– Вот тебе и “весы”… ушла домой…

– Домой?

– Дрянь эти “весы”!

Больше всего мне хотелось зарыться с головой во что-нибудь черное, чтобы никого не видеть и лежать так целую вечность.

Петька, тяжело дыша, схватил “весы”, мельком осмотрел их.

– Что случилось?

Морщась, я все рассказал ему.

– Да, скверно…

Он неожиданно схватил меня за руку.

– Слушай, Мишка, - умоляюще заговорил он, - знаешь что, останься на полчаса, а? Я позову Ирку! Ладно, а? Я сейчас, быстро. Посиди вон там. Понимаешь? Мне нужно, чтобы ты был здесь. Сейчас, пять минут! - И он бросился к телефонной будке.

Отказать ему я не мог.

– Ладно, давай, - ответил мой голос, и я поплелся к той скамейке, на которой он маскировался газетой.

Не знаю, сколько прошло времени, когда к Петьке подошла какая-то девушка. Петька долго говорил с ней. Но вдруг произошло то, что в один миг вырвало меня из одурманивающей апатии. Петька внезапно вскочил во весь рост и с размаха шибанул голубенькую коробочку об асфальт. Брызнули вверх осколки. Девушка тоже вскочила и побежала прочь. Петька неуклюже бросился за ней, загородил дорогу и стал что-то с жаром говорить. Она обошла его сбоку, но теперь уже не побежала, а быстро зашагала по аллейке. Он вновь догнал ее, схватил за руку, но она вырвалась и опять побежала. Так они и скрылись за деревьями.

Мне казалось, что я проснулся и не понимаю, где нахожусь.

Подошел к обломкам. По еще не просохшему после дождя асфальту разлетелись голубенькие лепестки пластмассы, желтые крошки минерала и осколки стекла. Задумчиво смотрел я на этот печальный натюрморт. Мимо прошла незнакомая девушка, покосившись на остатки изобретения века. В желтых крошках вспыхнули и погасли голубые искры.

Я бросился из сквера. Я бежал по улицам, перелетал лужи и глотал теплый ветер. Я не видел прохожих, не видел домов и машин. Я несся к Вериному дому и боялся только одного - что не застану ее там.

Пулей влетел на третий этаж. Дрожащим пальцем нажал звонок. Дверь открылась. На пороге стояла Вера. Увидев меня, она побледнела, но быстро овладела собой и спросила с горькой улыбкой:

– Ну что, Миша? Сколько там процентов было?

– Много процентов. Нам с тобой хватит, - тяжело дыша, проговорил я. - Я люблю тебя, Вера!

АЭЛИТА ДУБАЕВА ПОСЛЕДНИЙ ГЛОТОК

В самый разгар летнего сезона неожиданно пляжи всего лазурного побережья были закрыты на профилактику.

На набережной, вглядываясь в море, толпились любопытные.

Одни говорили, что ночью в море упал метеорит, другие уверяли, что проснулся подводный вулкан и кто-то видел, как огненный язык выплеснувшейся лавы лизнул ночное небо, третьи говорили о неизвестной подводной базе, подводном взрыве, четвертые несли околесицу о чем-то сверхъестественном, туманно объясняя невесть откуда взявшиеся сомнительные подробности о светящихся обломках, выброшенных ночью на берег. Но толком никто ничего не знал.

Вдоль пляжей, по песчаной полосе залива, бродили патрули и сотрудники спецслужб. У самой кромки воды стояли подводники в алых и желтых скафандрах. Вдоль и поперек залива рыскали патрульные катера, на медленной упругой волне покачивались понтоны с телеметрическими установками.

Люди вглядывались в море, словно могли что-то увидеть, чтото разглядеть в нем. А море было обычным. В его беспечной голубизне не было и тени тревоги. Волны шлифовали прибрежную гальку, вспыхивая пеной в базальтовых рифах и осыпая их фейерверком солнечных брызг.

Ян сидел на краю скалы, упершись подбородком в колени, и глядел на воду. Здесь никто никогда не купался, скалистое дно было затянуто скользким коричнево-зеленым илом, со скалы было видно, как покачивались густо переплетенные упругие стебли водорослей. В этой части залива патрулей не было, и Ян надеялся, что никто не обратит на него внимания.

Он давно мечтал о море. Не раз оно снилось ему в долгих рейсах далеко от Земли на борту космического корабля, контролирующего межпланетные трассы солнечной системы.

Не раз отпуск его отменялся по чрезвычайным обстоятельствам. Свидание с морем вновь и вновь откладывалось на неопределенные сроки. И вот теперь, когда он наконец очутился на Земле, - море было закрыто.

Ян вздохнул и подумал о том, что короткий отпуск скоро кончится. Чувство досады охватило его. Но ветерок, подувший с моря, стер это чувство и наполнил все существо волнующим запахом. Ян даже почувствовал солоновато-горький привкус во рту, будто хлебнул теплой, прогретой летним солнцем морской воды.

Перед глазами кружились, покачивались и танцевали, скользили и порхали солнечные блики. На прибрежныц песок у самого подножия скалы легкая волна выбросила студенистое тело медузы, которая шлепнулась рядом с большим плоским камнем и осталась матово-молочным сгустком. Вторая волна доползла до нее, лизнула и, пузырясь, откатилась назад. Мимо, переваливаясь и прихрамывая, прополз краб, волоча подбитую клешню. Солнце заметно припекало.

Море для Яна было чудом с самого детства, когда он, еще нерешительный, пробуя босой ногой прохладную воду, сделал к нему свой первый шаг, и потом, когда море обняло его, приняло и приласкало, когда открыло свои таинственные глубины…

Такого чуда не было во всей солнечной системе. Сейчас это чудо снова лежало перед ним как память о былом, светлом и неповторимом, беззаботном начале жизни. И то неповторимое, что было бесконечно дорого, колыхалось в нем, то отчетливо проступая, как в зеркале, то истончаясь и тая в рябящей зыбкой голубизне.

Ян забылся и не заметил, как мимо него прошли двое в легких скафандрах. Один из них остановился, поглядел на Яна и что-то сказал своему товарищу. Оба подошли к нему.

Ян повернулся к ним, словно удивленный их появлением в своем сокровенном далеком детстве. Он молча разглядывал блестящие на солнце новенькие эластичные алые скафандры.

– Здесь нельзя находиться, - сказал тот, что был повыше ростом.

– Это запрещено инструкцией, - подтвердил второй.

Ян расстегнул пуговку на груди и молча протянул пластмассовый жетон с алым солнцем, удостоверяющий его личность.

Пока изучался документ, удостоверявший права и полномочия командира патрульной космической службы, его взгляд скользил по молодым лицам, по стройным, затянутым в пластик фигурам так, словно перед ним были практиканты и предстояло решить, брать их в полет или отложить их приобщение к космосу на год.

– И все же вам лучше уйти, - сказал высокий, возвращая жетон.

Ян не мигая смотрел ему в глаза, медленно застегивая пуговицу на нагрудном кармане.

– Оставь его, - сказал второй, - это же командор с “Горгоны”…

– Ладно, - проговорил высокий, махнув рукой, - только не лезьте в воду.

Ян утвердительно кивнул головой и снисходительно улыбнулся. Фигуры в скафандрах удалились, и он снова остался один на один с морем.

Вода была спокойна. Линия горизонта была размыта, и никто не мог бы точно сказать, где кончается море и где начинается небо, Совсем рядом, метрах в ста пятидесяти от берега, гладкую поверхность воды разорвало стремительное сверкающее тело и, описав дугу в воздухе, иглой кануло в глубину.

Ян успел разглядеть крупного дельфина. Его удивило только то, что дельфин как-то странно перевернулся в воздухе. Спустя некоторое время море снова выстрелило дельфином, который, оторвавшись от воды, конвульсивно изогнулся дугой и плашмя тяжко плюхнулся брюхом.

“Ушибся, бедняга, - подумал Ян, вглядываясь, - вот дурачок, запутается теперь в водорослях…” Пузыри воздуха, всплывая из глубины, лопались на поверхности. Потом вода успокоилась. Дельфин больше не появлялся.

Солнце палило. Входить в воду было запрещено. Ян вздохнул, свесил ноги вниз и, спрыгнув на прибрежный песок, пошел прочь в сторону коттеджей.

Он ничего не спросил у тех двоих в скафандрах и теперь пожалел об этом. Вполне возможно, что он мог услышать только одно слово - “профилактика”. Скорее всего те двое не стали бы распространяться о деталях. И все же оставалось ощущение недовольства самим собой, словно он отстранился от чего-то важного.