— Мы были рады помочь вам. Опасность, с которой столкнулись Три Территории, угрожает и нам. Нам ничего не известно о Скэнах, кроме случайных рассказов торговцев; но кто может положиться на рассказы этих людей? Передайте Гэну Мондэрку, что мы будем его помощниками. Возможно, даже союзниками. А он позволит нам мирно жить в Горах Дьявола?

Конвей рассмеялся:

— Хороший вопрос для того, кому удалось поймать в ловушку Лиса. Он с удовольствием пригласит вас помочь ему. Но скажи мне, где вы взяли ту сову, голос которой так удивил меня? И волки, воющие вдали? Как смогли вы одурачить такого опытного и хитрого воина, как Лис?

— Мы знаем о животных больше, чем кто-либо другой. Мы не подражаем их крикам; мы сами становимся этими животными. Мы хотели приблизиться к Лису, но он очень осторожен; он все видит.

— Наверное, не все. Он никогда и не слыхивал о вас и совсем не ожидал вчерашнего ночного нападения. Вы и с ним сделали то же, не так ли? Каким-то образом вы ухитрились обмануть Лиса и его людей.

Внезапно Тиниллит покраснел.

— Иногда мы можем воздействовать на наших врагов. Мы не можем заставить их видеть то, чего нет на самом деле; но можем заставить смотреть туда, где нас нет.

— Или совсем не смотреть, — сделала предположение Тейт.

Тиниллит дернул головой, возможно, это был утвердительный ответ, а может, просто нервный тик. Он взмахнул рукой:

— Наши всадники догнали Лиса. Мы отдаем его вам.

— Нам надо перейти через Горы Дьявола — там уже лежит снег. Кроме того, двое из нас ранены. Что мы будем делать с Лисом?

На лице Тиниллита отобразилось крайнее беспокойство. Он повернулся к своим товарищам — немой вопрос был написан на их лицах. В это время раздался громкий смех Лиса.

— Все это чепуха: убийства с пустой головой; души, летающие неизвестно где, в то время когда надо сражаться с врагами. Взгляните на него — он жаждет моей смерти, но боится убить меня. Посмотрите на этих людей трусливые крысы. Эти люди запуганы сказками жен о грешных душах. Ода боятся убить меня и накормить этим свою месть. — Он повернулся и плюнул в сторону Тиниллита. Лицо Лиса было серым от злобы, холодная ярость светилась в его глазах. — Безвольные навозные черви. Подумайте о том, какое удовольствие принесет вам моя смерть. Представьте, как я кашляю кровью, дергаясь в предсмертных конвульсиях. Вам нравится это. Так хоть раз в своей ничтожной жизни ведите себя как подобает мужчинам. Убейте меня и насладитесь моей смертью, как это делают все воины. Насладитесь!

Конвей подошел к ошарашенному вождю. Пока тот собирался с мыслями, Мэтт ответил за него:

— Ты умрешь потому, что заслуживаешь смерти. Но я пощажу тебя — ты умрешь быстро, слишком быстро для твоих грехов.

— А, и ты с ними? Ты тоже хочешь сделать это. Тогда осчастливь своих новых друзей. Почему бы тебе не вернуть мне ма? Мы будем сражаться как подобает воинам. Ведь ты же настоящий воин, не то что эти маленькие вши.

Ланта шагнула к Конвею.

— Не слушай его, Мэтт. Ему больше нечего терять. А тебе эта схватка ничего не даст. — Обернувшись к Тиниллиту, она произнесла: — Мои товарищи не палачи. Ты говорил, что им следует научиться очищать себя. Но ты не можешь приказать им сделать это.

— Это была лишь надежда. Обычно мы можем очистить душу от того, что происходит во время сражения. Очистить ее от другой тяжести слишком трудно для нас. Люди из Летучей Орды принесли нам немало страданий. Казнь Лиса доконает наших танцоров.

— И вы решили, что моя душа все равно уже слишком запачкана и еще одно убийство не принесет ей большого вреда, верно? — тихо спросил Конвей.

Тиниллит опустил голову.

— Я видел их боль, когда танцоры сражались за тебя. Когда сожалели, как мало они могут помочь. — Вождь поднял голову; вызов и печаль светились в его взоре. Казалось, что он ждет помощи, но не уверен в ней. — Я совершил ошибку.

— Это твоя мать совершила ошибку, — прорычал Лис.

Тиниллит одарил его взглядом, полным ненависти, и снова взглянул на Конвея.

— Мы не можем убить его.

