– Состояние донора?

– По-прежнему напуган, нервозен. Может, инъекцию транквилизатора?

– Ни в коем случае! Никаких искусственных торможений, хите. Мы спустимся через четверть часа.

Передав Кларе пластиковые папки, Гроссе тщательно запер cейф и двери кабинета. Коридор административного отделения был пуст. Рабочий день кончился, из сотрудников остались Только дежурные стационара. Гроссе и Клара направились в ротивоположную от выхода сторону, туда, где коридор заканщвался глухой стеной. Так, по крайней мере, считали работники клиники. Гроссе снял изоляционный футляр с висевшего нa груди “медальона” - и в ту же секунду часть стены ушла сторону, обнажив темный проем.

Едва они ступили в проем, стена сомкнулась позади них.

.Некоторое время их окружал полный мрак. Потом в глаза ударил прямоугольник света, и Клара первая шагнула в кабину. Лифт устремился вниз, в подземную часть здания.

…Узкие серые коридоры с редкими, наглухо закрытыми дверьми петляли и разветвлялись, подобно лабиринтам египетских Пирамид.

Глубоко под землей, в недрах холма, на котором гордо возышалась клиника, укрылась еще одна, не менее обширная, но никому не известная, где тоже безраздельно царствовал Гросc. У нее имелась своя тщательно засекреченная клиентура, персонал, свои ученые и уникальные специалисты. Подминая клиника сотнями тончайших нитей переплеталась с верхней, пользуясь ее лабораториями, богатым эксперименальным опытом, ее сырьем. Верхняя клиника служила своеобрaзным полигоном, опытной базой для Нижней, составляя единое, нераздельное целое.

…Остановившись у одной из дверей, Гроссе приказал подождать. В небольшой, облицованной серым камнем комнaте, где всю мебель составляли кровать, тумбочка да стул, водились двое: пожилая женщина в халате и юноша в полoсатой больничной пижаме. Юноша уставился на вошедшего oкруглившимися от страха глазами.

– Здравствуй, Джо, - по-приятельски приветствовал его Гроссе.

Юноша ответил дробным стуком зубов.

– Тебе холодно? Ты простудился? - Гроссе потянулся к лбу.

Тот дернулся в сторону.

– Это доктор, Джо. Он хочет узнать, нет ли у тебя темпeратуры, - успокаивающе сказала пожилая женщина.

Ее подопечный лишь затравленно переводил взгляд с одного на другого, еще глубже отодвигаясь в угол постели.

– Не дури, Джо! - Гроссе повысил голос. - Я должен обследовать тебя, измерить давление, пульс, послушать сердце. Только и всего.

– Чего меня обследовать, - наконец заговорил юноша срывающимся голосом. - Зачем меня схватили, зачем привезли сюда? Что вам от меня надо? Я совершенно здоров. Слышите? Совершенно! - Он был близок к истерике.

Гроссе молча ждал.

Отважившись на протест, юноша тут же обмяк, сдался. Его круглые черные глаза наполнились слезами. Всхлипывая, шмыгая покрасневшим носом, он жалобно затянул:

– Выпустите меня отсюда. Ну пожалуйста. Очень вас прошу.

– Почему ты решил, что тебя не хотят выпустить? - Подсев поближе, Гроссе взял холодную вздрагивающую руку Джо, заговорил доверительно и грустно, глядя ему в глаза: - Понимаешь, глупыш, какая штука… Ты очень серьезно болен. Мы не хотели тебя пугать. Но ты сам вынуждаешь сказать тебе об этом…

– И что же теперь со мной будет? - тихо спросил Джо.

– Все будет как надо, если доверишься мне. Одна очень маленькая, совсем легкая операция, и ты снова здоров. Снова на воле, со своими друзьями. И с мамой, которая шлет тебе поклон и просит быть мужественным. Ведь ты у нее единственный сын. Единственная надежда.

– Вы видели маму?! - вскричал юноша. - И она знает, что я здесь?

– Глупыш. Разве может быть иначе? Тетушка Бетси просила меня о помощи. Кому, как не ей, знать о твоей болезни. Тебя увезли силой, уж не обессудь, она уверяла: добровольно в больницу не пойдешь.

– И то верно. Не пошел бы… - Лицо юноши просветлело, упоминание о матери оказало магическое действие.

– Так как, Джо, доверяешь мне? Будешь делать все, кaк я скажу?

– Да, доктор… - еле слышно прошептал Джо.

– Я не сомневался в твоем благоразумии. А теперь пойдешь за тетей Гретой. И помни: операция совсем легкая, неопасная. Ты ничего даже не почувствуешь, обещаю тебе.

Гроссе ободряюще похлопал юношу по плечу и вышел иЗ палаты. Клара, ожидавшая в коридоре, присоединилась к нему.

– Мне надо переговорить с реципиентом, - обронил от не оборачиваясь. - А ты пока проверь, все ли готово к транcплантации.

Клара молча свернула в боковое ответвление коридора, Гроссе проследовал в отсек для богатых клиентов.

…От неоновых светильников, скрытых в панелях стен, в большой просторной комнате было светло как днем. Мягкая удобная мебель, телевизор. Широкая механизированная постель, при необходимости легко превращающаяся в операционный стол, кресло, каталку.

– Хэлло, сэр! - Голос Гроссе бодр, дружелюбен. - Как спалось?

– И вы еще спрашиваете! - Худосочный человек с усталым морщинистым лицом, полулежащий в кресле, недоволен. - Видно, вы забыли, доктор, что имеете дело с занятым человеком. Каждая моя минута - деньги! Я не могу себе позволить столь преступно обращаться со временем.

– К сожалению, сэр, мы пока не научились выращивать доноров, как инкубаторских цыплят. Мы отлавливаем их как охотники дичь, с одной весьма существенной разницей: за такую охоту легко можно поплатиться собственной головой. По нашим правилам “улов” не должен превышать двух особей в год. Однако нам пришлось пойти на дополнительный риск, поскольку мальчишка, пойманный десять дней назад, по своим данным оказался для вас непригодным. Моим ребятам пришлось снова выйти на охоту… что, кстати сказать, найдет отражение в вашем счете. Ну а что касается “драгоценного времени”, так смею заверить: если бы сейчас вы не “теряли” его, то в очень скором будущем его у вас не осталось бы вовсе. Результаты радиоизотопного исследования подтвердили - опухоль злокачественна. А это, как понимаете, конец! - Гроссе сделал выразительную паузу, поудобнее устроился на диване и продолжил: - Однако мы вовремя блокировали опухоль, и это позволит нам удалить печень, заменив ее здоровой…

– Именно поэтому я и обязался перевести на ваш счет астрономическую сумму, - не преминул напомнить клиент.

– “Астрономическая сумма” - плата не только за мое мастeрCTBO и мой риск. Прежде всего это плата за вашу жизнь.

– Не будем ссориться, - отступился усмиренный клиент, обозначенный в досье инициалами Р. О. - Я только хотел бы знать: когда мною займутся?

– Сегодня, мой друг. Сейчас… Если вы нас не задержите.

– Я задержу вас?! - удивился клиент. - Да я…

– Небольшая формальность. Согласно нашему договору вы Обязуетесь сохранять полнейшую тайну, в чем и дадите сейчас расписку.

– Сейчас? Перед операцией? Неужели нельзя?…

– Нет, -сухо оборвал его Гроссе. - Нельзя. С этим вопросом мы должны покончить до операции.

– Ладно, давайте вашу бумаженцию, - согласился. Р. О, Гроссе протянул отпечатанный на машинке текст.

– Вам нужно переписать его собственной рукой, поставить дату и подпись.

Когда пациент кончил писать, Гроссе внимательно все прочитал, сложил расписку вчетверо, спрятал в нагрудном кармане халата.

– За вами придет сестра. И верьте, причин для беспокойства нет - я работаю без брака.

Когда близким Клары стало известно о ее связи с Эрихом Гроссе, “с этим сыном висельника”, реакция родителей оказалась столь бурной, что привела к разрыву с семьей.

В те годы Гроссе с головой ушел в исследовательскую работу, ставил опыт за опытом. Он наладил тесные контакты с видными учеными-медиками, имел доступ в самые секретные лаборатории, занимался хирургической практикой под руководством светил хирургии. Его время было расписано по минутам.

Клара все терпела. Она всегда была под рукой и постепенно сумела стать Гроссе необходимой. Он проникся к ней определенным доверием, и все же круг ее обязанностей и полномочий был строго ограничен. Она знала ровно столько, сколько он разрешал. Клара чувствовала, как мало места ей отведено в его мыслях, сердце, в его времени. Но вынуждена была мириться, потому что понимала: иначе этот человек не может.