Людвик понял, что задыхается от тоски, от тягостного ощущения темноты, от этой тишины и пустоты вокруг. Он боялся надвигающейся ночи и сна, того ощущения провала, которое он испытал. Сон — репетиция смерти. Но как легко мы отдаемся ему в юности, когда он несет долгожданный покой и усладу, и как коварен он становится под старость. Не потому ли старики страдают бессонницей?..

«Я еще не стар, — сжавшись и сцепив пальцы, думал Людвик. — Я могу, я смею начать жить сначала. Мы продолжаемся в своих детях. Наша кровь, сила, разум передаются в генах. Наше бессмертие скрыто в дискретности жизни, в том, что через века родится мой потомок и заговорит моим голосом, у него будут мои черты — и это буду я. Мне казалось, что я занимался делом — но как я ошибался!., это труха, сор, хлам, недостойный внимания. Мужчина рождает вещи, дела, идеи, а женщина — жизнь. Вещный мир рушится, исчезает, а жизнь существует вечно. Нельзя хоронить себя раньше срока, нельзя из года в год справлять панихиду… Неважно, сколько лет мужчине, когда рядом с ним молодая женщина!..»

И Людвик решительно снял трубку телефона и набрал номер, сверяясь с визиткой.

— Адель, вы не могли бы приехать ко мне? Я не вполне здоров, и мне было бы спокойней, если кто-то будет рядом…

И добавил после паузы:

— Я хочу, чтобы вы стали матерью моих детей.

Глава 10

«Кто она? Что за девчонка привалила с Тьеном?»

«С чего Тьен весь растопорщенный?»

«Ну еще бы. С виду не нахальная, но яркая такая, мало что не светится — лицо сияющее, блеск в больших темных глазищах, губы кармином полыхают, кожа золотится, и кажется — взмахнет рукой, и искорки посыплются, как блестки».

Явление Тьена с незнакомкой компания у Берты Шнайдер встретила молча — с одной стороны, парней придавило, что Тьен тайком завел такую кралю, с другой — девчата принялись придирчиво оценивать ее. Они-то уже выше тем, что собрались у Берты — а каковы шансы у новенькой? тут держи своего кота за хвост — парни, сколько б ни клялись в верности, готовы скакнуть в сторону за приключениями.

Девушкам стало скучно — они как бы посерели на фоне пришедшей. Чем она — фосфорным кремом намазалась, что ли?.. А держится как! словно одолжение им делает, зайдя сюда.

Перси, со Дня Всех Святых охваченный мистическим восторгом, глядел на гостью тупо, но увидел больше всех — указав на нее всей ладонью с расставленными пальцами, изрек тревожно:

— Она! это она… чужая…

К пророчествам Перси не очень прислушивались и часто советовали бедолаге не играть в Нострадамуса, особенно перед экзаменами, чтоб не накаркал; вот и теперь он смуту внес.

— А это Перси, не в своем уме, — представил его Тьен.

— Познакомь, — предложил Вальдо, свойски обхвативший маленькую Рамбур.

— Мартина, — назвалась для всех Марсель, глядя на Вальдо. Ага, вожак. Именно этот здоровенный «боец» задирал Клейна. А Перси со взглядом каменной ящерицы тогда стоял от него слева. Кто был четвертым?.. Наивно ждать, что кто-нибудь откроет свое имя. Здесь могут быть приняты не имена, а прозвища.

— Руку… поцеловать, — не мигая, потянулся к ней Перси; Тьен дружелюбно подставил свою:

— Целуй.

Компания захохотала; смех оборвал смущение недоуменной паузы, и Марсель с Тьеном погрузились в круг с плеском веселых голосов.

— А вы знакомы, — Тьен улыбнулся Вальдо. — Мы позавчера встречались. На заправке.

Вальдо проглотил новость бестрепетно, как истый самурай — только кивнул. Да, Тьен пришел во славе! А врал-то, врал — «Я не знаю ее». Нарочно притащил эту Мартину, чтоб похвалиться.

Тьен сообразил, что фамилия новой знакомой не «Деблер», если имя — не «Марта». Все же она пошутила над ним. Хорошо, хоть не успел ее представить.

— Как погода в Маэлдоне? — мимолетно спросил Вальдо. Надо показать пришлой, что тут сходка непростых ребят, и то, что она разъезжает на автомобиле Леонида, — еще не повод для гордости. Давай-ка, признавайся, что резиденция принца для тебя закрыта…

— Холодно, ветер с гор. Его высочество велел развести камин в рыцарском зале… там так славно греться. И бокал «императора» из погребов принца.

— Потанцуем? — ди-джей после глухих плывущих завываний, переплетавшихся со звоном колокольчиков, запустил могучий, захватывающий ритм; от трибуны, как от камня, брошенного в воду, побежали упругие, почти осязаемые волны звука, и замерцал стробоскоп, выхватывая из черно-красного полумрака белые изломанные позы мятущихся танцоров. Тьен, увлекая Марсель в гикающее, вопящее месиво танца, с состраданием подмигнул Вальдо — «Что делать, сегодня не твой день, капитан!»

Марсель втянулась не сразу. Компании давешних гонщиков она ничуть не боялась, сейчас они были безвредны, и все опасные порывы вырабатывали в танце. А вопросики, чреватые издевкой — пусть. Она умела ответить так, чтоб не дать противнику простора для подначек.

В первые минуты под сводами «Арсенала» она вела себя скованно. Оглядывая неприступные камни стен, перекрытия под потолком и до стона сжатые цилиндрические тела колонн, она пыталась понять, что было раньше на месте этого огромного цейхгауза, ЧТО потребовалось пробить шипами свай, замостить гробовой плитой фундамента и обложить неживой массой бурого известняка. Нет сомнений, что в таком месте дома отсыревали, торговля не ладилась, работа не спорилась, и архитекторы, по роду занятий состоящие в не чуждом таинствам обществе франкмасонов, путем проб и ошибок пришли к мысли забить несытую невидимую пасть земли каменным кляпом. Удалось ли им это? прекратилось ли поглощение?..

Но сила ритмичного звука и живые голоса избавили ее от первого — пугающего — впечатления об Арсенале. Пришло и буйно расцвело другое чувство — я жи-ва-я! я тан-цу-ю! Она сразу переняла новый стиль движения — и так лихо, что Тьен совсем очаровался.

Лавина сошла, камнепад прекратился, отзываясь слабеющим эхом грохота в ушах и стенах — и публика в зале протяжно визжала и улюлюкала, подпрыгивая все реже; музыкальная буря смолкла.

— Это был Вальдо, — пояснял слегка оглохший Тьен. — С ним Рамбур, не связывайся с ней. Перси — он придуривается, что верит в черта и во все такое. Просто парень головой обмяк. Вальдо у нас знаток, везде принят. А ты правда была в Маэлдоне? а еще где?

— В Рэмском замке есть алтарь Дракона, — взвинченный музыкой, горячо бредил Перси, цепляясь за Дафну. — Я прикоснулся к нему в полночь…

— Кто тебя пустил туда ночью? — смеялась Даф, отдирая пальцы мистика от рукава.

— Марти! — помахал Вальдо, будто век знаком с Марсель.

— Не зови ее, — ущипнула Рамбур его в бок.

— Отгоните сумасшедшего! — кричала Даф.

— Пошли в бар, — возник на пути Кирен — тот, что сменил Тьена в «феррари». Пока Рамбур держит Вальдо, самый момент утащить новенькую, и предлог хороший, чтобы наговорить кучу с верхом о гонке, повыспрашивать, а там, глядишь, и стрелку ее компаса перевести на себя. Что такое Тьен?

— У меня нет метки, — показала Марсель. — Извини.

«Совсем молоденькая! — возликовал Кирен. — Осталось узнать телефончик…»

— Тогда, может, по пиву?

— Что-то не хочется.

Перси, обиженный Дафной, зашел за Берту Шнайдер и достал фляжечку, плоскую, как записная книжка. Ха-ха, сейчас мне будет весело!

— Дай, — шмыгнув следом, перехватила его руку Гизела. — Не дашь — я закричу. Что у тебя там?

— Зелье, — утробным голосом ответил Перси, — лютое зелье!

— Хочу, — капризно требовала Гизела царапаясь.

Строптивая Мартина под охраной Тьена сблизилась с духовным лидером «бойцов» — не как просительница, а в достойной роли уважаемой высокой гостьи.

— Неплохо покатались. — Вальдо наступил на свою гордыню, чтобы писком не мешала разговору. — Одному гонять — что толку? надо с кем-то. Скоро Садовника увидишь?

— О, не знаю, — Марсель поглядела на Тьена, но Вальдо взгляду не поверил. Чтобы сразу так у парня с девкой сладилось — оба должны быть подкурены или пьяны. — На днях.