Снова раздался грубый смех Лиса — смех, наполненный чувством превосходства и гордостью победителя.

— Я так и знал. Трусы, все вы трусы. — Он потряс связанными руками. — Развяжите меня. Вы не можете даже убить. Проклинаю вас на семь поколений вперед. Нет, на сотню поколений вперед. Вы никогда не получите обратно свои души, ни чистые, ни грязные. И же нужна быстрая лошадь — прежняя тащилась как черепаха.

По сигналу Тиниллита один из Малых двинулся к Лису, чтобы перерезать веревки на руках и ногах. Конвей остановил его:

— Подожди. Сначала посадите его на коня, а коня стреножьте. — Малый заколебался, но, увидев одобрительный кивок Тиниллита, принялся исполнять приказ. Самодовольно улыбаясь, Лис вскочил в седло. Конвей тихо приказал Малому подержать поводья: — Держи крепко и будь готов к неожиданностям.

Потихоньку, осторожно Конвей снял притороченную к седлу кожаную веревку, быстро, чтобы Лис не успел заметить подвоха, накинул петлю на ногу Лиса и привязал к стремени. Наконец до всадника дошло, что с ним хотят сделать. Лис неистово ударил коня коленом — тот вздрогнул, но ноги бедного животного были связаны, и оно вновь замерло на месте. Конвей тем временем проскочил у коня под брюхом на другую сторону. Так же быстро он привязал к стременам другую ногу Лиса. Малый помог ему потуже затянуть веревки.

Теперь Лис был привязан к лошади.

Конвей накинул связанному Лису петлю на шею и потянул к себе, заставив его отклониться назад. Отдав концы веревки двум Малым, Мэтт вынул из-за пояса нож. Лис покраснел, увидев это. Конвей аккуратно разрезал на нем всю одежду: штаны, рукава рубахи, затем кожаную куртку. После чего он приказал отпустить веревку.

Задыхаясь, ловя ртом воздух, Лис выпрямился в седле. Отдышавшись, он с ненавистью посмотрел на Конвея. Тот произнес:

— Возвращайся к Жрецу Луны. Голый, без своих соратников. Теперь Жрец Луны может гордиться своим Вождем Войны — своим голым, связанным, как боров на ярмарке, Вождем Войны.

Краска позора залила лицо Лиса.

— Это даже хуже, чем смерть. Я буду ждать тебя в Преисподней. Проклинаю тебя.

Конвей отошел в сторону. К нему подбежала Ланта.

— Мэтт, ведь в долине ходят тигры и медведи. И он не сможет ни поесть, ни попить. — Мэтт никак не отреагировал на ее слова, продолжая смотреть на Лиса.

Ланта снова заговорила:

— То, что сказал Тиниллит, — правда. Ты можешь превратиться в такого же негодяя, как Лис. Я не позволю тебе.

Тиниллит промолвил:

— Мэтт Конвей.

Конвей обернулся. Взгляд вождя был прикован к связанному Лису.

— Вспомни воина, которого ты отпустил, пожалев. Вспомни, как он отплатил тебе за это. Вспомни, что замышлял Лис против всех вас. И послушай меня: помнишь ли ты ту девушку из нашего племени, которую встретил в лагере Летучей Орды? Ты помнишь ту слепую девушку?

— Конечно, помню. Она утонула. Я всегда думал, что ее убили.

— Это была дочь моего дяди. Я растил ее с пеленок. Среди людей, захваченных Летучей Ордой, было очень много таких, как она, Конвей. — Тиниллит старался говорить твердым голосом, но на лице его читалась боль, а не месть.

Конвей подошел к лошади. Он снял с нее уздечку, вожжи, а затем развязал ей ноги и хлопнул ее ладонью по крупу. Та послушно двинулась вперед; Лис неуклюже закачался в седле.

Ему удалось остановить лошадь. Привстав в стременах, Лис обернулся к лагерю:

— Вы такие же, как и я! Несмотря на все ваши разговоры, вам нравится унижать меня, издеваться надо мной. Молитесь, чтобы я умер по дороге — тогда вам придется бояться только моего духа. Но если я выживу, вы еще узнаете, как Лис Одиннадцатый умеет платить долги.

Управляя лошадью пятками и коленями, всадник заставил ее повернуть на юг и ускакал.

Только после того, как стук копыт замер вдали, Конвей обратился к вождю Малых:

— Жизнь полна долгов, не так ли? И по ним платят.

— Да. Ты сильно рисковал ради нас. Наши танцоры пока еще очень слабы для танца очищения. Может быть, завтра они смогут исполнить его.