Когда тот двинулся от алтаря, проволока у него за спиной начала разматываться. Это была тонкая проволока, невидимая в лунном свете. Чтобы скрыть последние следы обмана, поднявшийся ветер начал раскачивать пламя факелов. Освещение превратилось в головокружительный хоровод теней. Даже сама ночь помогала скрыть обман. Туман, который раньше закрывал звезды на западе, теперь висел прямо над головой. Своей пеленой он окутал Луну, сделав ее свет мертвенно-бледным.

На этот раз, когда кто-нибудь начал показывать на чудесным образом затянувшееся туманом небо и шепотом говорить о знамениях, ответом ему были проклятия и раздраженные советы прекратить пугать маленьких детей.

Глава 97

Каталлон вытащил меч. Сжав тяжелую рукоятку двумя руками, он поднял его над головой и прокричал свой вызов:

— Я — Каталлон! Я — Летучая Орда! Кто хочет испытать меня?

Едва различимый в колеблющемся свете, он напоминал быка, увенчанного гипнотизирующим блеском стального клинка.

Услышав первый выкрик Каталлона, Конвей невольно отступил назад. Покраснев, огляделся. Все взгляды были прикованы к Каталлону.

Все, кроме Жреца Луны. Тот лукаво прошептал:

— Он внушает уважение, не так ли? Пугает. Никто не знает, скольких он убил, даже он сам.

Конвей, кивнув в сторону алтаря, проговорил уголком рта:

— Эта штука заряжается?

— Заряжается? Если ты имеешь в виду, что небесные врата к моей Матери открыты и я нахожусь в контакте с ней, то да. Когда тебе понадобится ее сила, ты получишь ее. Если только не нанесешь Матери оскорбление.

Конвей, раздраженный словами Жреца Луны, отвернулся от Каталлона. Глаза Жреца были словно крошечные точечки посреди блестящих белков. Угловатое лицо агрессивно повернуто к Конвею.

Безумие всего этого спектакля наконец преодолело стену ненависти, окружавшую Конвея. Он убедил себя в том, что этот безумец ему необходим. Теперь он доверился ему и зависел только от его милости.

Конвей горько сказал себе, что заслужил такого Жреца Луны. Они делили друг с другом прошлое, делили настоящее. Теперь они делят будущее. И оба во власти безумия.

Почему?

Настойчивая дробь небольшого барабана проникла в глубину его поглощенного собой сознания. Этот звук вызвал новые видения. Он увидел Ти, как она умирает, то, что он не мог и не хотел видеть с самого момента ее гибели. Теперь, когда перед ним, возможно, стоял его собственный убийца, Конвей вспомнил ее храбрость и ее преданность.

Уничтожение Церкви, месть Лайте — как бы на это смотрела Ти?

Стал бы задавать сейчас себе этот вопрос по-настоящему храбрый человек?

Стал бы рационально мыслящий человек в одиночку разрушать столь явно правильную организацию, какой являлась Церковь?

Внезапно Конвей осознал, что все вокруг смолкли. Слышно было, лишь как потрескивает на ветру одинокий факел да шепчет лунный диск на алтаре.

— Слишком испуган, чтобы отвечать? — поддразнил его Каталлон. Его меч описывал круги в воздухе. — Может быть, слишком испуган, чтобы двигаться?

— Я могу двигаться. — Ответ прозвучал жалко. Конвей попытался добавить ему силы, сделав горизонтальный выпад мечом. Каталлон, увидев медлительность его движений, хищно усмехнулся и двинулся вперед.

Конвей тайком проверил, хорошо ли прикреплена проволока к его доспехам.

Жрец Луны, держась за резные шесты, стоял у вращающегося диска. Он широко улыбался Конвею.

Каталлон скользнул вперед, шаги его были обманчиво быстрыми. Меч со свистом опустился, пытаясь раскроить Конвею череп. Тот торопливо поднял свой клинок, чтобы парировать удар.

Сила удара заставила его зашататься. Колени чуть подогнулись.

И больше ничего.

Скрипучий смех Жреца Луны прозвучал, словно дикий вопль предателя.

Бороться за свою жизнь в поединке, которого вообще никогда не должно было произойти. Конвей будто смотрел на себя со стороны.

Ланта. Я так и не сказал ей, что виноват.

