Резко мигнула настольная лампа. Рядом с ней на кипе исписанной бумаги появился новый листок, сверху донизу заполненный формулами. И не как-нибудь - рукой Лакимэна, его мелкими аккуратными закорючками. Едкая смесь восторга и испуга захлестнула Лакимэна, он чуть не задохнулся от нее.

– Ладно, сдаюсь, - с трудом выдавил он. - Сейчас я скажу вам о своем желании.

– Простите, мистер Лакимэн, - очень тихо ответил старик, - но речь шла об одном желании. Я исполнил его, не так ли? Никто не виноват, что вы не поверили мне сразу. Прощайте.

Лакимэн удивленно повернулся к гостю, но увы - того в кабинете не было, никого не было, да и не могло быть в этот вечер в этом кабинете. Полумрак, бумаги, книжные ряды вдоль стен… Стараясь не смотреть на освещенный угол стола, Лакимэн поднялся, подошел к окну, открыл его и застыл, вдыхая свежий лесной воздух. И совсем как в детстве, его ресницы играли с золотыми крестиками звезд… удивительная ночь… покой, словно все, подлежащее счету, давно рассчитано… покой, если отбросить слабое, но назойливое влечение к столу - повернуться, хотя бы издали взглянуть на тот листок…

Окно так и осталось открытым.

Первые строчки почти полностью совпадают с уже проделанными оценками… почти полностью… но почему дальше так неожиданно… совсем простой, замечательно остроумный ход… и это соотношение, обведенное рамочкой - оно стоит двух рамочек… так-так…

Лакимэн поудобней устроился в кресле, придвинул стопку чистой бумаги и принялся за расчеты. Постепенно глаза его расширились, на лице выступили красные пятна. Отбросив карандаш, Лакимэн уставился невидящим взглядом в потолок.

Рука нащупала сигареты, он жадио затянулся, выключил лампу. В комнату осторожными серыми струйками просачивался рассвет.

Чарлз Лакимэн до конца своих дней сожалел, что репутация фантазера не позволила ему обнародовать правдивую картину своего предсказания. Он сообщил обо всем только одному человеку - своему другу Лео Косситу, но этого оказалось вполне достаточно, чтобы легенда стала доступна всем. Кому не известна очаровательная болтливость великого Лео! Впрочем, на этот раз Коссит легко избежал очередного порицания.

Еще бы! Ведь именно он экспериментально обнаружил трижды парадоксальный эффект Лакимэна.

ВИКТОР САВЧЕНКО ГОСТИНЕЦ ДЛЯ ПРЕЗИДЕНТА

Участок - две с половиной тысячи акров земли между сельвой, океаном и заливом - принадлежал самому президенту компании. На виллу президент не пожалел средств: этот причудливый гибрид старины и модерна напоминал скорее сказочный замок, который сам, без помощи архитекторов и строителей, в одну ночь вырос из земли, раздвинув густую траву и кустарники. Стояло это сооружение на открытой зеленой площадке. Вокруг ни дорог, ни тропинок, только взлетная полоса, на которой голубел одинокий спортивный самолет.

Джюр Перейра, двухметровый здоровяк с мясистой физиономией и черной гривой волос, глянул на стол, и в добрых воловьих глазах его засветилось удивление. На некрашеной столешнице стояло блюдо с горой свежеподжаренных отбивных, нераскупоренные винные бутылки, толстые ломти хлеба, баночки с приправами.

– Не угодно ли перекусить с дороги? - пригласил тощий человек лет тридцати, в сером лабораторном халате. - О делах - потом…

– И это вы называете перекусить! - Перейра лукаво подмигнул и плюхнулся в кресло во главе стола, куда садился, только хозяин, когда сюда приезжал.

Человек в халате тоже сел за стол.

– Вы уж простите за однообразие. Сэм у нас вообще-то прирожденный гурман, но если приходится стряпать самому - вся фантазия побоку. Ведь можно было наделать бифштексов, эскалопов, антрекотов…

– Да полно, - промямлил Джюр с набитым ртом. - Зато сытно.

Он сперва отрезал ножом тонкие ломти, потом отложил нож и стал откусывать мясо прямо с вилки. Подбородок его заблестел, губы покраснели от горчицы и перца.

Тощий жевал нехотя, за компанию и не сводил глаз с гостя. Гора отбивных быстро таяла. Джюр расстегнул пиджак.

Серые глаза тощего как-то потеплели, когда Джюр принялся подбирать хлебом подливу с тарелки. Тут подоспел Сэм с новой горой отбивных.

– Ну, черти? - добродушно ругнулся Джюр. - Вот это прием! Хотите, чтрб я лопнул?

Однако с энтузиазмом принялся за новую порцию и встал из-за стола заметно потолстевшим.

– Ну черти! - сказал он еще раз и рыгнул. - Мерси. А теперь давайте рассказывайте.

– Мне думается, лучше показать, - тощий тоже встал. - Пойдемте, все увидите сами.

Бетонные ступени подвала загремели под тяжестью Перейры.

В подвале воняло.

Джюр поморщился, но промолчал. Тощий отворил двери справа, из них несло свинарником и азотно-туковым заводом.

Джюр нерешительно застыл на пороге. Посреди тесной комнаты в кафельной лунке стоял шар метра полтора в диаметре, похожий на огромный гриб-дождевик, в него был вставлен сверху стеклянный конус. Тощий молча зачерпнул из ящика ведро отрубей, сыпанул в раструб конуса. Поверхность шара содрогнулась, как вздрагивает шкура лошади, ужаленной слепнем, пошла складками и вмиг обволоклась зловонным газом, выходящим из пор. Тощий щелкнул тумблером - загудела вытяжка, газ едкими язычками пополз под потолок. Воздух очистился. Перейра, облегченно вздохнув, подошел поближе. Оболочка шаровидного тела напоминала свиную кожу, только более пористую и голую. Отруби в конусе убывали, “дождевик” распухал, или это показалось? Нет, не показалось. Когда “дождевик” сожрал второе ведро корма, он несомненно увели198 чился в объеме. И еще Перейра заметил, что, кроме газа, из пор выделяется что-то вроде мелкой золы. Он брезгливо ткнул пальцем в раздутый шар, и если бы не видел, куда ткнул, решил бы, что дотронулся до животного. Под пальцем пружинило живое тепло.

Третье ведро тощий попросил засыпать гостя - “гриб” вырос настолько, что сам он уже не мог дотянуться до конуса.

– Ой, вы зачерпнули с отрубями живую мышь, - заорал Джюр, перекрикивая гудение вытяжки.

– Сыпьте, не бойтесь, - так же громко отозвался человек в лабораторном халате. - Дику без разницы, он все переварит, ему что целлюлоза, что хитин, что мясо - все едино. Этой биофабрике любая органика по вкусу. Она в нем разлагается на первичные компоненты, и они в новых сочетаниях идут на мясообразование. - Он отечески похлопал по шару, на кафель просыпалась горка пыли.

– Что это за гадость из него летит? - полюбопытствовал Джюр.

– Шлак по-нашему. Остатки неорганических соединений и все прочее, не нужное для создания живой ткани.

Он взял с крышки ящика острый мачете и с размаху вонзил в “гриб”, раз, другой, словно взрезал арбуз. Вырезал кусок килограммов с двадцать и, завернув в целлофан, вынес в коридор.

Джюр ужаснулся при виде метровой раны, настоящей раны, из которой сочилась лимфа и сбегали тонкие струйки крови. Но рана заживала на глазах и через несколько минут совсем затянулась; некоторое время на коже оставался рубец, но вскоре и он рассосался. После “операции” гриб уменьшился.

– Регенерация, - объяснил тощий. - С этим геном мы натерпелись. Вырастить само это чудо, - он кивнул на “гриб”, - было куда проще. Но Сэму, - он у нас в генной инженерии сечет сильнее, чем в кулинарии, - повезло, он сумел влезть в те участки молекул, которые отвечают за регенерацию.

Жирная физиономия Перейры начала наливаться кровью.

– Слушайте, вы! Так, значит, вы меня накормили мясом этого монстра?!

– Не накормили, а угостили, - пожал плечами собеседник. - Мясо Дика по своей питательности, как вы имели случай убедиться, да и по вкусовым качествам превосходит лучшие сорта говядины, свинины, баранины, оленины - вообще любого мяса. А если не убедились, пошли, покажу выводы экспертиз.

В соседней комнате блестела стеклом, хромом, эмалью новейшая биохимическая аппаратура. Человек в халате вынул из ящика стола толстую папку, положил перед Джюром. Грамоты, акты экспертизы, заключения виднейших специалистов. На некоторых - гербы виднейших мясных синдикатов.