— Вальдо, вы его видели. Это он сказал про фокстрот.

— Не узнал. Я в свое время помог его отцу в одном щекотливом финансовом вопросе, дело касалось наследства. Отец… как вы назвали? да, Вальдо!.. — был мне очень благодарен. Но я не стал вхож в дом Ван дер Мерве. У нас слишком разный социальный статус. Понимаете, Марсель, — отдыхая после передачи частицы заряда, Аник выглядел по-домашнему мирно, — это они могут играть в демократию, а мы в аристократию — ни-ни. Сынок магната, а тем более аристократа, может ходить патлатым, грязным, пить дешевое вино из горлышка и водиться с подонками, но никогда не забудет, что он «фон…», «де…» или «дан Кто-то». А вот мне изображать герцога куда трудней! и забыть, что я из портовых трущоб, совсем непросто.

— А Тьен, — Марсель взгрустнулось при упоминании о нем, — сказал, что «Конь» — бывшая машина принца Леонида. Вы в самом деле с ним знакомы?

— А то как же! конечно. Принц обожает цветы, и кто-то должен рекомендовать ему самые лучшие сорта. И что бы там ни злопыхали некоторые… — Аник вонзился взглядом в подголовник Клейна.

— Разве я что-то сказал?

Тьен… Марсель опечалилась — ни «до свидания», ни слова напоследок, убежала, как оглашенная… он наверняка обидится. Нельзя так поступать… но что было делать?

Как он там? Рамбур и Кирен посмеются над ним.

Вальдо скажет: «Как в сказке — Тьен, ты ведь любишь сказки Маркуса? — принцесса-лягушка ускакала, оставив герою свою шкурку… но ты же знаешь ее адрес, правда, Тьен?»

«Отличный предлог втереться к ней домой, — кивнет Гизела, отплевавшаяся и отпившаяся соком от зелья Перси, — принести пальтишко и беретик. Вознаграждение гарантировано!»

А Тьен будет хмуро стоять с ее вещами в руках.

Нет, он не станет потерянно рыскать в смятении.

В понедельник он отправится на виллу «Эммеранс».

Закрытые ворота, исступленно лающие псы. На звонок выйдет замкнутый, хладнокровный Карт.

«Что вам угодно?» — спросит Карт вежливо и бесстрастно.

«Девушка… Мартина, она была здесь позавчера. Мы с ней были на танцах, и она… оставила вот это. Надо передать ей».

Тьену покажется, что он где-то видел раньше этого слугу, больше похожего на вышибалу. Что-то знакомое в силуэте — голова, плечи…

«Я передам. Можете быть уверены».

«Если она здесь, я…»

«Ее здесь нет».

Вот так. Прекрасная дева-эльф унесла с собой его сердце, вошла в свой волшебный холм, и врата затворились, наглухо отсекая лунный мир чар от солнечного мира людей.

«Я бы хотел сообщить ей кое-что, это… важно».

Карт после долгого взгляда промолвит: «Напишите записку. Я приложу ее к вещам».

«Марти, прости, что не проводил тебя. Мой телефон 518-20-79. Если понадоблюсь, звони. Я буду ждать! Тьен Шильдер».

«Вольво» Клейна въехал в гараж особняка Герца.

*

23.48. Осталось 127 минут.

Из машины Марсель вышла уверенно, но оказалось, что сидеть было надежней, чем стоять. С дыханием было более-менее нормально, а вот ноги за недолгое время поездки как-то онемели, и Клейну с Аником пришлось поддержать сьорэнн, чтоб она не оползла на пол. Марсель сделала усилие и удержалась на ногах, но без помощи вряд ли бы сделала и пять шагов.

— Почему со мной так? — спрашивала она, беспокойно вертя головой. — Скажите, это пройдет?.. Зачем мы идем в подвал? Я не пойду туда! — Не в силах упираться, она обвисла на их руках в надежде, что им будет тяжело, и они ее отпустят. Не тут-то было.

— Мы спим там, внизу.

— Я не хочу спать! Я не засну! Не надо меня туда!

Клейн подхватил ее, вырывающуюся, на руки и понес.

— Клейн, пожалуйста, миленький…

— Сейчас придет профессор и все скажет. Ничего страшного. Включим потенциометр, проверим заряд. Ляжем на кушетку…

— Не буду ложиться! — сев, Марсель сгорбилась, обхватив себя за плечи. — Не трогайте меня. Не прикасайтесь. Не хочу делать укол. Не доставайте шприц, я не дамся!..