В передних рядах толпы, у самой натянутой веревки, Лис раздраженно отпихнул от себя навалившегося на него человека. Обернувшись, он узнал Алтанара и схватил раба за руку, заставив того от боли привстать на цыпочки. Почти касаясь губами уха Алтанара, Лис произнес:

— Где ты был? Ты видел, что произошло? Что ты сделал? Жрец Луны сказал, что его Мать насмерть поразит Каталлона, как только он прикоснется к Конвею. Ты, наверное, осквернил шатер Жреца Луны. Или алтарь. Или еще что-то. Что ты сделал?

— Ничего! Клянусь. Я бы ни за что не осмелился прикоснуться к алтарю.

— Тогда почему Каталлон все еще жив? Посмотри, Конвею едва удается защищаться. Каталлон играет с ним.

Алтанар попытался разжать пальцы Лиса. Неохотно, не отрывая взгляда от поединка под лунным светом, Лис выпустил его. Он продолжал недовольно ворчать:

— Мне было обещано оружие-молния. И все силы Летучей Орды. Сам Жрец Луны так сказал. Он не может ошибиться. Если, конечно, ты чего-нибудь не сделал.

Потирая руку, Алтанар произнес:

— У него свой план. Ты там был, ты слышал, как он говорил, что его Мать желает смерти Конвея. Молния убьет Каталлона, а святая вода — Конвея. — Чтобы придать веса своим словам, Алтанар распахнул плащ и продемонстрировал туго завязанный бурдюк с водой. — Ты там был, ты слышал, как Жрец Луны сказал мне: «Как только Каталлон будет мертв, ты выскочишь из толпы и заявишь, что Конвей — нечистый. Брось в него бурдюк с водой. Моя Мать заберет его». Вот что он говорил нам. Ты слышал. Не вини меня за это. — Он кивнул на арену, где звон ударов Каталлона, отскакивавших от Конвея, больше напоминал стук молота по наковальне. Толпа восторженно ревела.

За спиной Лиса и Алтанара в толпу скользнула пара фигур. Некоторые зрители начали возмущаться. Другие промолчали или даже охотно дали дорогу, чтобы потом занять освободившееся впереди место. Вскоре двое уже были далеко от возможных наблюдателей. Человек-Огонь стянул с головы капюшон.

— Можно говорить, но только тихо. И не показывай свои волосы. О чем они говорили?

— Лис был раздражен. Они думали, что Конвей убьет Каталлона, но теперь они беспокоятся. Жрец Луны обещал отдать оружие-молнию Конвея Лису; это я хорошо слышала. Алтанар что-то говорил о том, что святая вода должна убить Конвея. Вот все, что я разобрала. Я не подвела тебя?

Человек-Огонь, погрузившись в размышления, нахмурился. Когда он заговорил, голос его был уверенным:

— Я не понимаю, что происходит. Если ты собираешься нанести удар Жрецу Луны сегодня, ты должна ожидать его в шатре. Ты очень помогла. У тебя слух, как у совы.

Она пожала плечами:

— Но, думаю, не такой, как у Лиса. Так или иначе, боюсь, что я все только запутала. Что ты теперь будешь делать?

— Убью его. Тем или иным способом. Он слишком опасен, чтобы жить.

— Но что, если…

Человек-Огонь взял ее за локоть и нежно, но уверенно, развернул к шатрам.

— Он умрет. Сегодня. Все остальное будет так, как должно быть. Теперь поспеши.

Баек задержалась ровно настолько, чтобы встать на цыпочки и поцеловать его в щеку.

— Сегодня странный воздух. Я чувствую это. Это значит, что у нас все получится, мой верный друг. Желаю тебе удачи.

Жрец Луны продолжал завывать от удовольствия. Перегнувшись над краем алтаря, буквально свисая со столбика, он размахивал руками, пародируя битву, происходившую внизу.

— Стойте! — Неожиданно серьезный приказ Жреца Луны разнесся, перекрывая рев толпы. Все остальные звуки мгновенно стихли.

Конвей, пошатываясь, отступил назад. Тяжело дыша, весь мокрый от пота, он, казалось, готов был рухнуть на землю. Каталлон, который дышал глубоко, но без напряжения, поднял свой меч, словно дровосек, готовый срубить дерево одним ударом.

Жрец Луны повторил свой приказ.

— Каталлон, остановись. Я требую.

Злобно глядя на него, Каталлон несколько расслабился. Жрец Луны сошел с алтаря. Величаво, словно плывя, он подошел к тому месту, где противники стояли друг против друга. Вытянув перед собой руку и обратив ладонь к Каталлону, Жрец Луны произнес, обращаясь к толпе: