– Но…

Хейнс пожал плечами и, изобразив на лице улыбку, открыл дверь и вновь оказался на улице. Чувство щемящего беспокойства исчезло, сменившись глубоким унынием, и он понял, что миссия его провалилась.

Они знали так мало о врачевании, хоть и старались изо всех сил! Вся история медицины пронеслась перед мысленным взором Хейнса с ее поразительными успехами и безнадежными поражениями, и он понял, что даже его случай находится за гранью их понимания. Это прозрение, как и обретение речи, было полной загадкой; его осенило после долгого и мучительного напряжения, в тот самый момент, когда он смотрел на врача, и вслед за этим пришло отупляющее чувство провала.

Тем не менее это не было заключение врача-онколога, скорее он мыслил категориями обычного лечащего врача.

Ответ напрашивался сам собой, но был слишком невероятен, чтобы в него можно было поверить! О существовании телепатов подозревали, но не таких, которые могли бы с одного взгляда извлечь из глубин памяти целые страницы когда-то прочитанных книг. Нет, это еще неправдоподобнее, чем внезапное пробуждение к жизни отдельных участков памяти, вызванное видом этих двух людей, встретившихся на “го пути.

На углу он остановился, томимый чувством безысходной тоски, устало размышляя о постигшей его неудаче. Увидев в в нем возможного покупателя, к нему подбежал мальчишка-газетчик.

– Свежие “Новости дня”! - забормотал он привычную скороговорку. - “Сенсация” и “Курьер”! Все об ужасном крушении поезда! Газету, мистер?

Хейнс вяло пожал плечами: - Не надо!

– Блондинка убита в ванне, - разносчик пытался соблазнить покупателя. - Все о ракете, летящей на Марс! - Он всячески старался найти уязвимое место.

Однако этот невнятный жаргон едва доходил до сознания Хейнса. Он уже двинулся на другую сторону, усиленно растирая виски, как вдруг новый мощный импульс безжалостно толкнул его назад к продавцу газет. Нашарив в кармане какую-то мелочь, он бросил пять центов на стопку газет и,.оставив без внимания протянутую руку, взял номер “Сенсации”.

– Козел! - Мальчишка вслух выразил свое мнение и бросился подбирать деньги.

На первой странице этой жалкой газеты уже не было фотографии, и Хейнс нашел нужное ему сообщение с некоторым трудом. “Ракета на Марс отправляется в среду” - заголовок был набран стандартным крупным шрифтом, а под ним располагался текст на три четверти колонки… “Первый полет человека на Марс состоится в срок”, - заявил сегодня репортерам Джеймс Оглеторп. Скепсис ученых не поколебал бизнесмена, он претворяет свои планы в жизнь: как и задумано, его экипаж вылетит на Марс в среду, 8 июня. Строительство закончено, двигатель проходит последние испытания”.

Хейнс бегло просмотрел всю страницу, отмечая наиболее характерные детали. Автор был довольно сдержан, однако его ироничные замечания снабдили Хейнса всей необходимой ему информацией. Ракета вполне может взлететь; люди подошли наконец вплотную к покорению других планет. И ничего о существовании какой-нибудь другой ракеты. А это значит, что та, другая, должно быть, строилась втайне, в безнадежной попытке опередить Оглеторпа.

Но все это не имело значения. Важно было расстроить все эти планы! Ни в коем случае не должны люди совершить этот полет! Это решение было нелепо, но к нему не годились мерки простого здравого смысла. Его долг состоял в том, чтобы не допустить подобного полета, и… обсуждению это не подлежит.

Он быстро вернулся к газетчику и хотел уже было тронуть его за плечо, но почувствовал, как протянутая рука дернулась, стараясь избежать контакта. Мальчишка, видимо, уловил это движение.

– Вам газету? - оживленно начал он, быстро повернувшись и еще не узнавая незнакомца. - А-а… это вы. В чем дело?

– Откуда идет поезд на Нью-Йорк? - Хейнс вытащил из кармана двадцать пять центов и бросил монету на пачку газет.

Глаза у мальчишки снова заблестели.

– Пройдете четыре квартала вниз, повернете направо и там прямо, пока не упретесь в станцию. Сразу ее увидите. Спасибо, мистер.

Тот факт, что телефонный справочник может служить источником информации, был первым и последним радостным открытием Хейнса, и то, что первый Оглеторп в списке оказался цветным чистильщиком улиц, не могло его омрачить. И вот он с трудом тащился в направлении центра города, машинально отсчитывая номера, которые ни о чем не говорили; их совершенно.очевидно объединяла система простой арифметической прогрессии независимо от улиц.

Плечи его ссутулились, глаза ввалились, и глубокие морщины сошлись на переносице. У него начался долгий приступ мучительного, раздирающего легкие кашля, потом все успокоилось. Это было какое-то новое проявление, так же, как и чувство тяжести в области сердца. И повсюду был этот тошнотворный запах людей, бензина и табака - затхлая смесь, от которой невозможно было укрыться. Он поглубже засунул руки в карманы, чтобы случайно не коснуться кого-нибудь из прохожих, перешел улицу и направился к дому, который искал.

Какой-то мужчина входил в лифт, и он машинально последовал за ним, испытывая облегчение при мысли, что ему не придется тащиться по лестнице.

– Где я могу найти Оглеторпа? - неуверенно спросил он лифтера.

– Пятый этаж, комната 405. - Мальчишка распахнул дверь, и Хейнс проследовал в указанном направлении, сразу же оказавшись в отделанной блестящим металлом приемной. В ней было с полдюжины дверей, однако он сразу же заметил дощечку с надписью “Джеймс X. Оглеторп, личный кабинет” и неуклюже двинулся вперед.

– Вам назначено, сэр? - Девушка появилась словно чертик из коробки, придерживая рукой дверь, которая преграждала ему путь. Лицо ее выражало крайнее разочарование, и в этом, возможно,.крылась причина ее резкого тона. Затем она произнесла сакраментальную фразу Горация, охраняющего мост: - Господин Оглеторп сейчас занят.

– У нас ленч, - коротко ответил Хейнс. Он успел заметить, что за едой люди чувствуют себя свободнее.

В руках у нее появилась маленькая записная книжка. Внимательно изучив ее, она сказала:

– Приглашение на ленч у меня не записано, г-н…

– Хейнс. Доктор Лертон Хейнс. - Он кисло улыбнулся, небрежно вертя в руках 20-долларовую бумажку. Было очевидно, что для всех деньги являются слабым местом. Взгляд ее остановился на купюре, и в голосе появилось некоторое замешательство.

Продолжая рыться в записной книжке, она сказала:

– Ну конечно, видимо, г-н Оглеторп договорился с вами уже давно и просто забыл мне сказать…

Он слегка кивнул ей и положил купюру на край стола.

Не отрывая взгляда от его руки, она сказала:

– Присядьте, пожалуйста, я сейчас поговорю с г-ном Оглеторпом.

Через несколько минут она вышла из кабинета и подмигнула ему.

– Он совсем забыл, - сказала она Хеййсу, - но я уже все уладила. Сейчас он выйдет, доктор Хейнс. Вам повезло, он сегодня еще не завтракал.

Джеймс Оглеторп оказался гораздо моложе, чем предполагал Хейнс, хотя, возможно, этим и объяснялся его интерес к ракетам. Он вышел из кабинета, надвинув на лоб фетровую шляпу, из-под которой вились черные волосы, и оглядел незнакомца с головы до ног.

– Доктор Хейнс? - осведомился он, протягивая большую и сильную руку. - Похоже, мы собирались вместе позавтракать.

Хейнс быстро встал и слегка поклонился, прежде чем собеседник успел схватить его за руку. Оглеторп явно не обратил на это внимания и продолжал как ни в чем не бывало:

– Эти телефонные разговоры иногда просто вылетают из головы. А вы не тот самый специалист по раку? Кто-то из ваших друзей был здесь несколько месяцев назад по поводу финансовой поддержки ваших исследований.

Они вошли в лифт, и только когда двери открылись и они направились в ресторан, расположенный в этом же здании, Хейнс сказал:

– На этот раз я приехал не за деньгами. Меня интересует ракета, строительство которой вы финансируете. Мне кажется, из этого выйдет толк.

– Я в этом уверен, хотя вы один из немногих, кто верит в успех. - На лице Оглеторпа отразились одновременно интерес и осторожность. Он сделал заказ и повернулся к Хейнсу.