И зарево, встающее за спиной, не пугало — кто? а, люди из гаража спешат, вон показались огни, Он впереди, а за Ним плывет ковер горящих фар, потоком мрачно сверкающей стали льются по шоссе быстрые автомобили; здорово, должно быть, ехать за Ним, знать, что некуда спешить и волноваться нечего, жми на акселератор и оставь печаль ветру, жми и верь своему вождю, что цели нет и смысла нет, а есть одна великая свобода ночи, одно блаженство растворения во мчащейся на тебя ночи, в скорости, в полете дикой стаи металлических дьяволов с пылающими зрачками фар; небо отвергло нас, но приняла в объятия ночь, нам одним даны пустынные ночные шоссе, где гремит пир моторов и ликуем мы, затевая отчаянные игры. А! вон парень с рюкзаком! раздавим его для потехи, ему не впервой и нам не впервой, но как упоительно подсечь его бампером! вскинув руки, он летит через капот и попадает кому-то под колеса — «дави!» Вон впереди сцепились двое за место в строю, встали на дыбы, еще двое врезались в них — ага, машины на полном ходу сминаются, переворачиваются, рвется металл, дробится стекло — хорошо! Князь доволен, смеется, Он любит крутую игру! Он похвалит того, кто догонит и убьет «зендер» с беглецами!

Хорошо знакомый ЭБ-110 появился в зеркале заднего обзора — и приотстал, пропустив вперед атакующий клин лучших из лучших лихачей; они набросились на «зендер» с расчетливой яростью охотничьих собак — треснули стекла, машину швырнуло вбок, дорога вылетела из-под колес, и в лицо метнулись полосатые столбики ограждения — пламя плеснуло в салон…

Глава 2

…пламя трещало и завивалось над кучей пузырящихся смолой бревен, ветер трепал языки огня; жар от костров был так силен, что больно смотреть, а ветер морозил пальцы; Марсель присела, протянув руки к огню. Праздник бурлил кругом, оргия в ночи на вершине Сорока Мучеников, посреди Коронных гор, галдеж, пьяные крики и визг, гривастые парни что есть сил бьют в барабаны — БУМ-БУМ-БУРУ-БУМ! БУРУ-БУРУ-БУРУ-БУМ! — флейты играют, скрипочки выписывают какой-то цыганский переливчатый мотив; у подножья каменного креста страстно копошатся голой кучей человеческие и нечеловеческие тела; гогоча, лихой забавник льет на них шнапс из бутылки, другие швыряют пивными банками, пляшут вкруг костров, скачут, орут — пусть ветер, пусть ночь, но веселье все сильней, праздник все жарче, все гуще толпа, — то хлопнут Марсель по плечу, то дернут за руку: «Айда к нам! у нас классный музон! Цыпочка, пошли!»

«Отстаньте, уйдите», — отмахивается она. Ей давно надоел этот праздник и хочется уйти; Марсель понимает, что она здесь — чужая, но у костра тепло, а ночь вокруг так холодна и темна — лучше погреться, посидеть у огня…

Подскочила Аурика, чмокнула ее в щеку — обнаженная, хмельная, лицо измазано помадой. «Приветик! Здорово, что ты пришла — идем, повеселимся! да ты скинь эту пижаму, что ты, в самом деле…»

И вдруг оцепенение сошло, словно Марсель отогрелась, — почему я здесь? я должна быть в машине!

— Где Касси? — строго спросила Марсель, вставая.

«А! он там, катается… Ну, идем!»

То бочком, то толчком Марсель пробилась сквозь разгоряченную толпу к костру, где что-то жарилось на вертелах, и в котлах клокотало отдающее сивухой варево; она спотыкалась об упившихся, шарахалась от косматых нелюдей — и добралась-таки до центра ликования. Там Князь на роскошном лежбище из ковров и расшитых золотом подушек, в окружении динамиков квадрофонической системы миловался с двумя чернокожими и азиаткой вроде тайки; Его лакомили виноградом, а Он поощрял избранниц ласками; Он был без очков, и глаза Его мерцали слепыми бельмами.

«Падай к нам, — поманил Он Марсель, — поваляемся».

«Отправьте меня обратно, к Касси! — Ногой она отбросила с пути чеканный кувшин, и вино пролилось на ковры, затопляя окурки и расплеванные косточки фруктов. — Я хочу быть с ним».

«Побудь со мной!» — проблеял щуплый безносый парень; кругом заржали.

«До рассвета еще далеко, — не мигая, глядел на нее Князь. — Отдохни, девочка. Расслабься… ты успеешь посмотреть финал».

«Я хочу быть с ним», — твердила Марсель.

«Разве это обязательно? Он будет гнать и без тебя, ведь ставки сделаны».

«Я хочу быть с ним!»

«Она три раза сказала!» — прощебетала Аурика, воровато схватив с ковра сочный персик и тотчас сунув его в рот.

Какая-то тварь с кабаньей мордой рванула ее за бедро когтистой лапой:

«Много болтаешь!»

Аурика завыла, зажимая ладонями кровавую рану; сильный ветер закружился над Марсель, затрепыхались ковры, вспорхнули и завертелись в воздухе подушки; рыча и скалясь, фаворитки Князя прижимались к коврам и царапали их, чтобы не быть унесенными ветром; собравшаяся поглазеть на скандал толпа отступила, пригибаясь со стоном, закрывая глаза от вихря, — Марсель поняла, что поднимается над землей, но успела позвать: «Аурика Бундерлек, за мной! за мной! за мной!..»

«Э, Марсель! — Касси потрепал ей коленку. — Ты что, задремала?»

Марсель поморгала, приходя в себя; на западе, где предрассветное безоблачное небо было еще густо-синим, догорали последние пылинки звезд; серая лента шоссе уходила между темных силуэтов гор.

«Который час?»

«Двадцать минут восьмого… Да ты что, спишь?»

«Это обморок», — вздохнула сзади Аурика, слюня ладонь и затирая свежий шрам на бедре.

«О! а ты здесь откуда?!» — ошарашенно спросил Касси.

«Оттуда, — Аурика скорчила гримасу, высунула язык и опять занялась собой. — М-м-м… как располосовал, свинья…»

«Во подарок! — недоумевая, покрутил головой Касси. — Что, на горах тусовалась?»

«Угу. Еле ноги унесла… Соль, спасибо, что вытащила».

«Вы вместе были?.. — начал понимать он. — А я-то — говорю с тобой, говорю… и ты мне отвечала, а, Соль? ты же здесь сидела…»

«Это все Его штучки, — поплевав на шрам, Аурика отвалилась на спинку. — Радуйся, что тебя за рулем не заморочило».

«О чем мы говорили?» — злясь, что по милости Князя разговор с Касси выпал из памяти, Марсель надеялась хоть что-то восстановить.

«Да обо всем… о школе, кто где из наших после устроился… Ты что же, ничего не помнишь?!.»

Марсель сокрушенно кивнула.

«И как ехали — тоже по нулям?..»

«Ага».

«Вот же скотина Он!.. А, ладно, слушай — за Бальном нас зажали, потом в Лимане была ловушка, но я там в обход прошел, — оживленно докладывал Касси, — и до Гудлина шел с отрывом, а у поворота на Гальдис ЭБ-110 сел на хвост — сам решил за ту бортовку отквитаться; мы с ним оба под откос слетели. А я раньше успел на трассу выйти! Он теперь где-то сзади, но, похоже, поджимает. Немного осталось!»

«Соль, — пристала Аурика, — как у тебя дела? Извини, я с побегом забыла поздравить…»

«Не спеши поздравлять, — устало ответила Марсель. — Сама видишь… по ту сторону тоже тяжко. Ты не очень завидуй».

«Скажешь тоже!.. — фыркнула Аурика. — Имей в виду, что я за Него не играю…»

«Ты не обиделась, что я не тебя выбрала?»

«На что обижаться? — Аурика дернула плечиком. — Я не из гаража, да Он и не поставил бы две против одной… Соль, а как там этот гаденыш Люс? ползает еще?»

«Очень даже ползает, — ответил вместо Марсель Касси. — Что ты к ней липнешь? ты меня спроси — я ее на два года пережил и лучше знаю. Люс твой похандрил недельку и утешился с Эллис из D-класса».

«С этой клячей обсосанной?!»

«Да, а потом и ее отфутболил, а как кончил школу…» — весело болтал Касси, но Аурику уже зажгло.

«Я ему во сне явлюсь! пропуск выпрошу и в лучшем виде явлюсь, чтоб он мокрый проснулся! и не раз, а каждую ночь!..»

«Ага, чтобы крепче любил, — подзуживал Касси, — и на могилу с цветами бегал. Как же, дождешься!..»

«А ты вообще молчи, труп ходячий!»

«Что вы сцепились? — разняла их Марсель. — Смотрите, светает уже…»

«Где?!» — ахнули они, выглядывая наружу; Касси сплюнул: «Это не для нас светает, Соль. Это ты одна видишь».

«Это… знамение!.. — Аурика боялась спугнуть свет, увиденный Марсель, — Это знак тебе, Соль!»