Ничего, еще насмотрюсь. Что-то подсказывало, мир больше не станет серым. Может, шестое чувство?
Мы, тяжело, взахлеб дышащие - я так вообще паровоз изображала, - ввалились в аудиторию. Удача была на нашей стороне - Агроном проверял посещаемость, как всегда без помощи старосты - а зачем, если этот дядечка помнит всех в лицо? Если бы мы умудрились прервать Агрономовскую речь, то все... абзац, в общем.
Олег Афанасьевич медленно и зловеще повернул голову в нашу сторону. Я ступила за надежную Лешину спину на полном автомате. Сам парень извиняюще улыбнулся. И... подействовало. Не знаю, чего такого Аргоном усмотрел в зеленых глазах, но он улыбнулся краем губ, причем тем краем, что к нам был обращен, понимающе так, и махнул рукой, проявляя небывалую щедрость.
Вот это да...
На сегодня была только одна пара, да и не такая уж мозголомная, как боялась. Мы просто конспектировали. И я, и Леша. Молча. Если и смотрели друг на друга, то только тогда, когда один другого не видел.
До общаги тоже моча шли, только за руки продолжали держаться. Это была больше необходимая мера - лед ведь... А я усиленно вертела головой по сторонам. По дороге парню позвонили. "Да. Да. Хорошо" - вот и весь разговор.
Перед моей комнатой, он сказал, что уйдет ненадолго. Что и сделал, но перед этим шагнул ко мне, приподнял подбородок и коротко прижался к губам, возвращая ощущение сказки.
Кивнула вслед удаляющейся спине и, витая где-то там, далеко, зашла в комнату. Не сдержала улыбки, когда еще раз убедилась, что серости объявлен запрет. Переодевшись, села перед окном и долго, сама не знаю сколько, смотрела в него, наблюдая за миром. Поиграла в оказавшиеся на удивление красочными игрульки... Но распирающее грудь желание хоть с кем-то поделиться радостью, да просто поболтать, не давало покоя. И я решительно вскочила с дивана.
Пусть Мари не знает, что я не видела цветов - я и не собиралась никому об этом рассказывать, кроме Леши и мамы, - до жути хотелось поговорить с ней о вчерашнем. Вдруг она сможет сказать, как ее брат умудрился, незаметно, по крайней мере для меня, подготовить такое глобальное, фантастическое, невероятное признание?
От нетерпения все-таки начала подпрыгивать на ходу... Ну почему я подбираю от остальных самые нехорошие привычки? Решительно занесла руку, чтобы постучать... и передумала. Вместо этого подкралась ближе и приникла к двери, вслушиваясь в разговор двух очень даже знакомых людей. Мари и Леши. Понимаю, гадко это - подслушивать, но ничего не могу с собой поделать. Любопытство - страшнейшая штука, особенно после услышанного обрывка фразы:
- ... я хочу! Разве плохо хотеть постоянно быть рядом с любимой девушкой? Объясни мне уже, с какого я должен сдерживать свои желания?
Сердце забилось чаще, и от услышанного - сразу вспомнились утренние мысли насчет меня и Леши... нет, все, забыла-забыла! - и от адреналина - а как же иначе, ведь в любую секунду могут заловить.
Пользуясь паузой в разговоре, быстренько оглянулась. Коридор пустовал. После первой пары, как и после второй здесь всегда было пусто. Вот и отлично! Я совсем немного послушаю, удовлетворю разыгравшееся любопытство и уйду. Честное слово!
Мари тяжело вздохнула и принялась втолковывать, по крайней мере, именно так звучали ее слова:
- Алекс. Я повторю еще раз, чтобы до твоего далекого мозга наконец дошло: твой напор и давление могут все испортить. Такая неопытная девушка, как Соня, может попросту испугаться, если ты вздумаешь выложить ей все вот так, сразу. И если будешь лезть к ней, озабоченный дурак, слишком часто и настойчиво. Это тебе не фифочки раскрепощенные и всезнающие! Девушка может просто замкнуться в себе и начать бегать от тебя, как от чумного. И в конце концов решит, что лучше не только держаться подальше от этого одержимого, но и вообще разорвать с ним всякий контакт. А ты этого хочешь? Если нет, тогда не спеши. Держи себя в руках, ты же это можешь.
Я? Замкнуться из-за... настойчивости Леши? Нет... но про начать бегать - тут Мари немного права. Я всегда бегаю от своих чувств и желаний.
Но в одном его сестра неправа: я никогда, как она выразилась - "разорвать контакт" с Лешей не смогу. Он - смысл моей жизни. Без него прожить уже не смогу.
Грохот. Что-то упало. Может быть, табурет.
- Держать себя в руках? - в тон Леши прокралась злость. - А думаешь, я этого не хочу? Думаешь, мне доставляет удовольствие давить в себе все желания? Плевать на все, что хочу? Или раздираться от эгоистичного желания привязать ее к себе и ни на секунду не отпускать, и от этого чертова здравого смысла? - Снова грохот, только тише. Я застыла, душа через раз. То, что я слышала... совершенно не предназначалось для моих ушей. Слишком личное. И, признаюсь, неожиданное. Вот только... Леша не знал, что я раздираюсь подобными желаниями, только из-за стеснения и боязни никогда не смогу воплотить их в жизнь. Хотелось обнимать его, и... целовать, распробовав, что это такое... Многое он не знал, и от этого создавалось ощущение несправедливости - я-то теперь что-то знала, в отличие от любимого.
- Посмотри на меня, Мари! - более тихо и обреченно сказал Леша. - Я теряю голову. Я больше не в состоянии контролировать себя. Рядом с ней... все всплывает. Не могу ничего скрывать, и схожу с ума. Это как удар молотком по башке, - еще тише. - Я перестаю соображать, что творю и просто делаю то, чего так хочу. И с каждым разом остановиться, удержать себя в рамках, все сложнее. Один день, сестра! И во что я превратился? - Звук удара. Как будто Леша стукнул кулаком или ногой по чему-то. Мари забормотала что-то, не расслышать, но знаю что успокаивающим тоном.
Я перестала дышать, превратившись целиком и полностью в слух. Мурашки бегали по телу - они вообще начинают беготню, едва только повод появляется...
Такие откровения, как он сказал ранее, как удар молотком по голове. Выводят из душевного равновесия и превращают в хаос все мысли.
Парень вздохнул.
- Я идиот, знаю, но я люблю ее, сестренка. Я не знал, что способен так сильно любить. Еще сильнее, чем раньше. Знаю, что должен сдерживаться, плевать на свой эгоизм ради нее, но... сама видишь, что со мной происходит. Что мне делать, Мари? Поступить так, как ты советуешь, я не могу, но и сдерживать себя - тоже. Сама знаю, как...
Я отступила на шаг, так и не дослушав. Развернулась и быстро пошла в комнату.
Почему же я ушла? Меня не покидало стойкое ощущение, что я вор, и нагло присваиваю нечто личное и очень ценное для другого человека. Отвратное ощущение, которое с легкостью подавило любопытство.
Не могу слушать дальше.
И... теперь, зная так много, как смогу посмотреть в глаза Леши? Вот такой я странный человек, но меня будет грызть совесть. Очень сильно будет грызть. Я услышала много из того, что не должна... Не знаю, как реагировать. Внутри смешались и радость, и странное томление, и неуверенность, некоторый страх. Радость - от того, что я не одна такая странная, не одной мне хочется быть рядом, хочется объятий и поцелуев, причем больше... Источника томления - не знаю. Неуверенность и страх - все слишком быстро развивается. И я не знала, что Леше так тяжело. Даже не подозревала, что так может быть. Мари права - я еще такой ребенок...
Какова же моя реакция на Лешины слова?
Боязнь. Я боюсь - могу сказать точно. Причем, прекрасно понимаю, что доверяю ему и при каких-то проблемах ищу у него защиты - вот как сегодня, когда опоздали на пару Агронома. Пытаюсь разобраться в причине боязни. Это оказывается легко - я боюсь такого быстрого развития событий, потому что... неуверенна в себе. Боюсь допустить ошибку, боюсь... чего-то нового, боюсь и жутко стесняюсь большей близости, чем поцелуи и объятия. Я ведь не маленькая, прекрасно понимаю, что будет дальше. Все осложняется тем, что я не понимаю, хочу ли продолжения... По телу растекается какая-то слабость, и эпицентр ее - живот, чуть ниже пупка. Еще жарко становится, особенно когда Леша поцеловал меня. Очень жарко... Нет, знаю точно, хочу. Но, опять же, боюсь, что все происходит так быстро... И пусть еще не происходит - если бы не решила подслушивать, так ничего и не узнала, - но произойдет. Тот же поцелуй стал не таким невинным.
