— Кто же это может быть, Анри?

— Только социалистические страны, Виктор! Без них мы не выдюжим. Уж они-то точно не хотят третьей мировой войны! И помочь они могут очень серьезно.

— Не знаю, как к такой идее отнесется Куртье. Он человек сложный.

— Ничего, поживем — увидим! Все равно другого выхода нет. А сейчас пойдем на палубу. Девушки, я думаю, заждались нас.

— Иди, я сейчас тебя догоню.

Мне нужно было побыть немного одному, осмыслить услышанное от Анри.

Будущее нетрудно было предвидеть — борьба. Куртье — человек принципиальный и настойчивый. Он не отступит даже перед могущественным противником. Смысл его жизни — служение человечеству, не случайно его научные исследования были глубоко гуманистичными и шли по трем магистральным направлениям: создание из новых материалов насекомоподобных машин с целью помочь людям преодолеть энергетический голод, конструирование искусственных жабр, чтобы дать человеку возможность свободно чувствовать себя под водой и овладеть богатствами океана, наконец, поиск путей к продлению жизни каждого человека, жизни здоровой, не отягощенной болезнями. Такой человек не позволит каким-то маньякам поставить под угрозу само существование рода людского на земле.

Только маньяки оказались не просто группой ненормальных, они, судя по всему, составляют закономерную часть нашей общественной системы свободного предпринимательства, системы, имеющей в своем распоряжении государственные учреждения и армии. Да, есть над чем подумать, или, как говаривал в университетские годы Анри, «много хлеба на подносе». Анри прав, надо искать серьезных союзников. Борьба предстоит тяжелая, а отступать не только трусость, но и подлость...

К концу ночи мы подошли к нашему необитаемому острову. Место стоянки яхты было присмотрено заранее и, освещая прожекторами узкий проход в скалах, мы медленно вошли в небольшой заливчик, прикрытый сверху буйной тропической растительностью. Здесь мы решили переждать три дня, не выходя в эфир, а только слушая круглосуточно все радиопередачи. Потом нам предстояло добраться до Европы, организовать «просачивание» в прессу сообщений о взрыве на одном из островов в Карибском море, о страшном проекте «Дождь Шукры» и начать новый этап борьбы с безумцами, которые ради своих прибылей ставят под угрозу благополучие всего человечества. Но об этом — особый рассказ...

По плану моя команда должна была выходить на берег первой и выполнять основную операцию. Жорж со своими ребятами нас только страховал. Мы проплыли еще метров девятьсот, после чего я опустил «барракуду» на дно, закрепил ее якорями, и наша тройка вплавь двинулась к берегу. Больше всего меня тревожила узкая полоска пляжа — расстояние между водой и растительностью, несколько метров голого пространства. Если нас заметят на этой узкой полоске, то поднимут тревогу и операция будет сорвана. Но по сообщенным мне данным (у Куртье на острове был свой агент) в том месте, где была намечена высадка, никаких постов охраны не было. Меня это удивляло и беспокоило.

Мы, действительно, благополучно пересекли пляж и углубились в заросли. Я шел первым, за мной Ив, замыкал Леон. Пробираться сквозь тропическую растительность — удовольствие небольшое. Острым ножом типа мачете я рассекал лианы и ветки, загораживавшие проход. Нервы были напряжены до предела. Вдруг что-то стукнуло меня в левое плечо. Я посмотрел налево и на мгновение остолбенел от ужаса: прямо перед моими глазами покачивалась голова огромной змеи. Я не успел отпрянуть назад, как змея вторично ударила меня, на сей раз в голову. По прозрачному шлемофону растеклись капельки яда. Гидрокостюм и шлем спасли меня. «От верной смерти», — пронеслось в голове, потому что я уже сообразил, что на меня напала лабария. Одного укуса этой змеи было более чем достаточно, чтобы человек погиб.

Взмахом тяжелого ножа я отсек отвратительной рептилии голову. Двухметровое туловище, обвившееся вокруг толстой ветки дерева, продолжало извиваться.

