Для работы Долорес выбрала привычное место — Центральную окружную. Знакомая атмосфера библиотеки — тишина и замкнутость в себе среди десятков склоненных над столами молчальников, изредка нарушаемая сдержанным покашливанием и шорохом страниц, мягкий звук пальцев, бегущих по клавиатуре… это позволило сосредоточиться и тщательно продумать выбор источников.

Тематический каталог. Курсор спускался по строкам, как по ступеням, иногда замирая — там, где он останавливался, раскрывалась папка и возникали новые ряды названий. Долорес было досадно, что она не знает биологии и медицины; пришлось положиться на чутье. Не «воскресение», но «воскрешение» и «оживление». Исключить церковные источники? да. «Воскрес», «воскресла», исключить источники с корневыми основами «свят-, беатифи- и канонизи-;» святые и блаженные будут дезориентировать. Хронологический диапазон — от 1901 до 1991. Только источники на национальном языке. Часть доступна в электронном виде, часть придется заказать в хранилище. Будем надеяться, что для обзора XX века этого хватит. Теперь — история. Долорес сохранила перечень критериев, исправив цифры в строке «поиск». Библиотечный компьютер задумался, потом стал разворачивать список.

Да-а, тут работенки немало!.. Плюс источники на латинском языке — добавила Долорес. Список расширился. Языки и наречия старых провинций? согласна. С переводом? обязательно.

С Библией было проще. «Юноша! тебе говорю, встань».

«Талифа-куми: Девица, тебе говорю, встань». «Лазарь! иди вон». Это у Иисуса. А еще воскрешали Петр и Павел. «Тавифа! встань»… Тавифа — значит Серна. Благочестивой девице Тавифе из Иоппии не пришлось доказывать спустя три года, что она — это она. Бедняжка Марсель!.. Долорес с решимостью и ожесточением смерила взглядом стопу журналов, принесенную библиотекарем. Есть тут ответ или нет?

Сперва хроники.

«Acta cryptis» Парагаленуса из Бремена: «…и обуянный гордыней сей Фрамбезиус, как сказывают сведущие, а поистине сказать — суеверы и малоумные, воззвал к духу нечистому, который есть Диавол и Дракон, дабы богопротивной своей силой Нечистый исторг дыхание жизни из него, Фрамбезиуса, и вложил в труп барона Роланда сына Хъяли. Неведомо мне, было ли сие в действительности, но странствующие люди, купцы и паломники, доносили, что Роланд Бешеный, сраженный в поединке принцем Харольдом, а ныне королем Регдалира, по смерти являлся многим во плоти, в обличье мерзостном и гнилостном…»

Это XII век; описываемые события относятся к концу XI. Парагаленус Бременский прославлен как здешний Альбертус Магнус, не меньше, но воскрешений ему не приписывали. Исцеления и прорицания. Как ученый он для своего времени рассуждал вполне здраво — и вдруг этакие басни! с чего бы?

Долорес посмотрела на карту средневекового разделения страны. Королевство Регдалир выглядело лоскутом, вшитым в пестрое одеяло: герцогство Рэдхольм, королевство Сализия, герцогство Вендель, герцогство Ништадтское, маркграфство Хэрворд, Рэмское маркграфство… в эту мозаику с востока клиньями вонзались Ругерланд и Кольден — земли славян и язычников, тогда грозных, но позднее покоренных крестом и мечом. Как в этой буре народов и религий отыскать путеводную ниточку?.. Что в письменах тех лет правда, а что — легенда?..

Харальд, принц Харальд, король в Ольденбурге. Без особой надежды Долорес листала ссылки. «Сказание о Рэмской битве и о том, как Харальд поразил дракона»… «Песнь о Харальде Этельредсоне, как он бился с Роландом Бешеным, сыном Хъяли». Стоп. Роланда мы уже встречали.

«Затрепетало пламя, бросив рваный свет на вошедшего: вода ручьем текла по доспехам, на шлеме тина. Поднял он забрало — Роланда тут все узнали. Твердым шагом к столу маркграфа мертвец подходит — рука на мече, шлем с головы не снимает.

— Ваше Сиятельство, мой сюзерен Конрад Рэмский! Я пришел забрать то, что было обещано вами. Дочь ваша Сигни клялась, что верна будет вечно, когда одевал я свое кольцо ей на палец.

— Роланд, умер ты, взят могилой, покрыт землею. Как ты можешь живую деву требовать в жены? Установлено Богом: пути живых и мертвых различны. Клялась она верность тебе блюсти лишь до гроба.

— Мне дела нет до законов, что установил Всевышний. Мне дьявол даровал эту ночь для свадьбы. Сигни клялась, что моею женою станет. Пойдем, я уже приготовил брачное ложе».

Боже, какие ужасы!.. Долорес невольно вчиталась:

«Обнажили клинки они, и зазвенело железо. На тише мечей повстречались властители битвы. В неверном факельном свете живой бьется с мертвым. В ночной темноте продолжали они поединок. Силен мертвец, не так-то просто с ним сладить. Под его ударами гнется, трещит щит Харольда. Стонет от встречи с булатом, откалываются щепки. Удар. Еще удар… Не может Харальд одолеть кормильца воронов. Не приносит славы ему поединок. Дьявол силы дает мертвецу, удар направляет, и кровь заливает кольчугу отважного витязя. Но сын Этельреда не замечает ранений. Он обрушивает свой меч на голову недруга. Лезвие режет железо шелома, вдребезги череп. Лишь покачнулся мертвец и вновь наступает. Не наносит ему ущерба удар смертельный».

Жутковатое напоминание… Вчера этот Клейн, раненный Аной-Марией, терял сознание в прихожей, а сегодня шел как ни в чем не бывало. «Лишь покачнулся мертвец, и вновь наступает…»

Впрочем, все это эпические подвиги. Перейдем к алхимикам и натурфилософам. Вот Бореллус:

«Главные Соки и Соли (сиречь Зола) Животных таким Способом приготовляемы и сохраняемы быть могут, что Муж Знающий в силах будет собрать в доме своем весь Ноев Ковчег, вызвав к жизни из праха форму любого Животного по Желанию своему; подобным же методом из основных Солей, содержащихся в человеческом прахе, Философ сможет, не прибегая к запретной Некромантии, воссоздать тело любого Усопшего из Предков наших, где бы сие тело погребено не было».

XVIII век. Гальванизация лягушек. Покойники шевелятся, когда к ним прикасаются проводами. Но не оживают.

Век XX, прославленный не столько оживлением людей, сколько совершенствованием способов их умерщвления. Ссылок и документов становится больше. Взгляды Фрамбезиуса и Бореллуса преданы аргументированной анафеме. А зря! вчера в Дьенне кто-то делом доказал, что прах вполне годится для реконструкции тела, а затем можно «вложить в труп» «дыхание жизни»…

Где еще это было написано?.. Бытие, глава вторая — Долорес невольно вздрогнула, чувствуя кощунственность сравнения — «И создал… человека из праха земного, и вдунул в лице его дыхание жизни, и стал человек душею живою».

«…доколе не возвратишься в землю, из которой ты взят; ибо прах ты, и в прах возвратишься».

«Труды Дьеннского университета», том 231. Уж тут никто Бореллуса не процитирует. Но — вот название: «Переживание нервной и мышечной тканей крысы в условиях низких температур». Коллектив п/р проф. Г, Вааля, зав. каф. физиологии. Доктор наук. 1977 год.

«Танатогенез. Введение в танатологию». Сб. науч. работ каф. патофизиологии, 1979 год.

Статья «Физиологические аспекты оживления низших млекопитающих после глубокого охлаждения — динамика изменений гомеостаза и отдаленные последствия». Проф. Г. Вааль, 1984 год.

«Гибернация. Переохлаждение теплокровных организмов и возможные пути преодоления его негативных эффектов». Сб. трудов каф. физиологии и каф. реаниматологии мед. факультета. Дьенн, 1986 год. Диплом Кор. научн. общества в номинации «Национальные приоритеты».

Новая статья — «Стадиальный и хронологический анализ обратимости некробиотических процессов в различных тканях человеческого организма». Проф. Г. Вааль с сотр., 1989 год.

Долорес начала уставать, но не сдавалась. В пространстве ее поисков возникла некая отправная точка, вокруг которой вращались Фрамбезиус с Роландом, сыном Хъяли, Соки и Соли Бореллуса, «дыхание жизни» и анализ обратимости распада. Фрагменты стягивались к центру, образуя некую уродливую и несимметричную фигуру.

«Электрохимическая и УВ-частотная активация субклеточных структур макрофагов на разных этапах угасания их функций — общефизиологический и биохимический аспекты». Проф. Г. Вааль, 1991 год.