопросительно, пояснила:

– Я не люблю хмельного. Шуриа пьют очень мало.

Может быть, когда-то давно, еще до нашествия ролфи и Проклятья Сигрейн, сородичи Джоны и знали толк в питии, но жестокое протрезвление на грани Порога быстро отучило их от хмельных радостей. До замужества и придворной службы леди Янамари вообще была трезвенницей.

– При дворе Атэлмара Седьмого пили все, пили много. Пришлось учиться. Вот уж я намучилась, – вздохнула она. – Но сейчас… сейчас для полного счастья не хватает только кубка с вином.

Грэйн неожиданно погладила шуриа по плечу. Переживала.

«Как все, оказывается, просто, – удивилась Джона, поглядывая на исполненную сочувствия девушку. – Чтобы ролфи не кусались и не рычали, их надо хорошо кормить и вдосталь поить. Ну, и за ушком чесать иногда. За такое открытие не грех и выпить».

И тут, словно подслушав мысли и разговоры женщин, вернулся диллайн. И не один, а в обнимку с увесистым кувшином. Характерной такой формы – пузатенький, с тонким узким горлом.

Обрадованная Джойана лихо подмигнула соратнице:

– Ох! Ну вот! А ты говорила, что не бог. Все твои желания исполняются, стоит их только произнести. Каково?!

«Все-все желания? Вот так-таки и все?» – нет, ролфи не сказала этого вслух. Зачем? – колдун на то и колдун, чтоб услышать и понять, какие еще желания могут возникнуть у молодой, здоровой и сытой ролфийки, ежели ее напоить… Впрочем, желания эти даже оформиться еще не успели, не то что возникнуть, но… Пусть диллайн поостережется.

Собственные нескромные мысли развеселили Грэйн, а молчание колдуна еще и подзадорило, и она ляпнула уже бесстрашно, предвкушающе потирая руки:

– А ведь мы потом можем и проверить, бог или не бог… – И ухмыльнулась, шалея от собственной смелости.

А проклятый диллайн все равно молчал! Но сладкое ягодное вино разлил, однако, на троих. Грэйн отпила и протянула с легким разочарованием:

– Девчачье питье! Вот у нас в форте Логан…

В форте Логан пили все, что горит, особенно зимой, когда долгими-предолгими ночами единственным развлечением обитателей крепости было изготовление напитков по новым рецептам. От перечисления ингредиентов, входивших в состав знаменитой «Свинки», нежную графиню точно бы вывернуло, а классическую «фрэнгеновку» или «комендантшу» гнали чуть ли не из портянок. Диллайнская ягодная наливочка такого эффекта, конечно, не даст, но… Грэйн чокнулась с повеселевшей Джоэйн и лихо опрокинула стаканчик. И чуть не задохнулась от неожиданности. «Девчачьим» напиток только казался, а эффект… Эффект был. И немедленный.

Джоэйн хихикнула и сверкнула зубами в игривой улыбке, и ролфи вдруг поняла, что на ее собственных губах гуляет точь-в-точь такая же бесстыжая улыбочка, а во взгляде, устремленном на этого потрясающе красивого, золотоглазого Локкиного сына, отчетливо светится вполне конкретный интерес. Щеки ролфи вспыхнули, она смущенно отвела глаза и подтолкнула шуриа локтем, мол, ты что, тоже? В ответном тычке от Джоэйн читалось откровенное – ага, и я!

«О-ой… – с пьянящим головокружением подумала Грэйн. – Ой-ой-ой…»

«Ай-ай! – радовалась Джона. – Хорошо-то как! Как замечательно сидеть возле очага сытыми и чистыми, без страха смотреть друг на друга, смеяться, пить вкуснейшее вино и флиртовать с прекрасным колдуном. А главное – жить!»

Молчание колдуна ролфи уже не пугало и – вот чудеса! – почти не раздражало, разве что подзадоривало. Немногословность на Ролэнси считалась за добродетель, к тому же под рукой у Грэйн имелась шуриа, в общении с диллайн гораздо более опытная… Может, у них вообще так принято – все время помалкивать?

«Надо выяснить!» – решила эрна Кэдвен и тут же обратилась за разъяснениями, уже не удивляясь тому, как хрипло звучит ее голос: