Где-то вдалеке, в той стороне, где поднялось солнце, нарушая утреннюю тишь, ухнул взрыв, потом второй, третий, еле слышно донеслись очереди пулеметов и автоматов, чем-то похожих на стрекотание швейных машин, хлопки выстрелов. Бойцы насторожились.

– Бой начался, – обрадованно произнес Шургалов. – Где-то рядом, товарищ лейтенант.

– Не рядом, – сказал Неклюдов, прислушавшись, определяя по звукам расстояние, – километров пять-шесть, а то и все десять, не меньше.

– Товарищ лейтенант, скорее туда, к своим! – вскочил на ноги пограничник Симон Сагетелян, переименованный на русский лад в Семена, и, блестя своими крупными, слегка на выкате темными глазами, передернул затвор винтовки. – Там наши! Погранотряд! Они же первыми вперед ушли!.. Бой ведут! Пробиваются к своим!..

– Да, поможем нашим, – поддержал его Червоненко. – Шарахнем по немцу с тылу!

– Вперед! – Ефрейтор Иван Коршин вынул из-за пазухи фуражку с зеленым околышем и водрузил на свои светлые вихри ее с таким видом, словно надел не головной убор пограничника, а непробиваемую каску особой конструкции, стальной шлем. – Вперед, на помощь! Веди, лейтенант!

Бойцы, в едином порыве, повскакав на ноги, готовы были устремиться в неизвестность, туда, откуда глухо доносились и умножались лесным эхом грохот артиллерийской канонады, угрюмый треск крупнокалиберных пулеметов, слившихся в сплошной гул, стрекот автоматов и торопливый винтовочный огонь. Закомолдин и сам рвался туда, где гремел бой, но что-то его удерживало, хотя он и сам не знал, что именно.

– Отставить! – приказал Закомолдин, удивляясь звонкости и суровости своего голоса. – Отставить!

Бойцы – одни с недоумением, другие с непониманием, третьи с удивлением – смотрели на лейтенанта, застыли на месте, привычно подчиняясь словам команды. Чего это он вдруг? Там же сражаются наши? Нельзя медлить! Дорога каждая минута?

– Сержант Неклюдов, построить взвод, – так же строго распорядился Закомолдин.

– Становись! – тут же последовала команда Неклюдова.

Пограничники и пехотинцы поспешно, хмурясь и ворча, выстроились в одну шеренгу. Впереди пограничников встал сержант Неклюдов, а пехотинцев возглавил Шургалов.

– Равняйсь! – Неклюдов встал перед строем и, выждав секунды, пока бойцы выровняют линию, коротко выдохнул. – Смирно! Пo порядку номеров рассчитайсь!

– Десятый! – закончил счет Червоненко, стоявший в строю крайним.

Неклюдов, взяв под козырек, повернулся к Закомолдину:

– Товарищ лейтенант, в строю вместе со мною одиннадцать бойцов!

– Полная футбольная команда, – шутливо добавил Сагетелян, имевший второй разряд по футболу, отчаянный левый крайний в сборной пограничного отряда, кандидат в команду округа. – Хоть сейчас на поле стадиона.

– Разговорчики! – Лейтенант строго посмотрел на Сагетеляна, прошелся вдоль строя, всматриваясь в лица пограничников, словно впервые видел их, строго оглядел и пехотинцев и грустно усмехнулся: – Вот именно, не воинское подразделение, а футбольная команда!

Он сделал ударение на слове «футбольная» и одно это как-то сразу успокаивающе подействовало на бойцов. Каждый, невольно смутившись, осознал свою опрометчивость. Как они себя ведут? Разве им так положено? Кто они такие? Мальчишки или воины регулярной армии? Пыл угас. Нервное напряжение спало. Привычка к четкому порядку, к строгой воинской дисциплине, выработанная годами службы, взяла верх. Но тревожное состояние осталось.

– Кто знает дорогу туда? – Закомолдин указал рукой в ту сторону, откуда глухо доносились взрывы и выстрелы.

Бойцы молчали. Никто не знал. Местных жителей в строю не было.

– А если за лесом открытое пространство? – Закомолдин и сам уже твердо верил в правоту того, что удержался, не поддался общему настроению, не устремился в неизвестность. – Куда же вы хотели бежать? Не зная местности? Не разведав кратчайшего пути? Не зная, не уяснив даже обстановки? Спешили подставлять под пули свои шальные головы? Или мало на ваших глазах было смертей?

Он говорил спокойно, не повышая голоса, и слова его, словно холодный душ, отрезвляюще действовали на разгоряченные головы.

– Даже у футбольной команды, как вам известно, есть четкий порядок, определены действия каждого игрока, у любого футболиста свое место в общем ходе игры. Есть игроки линии нападения, игроки флангов, левый и правый край, ударная сила центра и защитные линии. И никакой безалаберности, толпы. Правильно я говорю, рядовой Сагетелян?

– Так точно, товарищ лейтенант! В футболе, как и в армии, без строгого порядка никак нельзя.

Бойцы заулыбались. Прав лейтенант. Вдруг послышался рокот моторов, который нарастал с каждой минутой. Все насторожились. Донесся лязг стальных гусениц о мощенные камни дороги.

– Танки! – тревожным шепотом выдохнул Ляхонович.

На его посеревшем лице невольно отразилось внутреннее волнение, даже больше того, нескрываемое отчаяние, обреченность человека, осознающего свое безвыходное положение, перед мысленным взором невольно возникли страшные минуты, которые ему пришлось недавно пережить, когда немецкие танки, свернув с шоссе, устремились на них, на остатки батальона, вырвавшегося из осажденной крепости, расстреливая и давя гусеницами почти безоружных...

– Ложись! – коротко приказал Закомолдин, выхватывая из кобуры свой пистолет. – Приготовиться к бою!

Бойцы залегли, торопливо передергивая затворы винтовок. Ляхонович вместе с Червоненко устанавливал в сторону дороги ручной пулемет. В лесу стало тихо, даже птицы и те умолкли. Только слышался тревожный надсадный гул моторов и глухое тяжелое лязганье танковых траков о камни мостовой.

– Шоссе рядом. Метров сто, не больше, – пояснил Шургалов.

– Без команды не стрелять!

Закомолдин, приподнявшись на локтях, всматривался в ту сторону, откуда доносились рокот моторов и лязг железа. Сердце учащенно билось в груди. Он понимал всю бессмысленность их обороны, вернее, занятой позиции. Что они смогут против танков? Критически огляделся и невольно усмехнулся. Деревья! Лес! Танки-то напрямую не пройдут! Ругнул себя за опрометчивость, за поспешность. А еще командир! Чему тебя учили? Он явственно почувствовал, как жаром полыхнуло его лицо. Надо же так было ему опростоволоситься. Искоса, не поворачивая головы, поглядел по сторонам, на бойцов. Танки есть танки.

– Мимо! – спасительно выдохнул Шургалов, лежавший рядом. – Мимо!

Танки шли, не сбавляя скорости. Двигались походной колонной. Судя по нарастающему рокоту моторов, их было много. За первыми подразделениями катили все новые и новые колонны машин. Своим количеством и огневой мощью они угнетающе давили на психику. Люди сникли. Куда им, небольшой группе, со своими винтовками, ручным пулеметом и дюжиной гранат против этакой стальной махины?

Следом за танками стали двигаться грузовые машины с солдатами. Их отличили по шуму моторов и по песням. Гитлеровские солдаты весело и слаженно горланили популярную фашистскую песенку про Хорста Весселя. И именно это беспечное, победно уверенное пение немецких солдат сняло напряжение.

– Раскукарекались, гады, – тихо выругался Иван Коршин. – Дать бы им счас прикурить! Сразу бы по другому закудахтали!

– По паре бы гранат на каждый кузов, – добавил Сагателян.

– Шарахнуть так, чтоб навсегда заткнулись, – вставил Червоненко.

– Еще шарахнем, – уверенно заверил Неклюдов, лежавший рядом с лейтенантом.

Закомолдин сел. Он снова, в который раз чертыхнувшись, подумал о том, что без карты он, как без рук. Где они находятся? Каковы размеры лесного массива? Где ближайшие населенные пункты? Да и само шоссе, как оно лежит? Конечно, это оно, главное, магистральное, идущее прямым ходом на восток, в глубь страны. Есть же у него и повороты, и спуски в низины, и подъемы, мосты через малые и большие реки. По карте легко определить маршрут, наметить места засад, рассчитать движение взвода. Закомолдин так и подумал, он и в уме продолжал называть свою малочисленную группу взводом, придавая ей весомость и боевую мощь.