Лабария — одна из самых ядовитых змей Южной Америки. Ее еще называют кайсака. Это огромная, до двух с половиной метров в длину, копьеголовая змея или куфия, которая отличается злым нравом и большой агрессивностью. Если в Азии некоторых куфий, например храмовую, можно осторожно брать в руки, чем нередко пользуются священнослужители, то американские копьеголовые змеи имеют дурную привычку первыми нападать на людей...

Я вдруг подумал, что на острове куфий быть не должно — лабария живет на материке. Правда, в старые времена плантаторы специально завозили с материка на Мартинику и другие острова лабарий, чтобы убежавшие с плантаций рабы-негры боялись прятаться в лесах и зарослях. Смертельный укус змеи был для беглецов страшнее, чем бич надсмотрщика. Существовало также немало легенд о том, как индейцы племени араваков, желая отомстить карибам, специально отлавливали на континенте ядовитых змей и потом забрасывали их на острова.

Я осторожно стал продвигаться дальше, но уже метров через десять вновь увидел лабарию и почти сразу же еще одну. Все стало ясно: пляж не охранялся потому, что заросли были буквально нашпигованы ядовитыми змеями. Расстегнув водонепроницаемую кобуру парализующего пистолета, я вытащил оружие и стал водить лучом по зарослям. Пистолет негромко гудел, больше никаких звуков слышно не было. Через минуту я выключил пистолет. Теперь змеи не нападут, они если не убиты, то парализованы уж наверняка.

Подошли Ив и Леон. В шлемофоне раздался голос Жоржа:

— Выходим на пляж. Все нормально?

— Пока нормально. Выходите! — ответил я. И, не удержавшись, добавил: — Много ядовитых змей, но большинство их я парализовал.

Передатчики в шлемофонах были отрегулированы всего на двести метров и работали через кодирующее устройство. Мы договорились, что вторая группа будет следовать за нами на расстоянии ста — ста двадцати метров. Еще метров триста мы продирались сквозь заросли без приключений. Наконец заросли кончились, впереди была песчаная полоса, за ней асфальтированная дорога, за дорогой стена высотой метров в пять. За стеной просматривалось большое приземистое здание. Слева, метрах в трехстах от нас, виднелись необычной формы ворота, справа, в полукилометре, — что-то похожее на поселок. Начиналась самая ответственная часть операции.

Я еще раз осмотрелся и предложил своим спутникам продвинуться, не выходя на дорогу, метров на семьдесят вправо. Как раз напротив этого места на шоссе стоял дорожный столб с какими-то цифрами. Впрочем, выйти на шоссе из зарослей было непросто: песчаная полоса отгораживалась от леса невысокой, примерно в метр, стеной, поверх которой шли провода, видимо с электрическим током и сигнальные. Это было сделано, чтобы змеи и, возможно, непрошеные гости, вроде нас, не выходили из зарослей на шоссе.

Предстояло перебраться через изгородь с высоким напряжением. До назначенного срока оставалось пятнадцать минут. Минут через десять со стороны поселка показался человек в желтой рубашке и синих шортах, с сумкой через плечо. В руках у него был сачок для ловли бабочек. Он шел не спеша, явно испытывая удовольствие от прогулки и посматривая по сторонам в поисках насекомых. Поравнявшись с дорожным столбом, он вдруг взмахнул сачком и бросился к невысокой стене, словно преследуя насекомое. Я выступил из кустов и сделал жест, напоминающий приветствие в Индии. Человек покосился на мой гидрокостюм, потом выдвинул из ручки сачка длиннющий пластмассовый стержень и сачок превратился в нечто, похожее на шест. С помощью этого шеста человек ловко перепрыгнул через неширокий заборчик с током высокого напряжения. На песчаной полосе остались четкие следы его передвижений. Я расстегнул шлемофон и приблизился к прыгуну.

— Здравствуй, Анри! Рад тебя видеть! — тихо сказал я.

— Виктор! — вскрикнул Анри Фалле (это был он). — Я знал, что одним из тех, кто придет, будешь ты! Точнее, не знал, а верил! Я и попросил обратиться к Куртье, когда случайно узнал, что ты у него.

В наушниках зазвучал голос Жоржа: