– Сереженька, так держать! Молодчина ты!..

От этих слов у него голова пошла кругом. Нина ему нравилась. Он был на седьмом небе. Запомнился Закомолдину и фильм, который показывали в тот последний вечер. Назывался он «Ветер с Востока». Название врезалось Сергею в память. На экране наши боевые части, отразив нападение, перешли в наступление, громили врага на его земле. Никто и не подозревал, что через несколько часов начнется «ураган с Запада» и развернутся события, совершенно противоположные бравурному содержанию кинокартины. Но тогда, едва промелькнули последние кадры, на сцену поднялся комиссар и, освещенный лучом прожектора, поднял руку со сжатым кулаком и громко произнес:

– Вот так и только так будем воевать, товарищи!

Его слова потонули в гуле оваций.

Из клуба Закомолдин, окруженный друзьями, двинулся к себе. Но отметить, вернее, обмыть награду не успели. В командирское общежитие, где размещались в основном холостяки, прибежал посыльный:

– Срочно в штаб!

В помещении штаба собрался командный состав. В нервном, возбужденном состоянии ходили из комнаты в комнату, обсуждая вполголоса кризисную обстановку. Из второй погранзаставы поступило тревожное сообщение: с сопредельной стороны появился перебежчик. Около двадцати двух часов пограничный наряд заметил, что к берегу реки подбежал мужчина и, не раздеваясь, в одежде, бросился в воду и поплыл к нашему берегу. Его тут же стали обстреливать, но он, притворяясь убитым, нырнул и благополучно достиг нашего берега. Здесь он был задержан пограничниками. Он потребовал, чтобы его как можно скорее доставили к «пану начальнику». Пограничники вызвали тревожную группу. Перебежчика доставили на заставу. Там он сообщил начальнику:

– В четыре часа утра немцы перейдут Буг. Переправу они будут наводить у старого шоссе, там, где был паром, а другую у Большого камня.

– А ты не врешь? – строго спросил начальник заставы. – Может, тебя специально к нам подослали?

– Убейте меня, пан начальник, если не верите, я в ваших руках. Долго вам ждать не надо, чтоб проверить, правду я сказал или нет. – И перебежчик добавил, что он солдат старой царской армии, воевал с немцами в ту войну, как и все поляки, ненавидит гитлеровцев и потому, как только узнал о времени нападения фашистов на нашу страну – у него в доме расквартировались два офицера, – тут же взял косу, пошел к Бугу. Косцов гитлеровцы не трогали, и он, подойдя к берегу, не раздумывая, бросился в реку.

Перебежчик находился на заставе. Пограничные наряды и наблюдатели на вышках подтверждали, что на сопредельной стороне накапливаются войска. Начальник заставы по своей инициативе поднял по тревоге личный состав и приготовился отразить нападение непрошеных гостей.

Командир пограничного отряда, в свою очередь, тут же доложил по телефону в Минск о перебежчике и важном сообщении дежурному по штабу войск округа и вскоре от него получил короткий ответ:

– Ждите указаний.

Майор Курзанов отдал распоряжение комендантам участков повысить готовность подразделений, а командному составу быть в полной боевой готовности. Затем, в порядке взаимодействия, проинформировал своих соседей справа и слева, а также позвонил в город Кобрин, в штаб четвертой армии.

В два часа стали поступать тревожные донесения из комендатур и прямо с застав о выходе танков и скоплении фашистских войск непосредственно у линии государственной границы. Обстановка накалялась. Но в это верили и не верили. В последние месяцы, начиная с весны, для усиления боевой готовности, часто проводили ночные учения, поднимали по «тревоге», командиры ночевали вместе с солдатами в казармах. Сергею казалось, что, может быть, и сейчас разыгрывается очередная проверка на готовность...

В те последние мирные часы Закомолдин стоял у окна и выжидательно смотрел на майора, который не отлучался от телефона и курил одну папиросу за другой. За его спиной на стене и висела карта округа. Посмотреть бы на нее тогда повнимательней! Запомнить бы рельеф местности, расположение деревень и хуторов, приглядеться к извилистым речкам да проселочным дорогам...

В три часа двадцать две минуты раздался резкий телефонный звонок. Сергей машинально взглянул на свои именные часы и запомнил время. Командир, сунув папиросу в пепельницу, взял трубку:

– Майор Курзанов у телефона, – и, прикрыв ладонью трубку, шикнул на подчиненных, вытянулся по стойке смирно, словно начальство было не на том конце провода, а находилось рядом. – Слушаю, товарищ генерал!

Все разом притихли, насторожились. Из штаба округа сообщали, что в эту ночь ожидается провокационный налет фашистских банд на нашу территорию. Командующий приказывает: на провокацию не поддаваться, бандитов пленить, но государственную границу не переходить!

Майор тут же стал передавать приказания в комендатуры и на заставы, что ожидается налет вооруженных банд с переходом границы, требуя «не поддаваться на провокации», но, главное, «хорошенько проучить фашистских бандитов», однако ни в коем случае «не зарываться и границы не переходить!»

Связь неожиданно оборвалась. Это было странным и удивительным. Такого еще никогда не бывало. Курзанов приказал немедленно проверить линию, восстановить связь, а сам прошел в другую комнату, где располагалась радиостанция.

Дежурный радист доложил, что новых распоряжений из округа не поступало.

– А из комендатур и застав?

– Дублируют те, что передали по телефону. Немцы стягивают войска, видимо, готовятся перейти границу.

– Все?

– Нет. Сообщения от соседей, с юга, из Бреста.

– Читай.

– «В городе возникли пожары. Неизвестными обстрелян патруль. Вышел из строя водопровод. На железнодорожной станции погас свет, авария на электростанции». – И от себя добавил: – Возможно, диверсия, товарищ майор.

– Разберутся, – сухо ответил Курзанов.

– Связь восстановлена, – доложил радостно телефонист.

В штаб вошли два связиста. В грязной форме, словно они лазали не по столбам, исправляя повреждения на линии, а ползали по земле.

– В трех местах, на втором, третьем, пятом километре, вырезаны десятки метров проводов, пришлось натягивать новые. Нас дважды обстреляли.

Майор хотел дать какое-то распоряжение связистам, но не успел. Телефонист протянул трубку:

– Товарищ майор, срочное сообщение!

Из трех погранзастав докладывали, что на большой высоте границу пересекли крупные группы самолетов, главным образом тяжелые бомбардировщики и истребители. О нарушении воздушной границы стали поступать сообщения и из других застав и комендатур. Каждое сообщение майор записывал, цифра получалась внушительная – несколько сот самолетов! Курзанов тут же связался с округом и доложил о нарушении воздушного пространства. Ответа из штаба округа майор не услышал – связь оборвалась на полуслове. Он не знал, что такие данные поступали в штаб округа и от других пограничных отрядов и комендатур, а в Генеральный штаб – от всех западных пограничных округов.

Телефонист все крутил и крутил ручку аппарата, с надеждою, хрипло кричал в трубку:

– Ало, ало!..

Но телефон молчал.

Связисты, которые отправились на исправление линии, не возвращались. Вскоре связь с заставами и комендатурами снова заработала. Курзанов приказал привести все подразделения в боевую готовность, занять оборонительные позиции, а тринадцатой заставе подготовить средства для поджога и взрыва моста через Буг.

А самолеты все летели и летели. С неба в открытое окно доносился басистый, непрерывно надрывный мощный гул. Фашистские летчики, уверенные в своей безнаказанности, двигались боевым строем с зажженными бортовыми огнями, и по ночному темному небу, усеянному звездами, на восток летели и летели светящиеся точки, видны были четкие силуэты машин, под крыльями которых и в бомбовых отсеках таился смертельный груз.

– Сейчас наши их встретят, – услышал Закомолдин за своей спиной бодрый голос комиссара, – дадут прикурить! Поглядим, как будут улепетывать.