Сайла воздержалась от комментариев и поинтересовалась:

— А как звали ее сестру?

Джеслея гордо вскинула голову:

— Ни один человек из нашего племени не станет произносить вслух имя женщины, погибшей при родах. Она позор для всей семьи. Высшая цель женщины — дети, и мы должны исполнять свое предназначение. Разве этот обычай не известен нелюдям? — В вопросе прозвучала скрытая надежда, и это не укрылось от Сайлы. Она сочувственно протянула руку.

— У нас есть похожий обычай, но в тех местах, откуда мы прибыли, время не стоит на месте. Все меняется.

— Женщина должна служить своему повелителю, это — ее долг, — вмешалась Ясмалея.

— Моя дочь так горда своим новым положением, что потеряла к нам всякий интерес, — вздохнула Джеслея. — С тех пор, как Бос доверил ей высокую честь вынашивать этого чертова детеныша, она стала такой образцовой женщиной, что еще немного — и меня вытошнит.

Встав между матерью и особняком, Ясмалея испуганно прошептала:

— Тс-с-с! А что, если тебя услышит слуга? Или раб? Даже я не смогу ничего сделать.

Джеслея в ужасе зажала рот руками:

— Если кто-нибудь поинтересуется, то под словом «чертов» я имела в виду «чертовски большой». Босу это понравится.

— А твои родные: муж, отец… Ну… Они крупные мужчины? — продолжала расспрашивать Сайла.

— Еще какие. В нашей семье все мужчины крупные. Мы надрываемся при родах — зато у них потом есть повод для гордости.

— Ма-а-ма!

Не обратив внимания на негодующий вопль Ясмалеи, Ланта объяснила:

— Мне необходимо знать: может быть, случай с вашей дочерью все же не единственный? А как насчет близких родственников?

— Никогда. Нам всегда сопутствовала удача. Бос потому и выбрал моих дочерей, что сын должен производить впечатление на окружающих. — Она посмотрела в сторону дочери.

Та с оскорбленным видом рассматривала свои ногти. Потом повернулась к дому и крикнула рабу принести воды, но мгновение спустя передумала:

— Нет, фруктового сока! И побольше изюма!

Стиснув зубы, Джеслея продолжила:

— Многие считают, что повитуха моей дочери была отравлена вместе со всей своей семьей, когда весть о неудачных родах достигла ушей Капитана. Говорят, за это казнили невинного раба.

— А за что ее убили? — Ланте с трудом удалось скрыть волнение и страх.

— Капитан не любит, когда его разочаровывают.

Когда к ним приблизилась рабыня в бесформенном желтом халате, наступила напряженная тишина. Женщина несла кувшин, четыре кубка и полную миску изюма. Она расставила еду и поспешно ретировалась. Гости и хозяйка расселись на траве вокруг подноса. Ясмалея набросилась на изюм. Разливая сок по стаканам, Джеслея проговорила:

— Я пыталась объяснить дочери, что стать матерью ребенка Капитана это не только честь. Выносить и родить крупного мальчика очень трудно.

— Мой сын приведет весь Кос к небывалому могуществу, — произнесла дочь, гордо подняв голову.

Джеслея посмотрела на дочь так, как будто увидела в ее стакане лягушку. Медленно повернувшись к Сайле, она сказала:

— Это была лучшая повитуха в Гавани, а может, и во всем Косе. — На ее глаза снова навернулись слезы. — Почему она не спасла мою девочку? Мне передали, что Жнея, женщина от Церкви, высокая, с серебристыми волосами, разговаривала с ней. Теперь Церковь утверждает, что Ясмалея тоже умрет. Но я знаю, ты владеешь магией. Может, твое колдовство сильнее заклинаний Жнеи и ворожбы повитухи? — Во взгляде Джеслеи сквозила мольба. Схватив дочь за руку, она горячо произнесла:

— Послушай. Что бы ни говорили тебе Жнея или повитуха, рассказывай все этим женщинам. Они единственные, кто еще может тебя спасти.

Мягко, но решительно высвободив руки, Ясмалея отправила в рот очередную горсть изюма. Удовлетворенно чавкая, она промямлила:

— Старуха была обманщицей. За то, что она не смогла спасти мою сестру, Капитан сослал бы ее куда-нибудь подальше, если бы раб не успел всех их отравить. Этот раб — бунтовщик и вор. Зачем Капитану убивать всю семью? Он казнил бы только повитуху. Вы что, верите всем этим россказням?

