— Таддеуш, если вы ищете информацию, касающуюся Юменикса, то все усложняется еще сильнее. Аванпост на Юмениксе подчинялся приказам координационного субсекторного центра, расположенного на Сальшан Антериоре, а к его базам теперь невозможно получить доступ, если они вообще существуют. Единственное хранилище информации, которое вам сможет помочь, — главный центр Адептус Механикус в секторе, а его Архимагос Ультима полагает содержащиеся там данные священной реликвией. Даже в лучшие времена пришлось бы убить несколько лет на политические игры, чтобы туда допустили инквизитора. А как вы, без сомнения, понимаете, времена нынче далеко не лучшие.

Таддеуш немного помолчал. Затем он развел руками, словно полностью смирился с ситуацией:

— Что же, боюсь, тогда мне придется найти какой-либо другой способ, чтобы выследить Испивающих Души. Благодарю вас за аудиенцию, лорд Колго. Вы преподали мне такой опыт, какого я не мог и ожидать.

— Я политик, Таддеуш. Мне пришлось принять эту роль вместе со званием Великого Инквизитора. Я обязан делать все возможное, чтобы священные приказы Императорской Инквизиции исполнялись, но для этого иногда приходится идти на некоторые уступки. В моих силах приказать казнить Архимагоса Ультима Крайола и перевернуть вверх дном центральный офис Адептус Механикус, чтобы найти нужную вам информацию, но кто тогда будет ремонтировать варп-двигатели наших кораблей? Кто найдет лекарство от чумы, распространяемой Тетурактом? Только благодаря нашему взаимному сотрудничеству Империум, Таддеуш, не разваливается на части. Если повезет, то вам никогда не придется самому оказаться в подобной ситуации, но кто-то ведь должен делать эту работу… и в данном случае этот «кто-то» — я. Желаю вам успехов. Продолжайте трудиться ради Императора.

Таддеуш слегка поклонился и развернулся, готовясь уйти.

— Надеюсь, — добавил Колго, — вы не станете совершать необдуманных поступков.

— Я даже и не помышляю ни о чем подобном, лорд Колго. Вы четко обозначили свою позицию, а мой долг — с уважением относиться к вашим приказам.

Таддеуш покинул приемную, чуть высоковато задрав подбородок. Колго улыбнулся, представив себе, какое великолепное будущее ожидает молодого инквизитора, если тот, конечно, выживет.

Саркии Аристее было сорок три года. Она родилась в одном из ульев Металора, темном и жарком лабиринте, где бесчисленные поколения людей влачили бессмысленное существование, либо работая на фабриках, либо погружаясь в кошмар нижних уровней. Саркия смогла вырваться. Она обладала острым умом и еще более острым чувством ответственности. Империум нуждался в каждой гайке и болте, производимых на Металоре, но Саркия могла принести куда больше пользы своему Императору. Она была крайне религиозна, умна и страшилась заурядной жизни. Эта женщина нуждалась в Адептус Механикус в той же мере, в какой они нуждались в ней и других подобных рекрутах.

Саркию завербовали в храме Бога-Машины на Металоре, раскрыв базовые истины об Омниссии, духе, питающем все механизмы, духе, чьи мысли — чистая логика, поклонение которому означало накопление информации. Она стала компетентным и полезным адептом и к тому времени, как ее направили в сектор Стратикс, была уже потенциальным техножрецом, практически завершив свое ученичество в качестве младшего адепта.

Затем она получила пост в исследовательском аванпосте на Стратикс Люмина, крошечном ледяном планетоиде, едва заметном на фоне гигантских верфей самого Стратикса. Работа вполне подходила ей; там она была вдали от неисчислимых людских толп и начала верить, что стала частью чего-то осмысленного. В скромной обстановке лабораторий она могла найти нечто, действительно значимое для Империума. Она только начинала прикасаться к тайнам Омниссии и обретать возведенную в религию силу чистого знания.

