Подъезд для больших машин был с торцевой стороны здания, там места было сравнительно немного. Но для собственных машин экспертов рядом с подъездом была аккуратно размечена парковка – ровнешенько в два ряда и еще на каждом парковочном месте указан собственный номер. Как потом узнала Лена, порядок этот неукоснительно соблюдался. С другой стороны подъезда была еще одна стоянка – гостевая, помеченная металлическим столбом с красным кругом и буквой «Р».

Лена и Людмила Васильевна подошли к крыльцу. Все парковки были еще пусты, только на хозяйской стороне на самом дальнем месте уныло дремал светлый «Ниссан Альмеро» Вити Извекова. Однако входная дверь была уже распахнута настежь. Правда, вход занавешивала полупрозрачная ткань с прикрепленной понизу резиновой клеенчатой полосой. Наверное, от мух, догадалась Лена. Вот все-таки провинция! На работу с яблоками идут, не спеша, вразвалочку… В помещении, наверное, липучки от мух висят…

– Не знаете, когда Петр Сергеевич обычно приходит?

Людмила Васильевна повернула к Лене голову.

– А он вас ждет?

– Должен ждать.

Лаборантка взглянула на Лену настороженно.

– Вы из прокуратуры?

– Нет. – Лена решилась опять сказать, кто она и откуда, но ее ответ вдруг потонул во внезапном многоголосом шуме двигателей. От асфальтового спуска, по которому ходили троллейбусы, был, оказывается, заезд для машин с другой стороны. И сейчас по этой невидимой для Лены дороге двигался разноцветный кортеж. Первым возглавлял процессию элегантный бордовый приземистый «Ауди ТТ». За ним ехали два одинаковых «Гетца» – желтый и голубой, потом темно-серый внедорожник «Хонда CRV» и последней машиной, которую отследила Лена, была не новая, но очень чистая, белая «Пежо 308». Лена завороженно смотрела, как четко и быстро, словно в детском мультфильме, машины занимают свои парковочные места. Первая пятерка еще только-только успела разместиться на парковке, как за ней стали прибывать машины еще и еще, и вмиг вся площадка наполнилась движением, шумом, выходившими из машин людьми, их приветствиями, взмахами, разговорами.

Лена опомнилась. Кто же здесь Рябинкин? Людмила Васильевна тянула из ее рук сумку с яблоками.

– Подождите! Я Петра Сергеевича в лицо не знаю… – Лена смотрела на нее растерянно. Лаборантка подозрительно поджала губы, кивнула куда-то вбок.

– Вон же он приехал!

Лена повернулась.

На стоянку с оглушительным треском въехал старый мотоцикл. Не обратив никакого внимания на переполненную парковку, его седок отвел свою машину в сторонку к большому развесистому дереву, заглушил двигатель и встал возле врытого под деревом металлического столба. Затем слез с сиденья, достал из багажника рюкзак, а из него тросик и стал прилаживать к столбу своего коня.

– Петр Сергеевич! Вас тут спрашивают! – крикнула Людмила Васильевна в сторону мотоцикла. Рябинкин не слышал.

– Давайте сумку! – Лаборантка перехватила у Лены яблоки и ушла внутрь. Лена осталась стоять около крыльца. Мимо нее проходили люди – те, кто только что оставил свои машины на парковке. Некоторые мужчины посматривали на нее с интересом. Господин в сером легком пиджачке поверх черной футболки – из белого «Пежо» – чуть даже голову не свернул. Но Лена, не отрываясь, смотрела на мотоциклиста. Он спокойно закрепил и защелкнул на тросе замок, застолбив таким образом свое средство передвижения, снял с головы черный блестящий шлем и повернулся лицом к крыльцу.

Петр Сергеевич Рябинкин на вид оказался совсем не таким, как его себе представляла Лена. Все-таки заведующий кафедрой должен был быть человеком хоть и молодым, но в ее представлении солидным. Она даже представляла, что он мог быть чем-то похож на Быстрякина или на того, прошлого заведующего, у которого училась она сама. Но Рябинкин оказался человеком совсем не «ученого» типа. Петя Рябинкин был прост. Широкие ковбойские джинсы у него были вытянуты на коленях, рукава бежевого джемпера задраны выше локтей, один конец воротничка клетчатой рубашки завернулся к шее, а рюкзак, который он извлек из багажника своего мотоцикла, первоначальное предназначение имел для горнолыжных ботинок. В общем, это был довольно распространенный тип этакого туриста-интеллектуала-физика-лирика в одном лице. И, надо отдать должное, своей веселой фамилии Петр Сергеевич тоже вполне соответствовал. Лене сразу пришли на ум байдарки, костры, закопченные котелки и гитары.

Она стояла от Рябинкина на расстоянии нескольких шагов. Сейчас опять придется говорить, что она новая ассистентка, которая пришла первый день на работу. Но не успела Лена открыть рот, как Петр Сергеевич на ходу протянул ей загорелую руку и сказал:

– Здравствуйте! Наверняка вы – Елена Николаевна Крылова. Вы – наш новый ассистент и вышли первый день на работу. Правильно?

Лена не растерялась.

– Да, это я.

– Отлично! – Он уже поднимался по ступенькам вверх. – Пойдемте на кафедру.

В дверях они замешкались. Рябинкин сначала хотел пройти первым, но потом опомнился и остановился, пропуская Лену. И она тоже, в свою очередь, пропускала его вперед – все-таки завкафедрой.

– Петь, ты идешь или с девушками шуры-муры разводишь? – хриплый баритон заставил их оглянуться. Багровый уже с утра, с топорщащимися усами и бровями, Хачмамедов сердито отдувался сзади них на площадке. Лена отпрянула в сторону, позволяя ему пройти. Петя взглянул на нее и тоже отступил в сторону. Хачмамедов важно прошел, что-то бурча себе под нос. Лена тихонечко прыснула, так он ей показался похож на большого важного таракана.

– Я вас познакомлю с этим господином. Попозже, – пообещал Петя и широко распахнул перед ней дверь. – Да проходите же наконец.

Лена прошла. Прямо перед ней в коридоре на стене висели большие круглые часы. Они показывали пять минут десятого. Какая огромная разница произошла с этим еще совсем недавно молчаливым таинственным зданием. Теперь везде хлопали двери, слышались голоса, свистели утренние сквозняки…

– Вход на кафедру пока через отделение танатологии, – сказал Рябинкин. – Парадная лестница уже лет сто как закрыта. И пока не удается найти деньги, чтобы ее отремонтировать и сделать на кафедру отдельный вход.

– Когда я училась, мы тоже ходили на кафедру этим же путем, – вспомнила Лена.

В широком коридоре танатологического отсека пока было светло и пусто. Двери в секционные еще не открывали со вчерашнего дня, и таблички с веревочными петлями, как в отелях, с надписями «Просьба соблюдать тишину. В секционных работают, а не болтают» еще без дела лежали на подоконниках рядом с пустыми пепельницами, сделанными из консервных банок.

– Это для студентов. – У Лены вдруг прорезалось все – и как они ездили сюда на занятия, и как курили потихоньку, чтобы не торчать в секционном зале. – Нас во время занятий не очень-то муштровали. Можно было выходить покурить, только чтоб не шумели. Но в коридоре курить было нельзя, поэтому студенты брали такие же вот консервные банки и шли на улицу… – Она внезапно остановилась.

Та самая неприветливая утренняя тетка с расплывшимся жабьим лицом выкатывала из холодильной комнаты каталку с лежащим на ней телом. На каталке лежало тело большого белобрысого мужчины в красных спортивных штанах. Жаба перегородила каталкой с телом дорогу. Рябинкин тоже остановился. Мужчина был тяжелый, а санитарка маленького роста, поэтому ей приходилось подталкивать каталку не только руками, но и грудью, и огромные подошвы ботинок лежащего человека оставляли на ее халате серые следы.

Рябинкин одной рукой взялся за ручку каталки, чтобы помочь жабе развернуться и вкатить каталку в секционную. Лена с отвращением смотрела на покрасневшее от натуги жабье лицо, на старую каталку и на огромное тело, лежащее на ней. Вдруг ее взгляд упал на светлый ком одежды, лежащий у трупа в ногах. У белой с красными разводами свернутой куртки выпал рукав и свесился вниз, раскачиваясь в такт движениям колес. Три красные буквы «РОС» были залиты чем-то темно-красным.

Кровь, подумала Лена, и где-то внутри ее живота стало холодно. Она закрыла глаза, пытаясь поймать за хвост ускользающее воспоминание – где же она видела эти или похожие красные штаны и куртку от спортивного костюма. И как только она произнесла про себя это словосочетание «спортивный костюм», она сразу вспомнила и Красную площадь с новогодней елкой, и олимпийские костюмы, выставленные в витрине специального магазина возле раздевалки катка. И как по цепочке вместе с ним всплыл еще в памяти и черный внедорожник возле памятника «писающему летчику», и мужчина, стоящий рядом с ним в красно-белом костюме «Россия», грызущий ногти.