Джеслея, кажется, сдалась:

— Ты просто слишком глупа, чтобы бояться. Глупа до невозможности.

В ответ раздался счастливый смех:

— У меня хватает ума сделать так, чтобы Капитан думал, что я боюсь. Тем более он будет благодарен, когда я подарю ему здорового сына.

Сайла и Ланта обменялись взглядами.

— А ты разговаривала со Жнеей о повитухе? — спросила Сайла у Ясмалеи.

— Никогда. Но они разговаривали друг с другом, я знаю. Секретничали, как иногда вы с Лантой.

Сайла взглядом предупредила подругу не выказывать свои чувства. В это время Ясмалея заворочалась, подыскивая позу поудобнее, а потом вылила себе в стакан остатки сока. Изюм давно закончился.

Внезапно Сайла поднялась:

— Вставай, Ясмалея, нам надо срочно осмотреть тебя.

— Опять? Вы ведь уже занимались этим четыре или пять дней назад.

— Пять. И теперь снова повторим это. — Она обратилась к Джеслее: — В доме есть подходящая комната?

— Конечно. Пойдем. — К матери возвратилось ее обычное спокойствие. Тронутая необычайным рвением Сайлы, она поднялась и двинулась вперед со своеобразной грацией. — Ведь у тебя уже есть какое-то предположение, это видно невооруженным взглядом. Я очень рада. Ведь кто-то должен думать — не Ясмалея же? Ну да горбатого могила исправит. — Она на секунду остановилась и, повернувшись к Сайле, шепотом спросила:

— А на ней нет никаких заклятий, как на моей бедной старшей девочке?

— Церковь не признает колдовство и ведьм. Это просто сказки.

Джеслея побледнела.

— Ты просто не знаешь, с чем имеешь дело, — сказала она взволнованно. — Церковь не единственный источник правды — ведь она оказалась не в силах спасти мою первую дочь.

— На этот раз мы приложим все усилия. Если тут и замешана ведьма, ей не удастся провести нас.

Сайла пожалела, что пообещала так много: перед глазами встал образ Жнеи в порыве торжествующего злого смеха. Чтобы прогнать его, потребовалась вся воля.

Наконец они вошли в дом. Сайле еще не приходилось встречать такой своеобразной архитектуры. Массивные деревянные колонны поддерживали поперечные балки, которые, в свою очередь, служили опорой высокой крыше. Внутри дома вообще не было стенок, которые могли бы служить дополнительной поддержкой, поэтому крылья были снабжены двойным количеством колонн. Как внутри, так и снаружи дом был отделан легкими деревянными панелями, но на внутренних стенках они были полированными.

Сайла была удивлена — вся конструкция показалась ей непрактичной: ведь одной искры достаточно для того, чтобы все сгорело дотла. Решив не теряться в догадках, она поинтересовалась у старой женщины о предназначении такой необычной конструкции.

— Да, такой дом, конечно, уязвим для огня, — ответила Джеслея, — но зато предохраняет от землетрясений. Иногда колонны сильно шатаются, но никогда не падают.

Но вот они вошли в небольшую светлую комнату. В одной из стен был встроен маленький камин, в стене напротив — окно, чем-то напоминающее одно из окон апартаментов Капитана. Стол, стоявший в середине комнатки, был завален швейными выкройками, шкафы, располагавшиеся по периметру, — одеждой, нитками и материей.

Несмотря на протесты, Ясмалея вскоре была раздета и лежала на столе. Она все еще продолжала возмущаться, когда молодые Жрицы занимались осмотром. Однако это были только цветочки. Когда Сайла приказала предоставить ей некоторое количество мочи, только удивительные способности Джеслеи к убеждению помогли добиться желаемого результата.

Когда Жрицы закончили, Джеслея по сигналу Сайлы быстро вытащила поспешно одевающуюся дочь за дверь, посулив ей мятного чаю с медом. Девушки остались одни. Оглянувшись по сторонам, Сайла прошептала:

— Ну, что скажешь?

Ланта была неумолима:

— Все, как говорила Джеслея: ребенок растет не по дням, а по часам. Еще слишком много вод. Из меня плохая целительница.