Спустя некоторое время эльдарские мародеры совершили свой ужасный набег на систему Стратикса, заставив гоняться за собой весь военный флот сектора. Это больше походило на игру, чем на войну. И в качестве очередной цели в своей игре молниеносные корабли эльдаров, ловившие солнечные ветра, избрали Стратикс Люмина. Но в этот раз за ними бросились в погоню космические десантники из Ордена Испивающих Души. Сигнал бедствия, поступивший с планетоида, уловил их ударный крейсер, вставший на ремонт возле Стратикса. Так и началась миссия, неполная, испорченная запись которой была найдена в архивах Ордена.

Саркия Аристея пережила нападение эльдаров и жестокий ответ на их вторжение, данный Испивающим Души. Она видела все, происходившее тогда на Стратикс Люмина, и стала свидетелем ужасам, последовавшим после. Затем, вместе с еще несколькими выжившими, она получила назначение на спокойную работу на Юмениксе. Но и эта планета погибала на ее глазах, погибала, заходясь в крике, который Саркии приходилось слышать до тех пор, пока не появились те же самые воители в пурпурных доспехах, что и десять лет назад. Они умыкнули ее с Юменикса. Неудивительно, что женщина погрузилась в почти бессознательное состояние от ужаса и шока.

Комната, подготовленная для ее допроса, была обставлена с предельно возможным комфортом. Стены задрапировали тканью, чтобы скрыть их странную, чуждую архитектуру. Ей выдали свежую одежду — облачение сервов Ордена, которое оказалось слишком свободным, но по крайней мере было хотя бы чистым. Паллас присматривал за ней и кормил внутривенно, пока ее здоровье не восстановилось, а щеки не перестали казаться настолько впалыми. Но все равно она по-прежнему находилась на борту инопланетного судна и ожидала допроса. И допрашивать ее предстояло капеллану Иктиносу.

Иктинос, как страж веры и духовной силы Испивающих Души, оказался в самом эпицентре войны, расколовшей Орден, когда Сарпедон уводил их из Империума. Он встал на сторону Сарпедона, поскольку был свидетелем того, как их предал Империум, и видел, как бывший библиарий победил в священном поединке магистра Горголеона. Ужасающие события внутренней войны в Ордене были спровоцированы принцем-демоном Абраксисом, которому почти удалось совратить Испивающих Души, чтобы они встали на сторону Хаоса. Но Орден, несмотря ни на что, все-таки сохранил свою веру. И одной из причин тому оказался Иктинос. Даже в тот миг, когда сердце каждого космодесантника наполнилось сомнением, он оставался непоколебим. Испивающие Души следовали за Императором, а не за Империумом, и отчасти причиной тому был талант лидера, присущий Иктиносу.

Он сидел за столом напротив Саркии Аристеи, кажущейся крошечной на его фоне. Облик любого космического десантника мог напугать обычного человека, а черный доспех капеллана со шлемом, напоминающим череп, — тем более. Сарпедон наблюдал за происходящим из-за занавески и гадал, не слишком ли сильный шок пережила Саркия, чтобы быть полезной. И согласится ли кто-нибудь отвечать на вопросы такого бронированного чудища, как Иктинос? Один внешний вид Сарпедона, конечно, мог убить ее, но и капеллан выглядел не намного лучше.

Иктинос поднял руки и ослабил крепления шлема. Затем он стащил его с головы и впервые за несколько дней ощутил прикосновение к лицу затхлого корабельного воздуха. Он редко снимал шлем и никогда раньше не делал этого перед теми, кого допрашивал. Вера должна быть безлика, и братья по оружию должны были видеть в нем не человеческое существо, а саму руку Императора, направляющую их. Сарпедону редко доводилось видеть лицо капеллана, и сейчас этот поступок казался тем более удивительным.

Лицо Иктиноса имело цвет темного отполированного дерева и было не таким, как у большинства космодесантников, — худым и доброжелательным, с большими глазами и абсолютно безволосым. Два серебряных и два эбеновых стерженька, вживленных в его лоб, обозначали двадцать лет службы в качестве боевого брата и двадцать — в качестве капеллана. Он словно лучился верой и непоколебимостью, и Сарпедон понимал, почему этот человек постоянно прячет лицо. Иктинос носил шлем в форме черепа, чтобы собратья шли за ним как за безликой иконой, а не как за человеком. Он легко мог стать харизматическим лидером, но это не входило в его обязанности. От него требовалось быть только сторожем душ братьев — предводительство Орденом он оставил Сарпедону.