Сердце вновь принялось стучать, как после подъема бегом на самый верхний этаж; Марсель задышала чаще — старалась делать глубокие вдохи, но нехватка воздуха давала себя знать.

Ровные, голые, однообразно окрашенные зеленовато-серые стены, кафельный пол кирпичного цвета, почти пустая комната без окон, какие-то коробки с циферблатами на металлическом столике — и все? это конец? дальше ничего не будет? Танцы, компания, осторожные и ласковые руки Тьена — это было едва полчаса назад и вдруг прекратилось, оборвалось. Разбитые вдребезги часы не остановились, они неумолимо продолжали роковой отсчет, отнимая жизнь со скоростью секунда в секунду. Сколько осталось? Час? меньше? этого не может быть!..

Только что, в машине, ей стало лучше от приближения рук Аника — значит, что-то можно изменить, поправить?

Что угодно. Пусть это будет очень больно — лишь бы не было так нестерпимо страшно, лишь бы не чувствовать, как пальцы холодеют, становятся синевато-белыми, чужими, непослушными, негнущимися, как сердце беспричинно трепещет, вот-вот готовое остановиться, как перестает повиноваться дыхание, как жизнь уходит из тела, испаряется с каждым выдохом, рассеивается тающим теплом.

— Что вы стоите?! Сделайте что-нибудь! — со слезами закричала она. — Помогите мне!..

Вошел профессор — такой же твердокаменный, с тем же спокойным взглядом льдисто-голубых глаз.

— Добрый вечер, Марсель.

— К черту, какой он добрый?! — Она громко всхлипнула. — Это невыносимо, я не могу! Ради бога, добавьте мне заряд, вы же можете! Я прошу вас — включите свою машину! Я не хочу умирать!..

Что-то повернув на одной из коробок, профессор поднес к ней диск на рукоятке, из которой свисал провод, тянущийся к прибору на столике. Стрелки задвигались — Марсель впилась в них глазами, словно могла прочесть по ним свой приговор.

— Остаток — двадцать шесть тысячных, — похоже, это была мысль, высказанная вслух. — Марсель, мне очень жаль, но ваше время истекает. Пора подумать о том, как избежать… дискомфорта под конец. Полагаю, вам объяснили, что у нас принято делать в подобных случаях.

— Нет! Не надо этого делать! Дайте мне еще пожить, хоть немножечко! Клейн, Аник — они живут долго, правда? сделайте мне то же самое! Запустите машину! Я хочу жить, не убивайте меня!..

— У вас другой режим, чем у моих помощников. Сразу его нельзя наладить. Давайте надеяться на лучшее. Если…

— Если?! а если я не оживу?! Вы можете мне обещать, что оживу? Нет? скажите правду!

— Что бы я ни сказал и что бы вы ни думали, вам придется пройти через это. Другого пути нет. Все, чем я могу помочь, — закончить цикл без неудобств.

— А дальше?! я проснусь?! Вы ответите мне или нет?!!

— Это зависит не от меня.

— Почему вы такие злые?!. — обессилев от страха и слез, Марсель завалилась набок; она медленно и мучительно извивалась на холодной гладкой ткани кушетки, пытаясь прорвать ее ногтями. — Зачем, ну зачем вы меня воскресили?.. я не хочу опять туда! я хочу дышать, видеть, хочу быть!.. Включите машину, что вам стоит? всего на чуть-чуть, я не прошу много… Пожалуйста, ну будьте людьми!

Аник и Клейн удрученно переглянулись. Зрелище надрывало душу — но убыль заряда остановить нельзя. Можно было впрыснуть ей гексилин силой — и какое тогда у нее впечатление останется? возненавидит на всю жизнь, а не оживет — самим будет противно вспоминать. Они заранее условились — пусть выберет сама, как ей собой распорядиться: дойти до конца или уйти в сон. Им оставалась лишь нелегкая забота уговаривать. И профессор согласился с ними.

— Марсель, мы готовы помочь, но то, что вы просите, — не помощь. Неприятности будут длиться дольше — и они будут хуже. Я искренне советую вам избрать короткий путь. Сейчас вам не до размышлений, но постарайтесь сказать себе — что предпочтительней. Будем верить, что мы еще встретимся на этом свете. Удачи, — Герц бережно коснулся ладонью ее плеча, что-то шепнул Анику и удалился. Он был стойким, но вид девушки, лежащей ничком на кушетке и трясущейся от рыданий, выводил его из равновесия.