— Есть ли кто-нибудь еще, кроме Цветка, кто сможет привлечь на нашу сторону Фиалок? Существует ли какой-нибудь другой способ сделать это? — спросила она с надеждой.
— Почему ты хочешь помочь этой убийце? — прервала ее Сайла.
— Наши сестры не должны умереть, — заставив себя смотреть только на Жнею, ответила Ланта. — И если Дом Церкви отвлечет на себя все силы Летучей Орды, у Цветка появится возможность найти Врата.
— Мы не можем ничего с этим поделать. — Сайла была ужасно рассержена упорством Ланты. — Даже если Летучая Орда будет разбита, то нами займется Одил. Я уже достаточно хорошо изучила ее характер. Смертельная борьба между нами продолжится, а ты хочешь вложить в ее руки оружие, которым она нас затем сокрушит.
— Мы боремся не против добродетельной и непорочной Церкви. — Незаметно пошарив под рясой, Ланта нащупала Камень Истины, висевший на золотой цепочке. Ей показалось, что он завибрировал в ее ладони. Перед ней появился яркий образ Сайлы, отдающей Джессака. Отогнав от себя эту мысль, она позвала вождя братства Опалов, который выступил вперед вместе со своими бойцами. Сжимая одной рукой Камень Истины, она подняла взгляд на подошедшего к ней монаха-воина. — Братство Тигров присягало в верности Церкви, а не лично Сестре-Матери. А Опалы?
Это был не простой вопрос, и мужчина нахмурился. Среди сопровождавших его монахов наступила мертвая тишина.
— Опалы не отвечают перед целительницами, маленькая жрица, — прочистив горло, после довольно продолжительной паузы, сказал он. — Мы…
— Мы в гневе, — язвительно прервала его Ланта. Эти слова шокировали монаха, и он застыл в изумлении. — Сейчас я узнаю твой ответ и твою душу, — более жестоко, чем когда-либо, решительно продолжила она. — Скажи, что ты думаешь. Говори. Раскрой свою душу, прямо сейчас. Ради истины.
— Церковь, сестра, — избегая пристального взгляда Жнеи, выпалил монах. — Опалы живут и умирают только ради Церкви. Не ради кого-либо из людей.
— Хорошо. Вы все свидетели. Для сохранения Церкви, а не ради службы Жнее, Жрица Фиалок — товарищ Цветка делает это. — Достав талисман, Ланта протянула сжатую в кулак руку Жнее. Драматичным жестом она раскрыла его, показав лежащий на ладони аметист. — Дом Церкви будет спасен. Цветок позаботилась и об этом.
Даже в неярком свете оплывшего факела смертельная бледность Жнеи бросалась в глаза. Схватив Камень Истины, она стала пристально его разглядывать, пока не увидела волшебный знак в глубине. Прижав его к груди, она закрыла глаза, на ее лице отразилось страдание. Она издала такой резкий и пронзительный крик, что собаки, которые лежали рядом, подняли головы и стали водить ушами. Замолчав, она согнулась так, что подбородок почти касался колен. После некоторой паузы она приглушенно, сквозь зубы заговорила:
— Ты насмехаешься надо мной. Отягощаешь каждый мой вздох, поручив мне Джессака и его проклятое имя. Вручила мне Камень Истины, зная, что этим подарком ты уничтожишь мой триумф. Все будут говорить, что Ланта, друг Цветка, во имя Цветка же спасла Дом Церкви.
Она встала, пошатнувшись. Воин из братства Опалов попытался помочь ей. Но она сама обхватила его плечо рукой. Силы стали возвращаться к ней.
— Ты хочешь, чтобы Церковь узнала, чем я обязана тебе. Да будет так. Пойми же, что Сайла была права. И после Летучей Орды следующим твоим врагом и врагом всех вас стану я. Я буду преследовать вас до самой смерти. Запомните мои слова.
И долго еще, после того как затих стук копыт лошади, увозившей Жнею, вокруг факела никто не решался произнести ни слова.
Только волк продолжал свою песню.
Вдруг Налатан указал на гребень горы. Вдалеке показалось неуверенное мерцание факела, кто-то приближался. Но подходившие были скрыты от глаз все еще стоявших в молчаливой растерянности людей.
— Наконец-то они набрались храбрости и решили напасть, — заметила Тейт и вставила патрон в «буп».
Конвей сделал то же самое. Все отошли подальше от света.
Постепенно мерцание становилось все ярче и ярче. Наконец появилось пламя.
— Только один человек? — с удивлением спросила Сайла у Налатана.
— Или кто-то, чтобы отвлечь наше внимание.
— Я скоро вернусь, — сказал Конвей, кликнув собак. Шорох поглотивших их кустов вскоре замер, утонув в мертвенной тишине ночи.
Это был Орион. Оставаясь невидимыми, они наблюдали за ним. Орион был невозмутим. Подойдя, он поставил свой факел возле старого, уже почти потухшего и издающего последнее предсмертное шипение факела.
— Я один, — объявил он в окружающую его тишину. — Я поговорил со всеми наиболее влиятельными воинами нашего племени. Не бойтесь, вас не потревожат.
Он съежился, когда перед ним неожиданно выросла Микка, и не смог сдержать испуганный крик, когда, попятившись назад, наткнулся на Карду. Конвей возник из темноты, вешая на плечо свой «вайп».
— Он действительно один, за ним никого нет, — сказал Конвей, присаживаясь около Ориона. Все остальные вернулись на свои места.
— Жнея ушла? — От удивления глаза Ориона расширились.
Сайла рассказала ему обо всем, что случилось, а Ланта добавила, что нашелся Камень Истины.
— Ничто не значило так много для Ланты, как Камень Истины, — сказала в заключение Сайла. — Мне не хватает слов, чтобы выразить всю свою любовь и признательность моим друзьям за то, что они сделали. — Взяв руки Ланты в свои, Сайла окинула взглядом своих друзей. Глядя, как Конвей смотрит на Ланту, ей захотелось сказать ему, что она понимает его боль, его страдания, которые он делил с маленькой провидицей. Но Сайла прекрасно понимала, что любое слою, любой намек может нанести непоправимую рану рождающимся чувствам. Она могла только надеяться.
— Я пришел рассказать вам то, что я видел и слышал. — Нервно кашлянув, Орион обратился к Сайле: — Во времена Учителей племя Звездочетов было наиболее известным и почитаемым из всех племен.
Тейт тяжело вздохнула.
Орион виновато взглянул на нее и продолжил:
— Мы гордились равенством в нашем обществе. Звездочеты ненавидели войну и, если это было возможно, всегда шли на компромисс. И мы были великодушны к побежденным. Мы предлагали убежище угнетенным из других племен. Легенды говорят, что у Звездочетов находили прибежище остатки целых народов, преследуемых врагами, которые потом, через некоторое время, становились частью нашего племени. Из-за постоянных войн нам пришлось уйти с насиженного места. Наш вождь привел нас сюда, в Сушь, обучил нас орошать и использовать эту землю. Дом Церкви существовал еще до нашего прихода сюда. Но, узнав друг о друге, мы стали действовать заодно. Налатан говорил тебе, что наши воины стали первыми монахами братства. Но даже он не знает, что многие из наших женщин были Учителями.
Сайла и Ланта осенили себя Тройным Знаком. Признание связи с Учителями, даже через столько поколений, было самоубийственным.
— Когда по миру прокатилась волна гонений на Учителей, племя Звездочетов не смогло им помочь, — рассказывал дальше Орион. — Среди нас были предатели. — Он ненадолго замолчал. — Однако ни один человек из нашего племени не участвовал в истреблениях. Ни один. Звездочеты укрывали в течение нескольких лет небольшую группу Учителей. Потом они были преданы. Легенда говорит, что наше племя решило: оно не может противиться ветрам перемен. Учителя бежали в горы. И только один человек дрался за них. Но его убили. Учителя скрытно передали свои реликвии нашему старшему сказителю. Когда он умирал, то сказал, что кто-то должен прийти за ними. И с тех пор сказитель нашего племени ждет. Мы — я — храним реликвии в священной надежде. Про них не знает даже вождь. Старший сказитель должен был передать их… — он заколебался. — Я должен был передать их Малому Псу. Когда-нибудь.
— Что они собой представляют? — спросила Сайла. — Где они? — Снова появившись в ее подсознании, Голос торжествующе рассмеялся.
— Немногие знают, насколько жестокими были великие гонения. Для того чтобы избежать обвинения в укрытии Учителей, Звездочеты изменились. Мы стали обращаться с нашими женщинами так, как это делали другие племена. Мы стали воинами и признали войну. Хотя старший сказитель всегда знал правду, никто до сих пор не боролся за возвращение на истинный путь. Из-за этого я потерял того, кто был для меня дороже всего на свете. Мои люди снова изменятся. Мой долг — позаботиться об этом.
