— Помоги Леспу! Давай бегом!

В течение следующих трех минут Дорден отправил на передовую еще троих вольпонцев. У всех были ранения ног или головы, но в остальном они были вполне боеспособны. Взамен он получил Клейга, Гатеса и Фоскина.

Дорден объяснил Фоскину, как действовать, и пятеро здоровых Призраков быстро превратились в конвейер по выносу раненых вглубь дома.

Пригибаясь, Дорден добрался до ворот. Бростин и Корбек защищали укрепления. Огнеметчик переключился на лазган Тремарда, возвращаясь к собственному смертоносному оружию только тогда, когда очередную волну атакующих становилось невозможно удержать.

Военврач склонился над Тремардом, осмотрел его рану и принялся ее обрабатывать.

— Мне нужны носилки, чтобы вытащить его отсюда! — прокричал Дорден.

— Бростин, помоги, — бросил полковник.

Дорден и огнеметчик понесли раненого в дом. Корбек остался удерживать ворота. Военврач хорошо запомнил эту картину: могучий танитский воин, чьи волосы треплет истеричный ветер вернувшейся бури; в одной руке огнемет, в другой — лазган. Полковник сокрушал любого, кто осмеливался подойти.

Направление вражеской атаки сместилось к западной стороне ограждения. Мощный огонь обрушился на бронелисты, смяв некоторые из них и расколов другие. Маколл скорее ощутил, чем увидел смену направления вражеской атаки и сорвался со своей позиции на востоке, чтобы поддержать Чайкера и Аристократа по имени Венго, заменившего Гатеса. Солдаты Хаоса пробирались сквозь бреши в заграждении. Трое гвардейцев стреляли одиночными, сберегая энергию по приказу Корбека. Каждый точный выстрел бросал в грязь новое тело вражеского воина. Скоро трупы забили собой бреши в обороне, став ее частью.

«Неплохо до тех пор, пока они используют только лазганы и простое стрелковое оружие, — думал Маколл. — Вот только что мы будем делать, когда они подтянут сюда огнеметы, мелтаружья, гранаты или еще что похуже?..»

Какофония битвы рвала барабанные перепонки. Эхо, метавшееся над болотами, возвращалось грохотом, почти заглушавшим гром над головой. Маколл до сих пор не мог понять, от чего же содрогается земля — от бури или от штурма?

Венго, раненный в живот, почувствовал, что силы покидают его, а взор застилает туманом. Мощь и величие лобового штурма, отчаянная, яростная попытка остановить его — все это заставляло не чувствовать боли, но тяжелые раны брали свое. Весь вымокший под ливнем, он попытался сменить позицию, одновременно меняя зарядное устройство продрогшими, негнущимися пальцами. Магазин выскользнул из рук и упал куда-то в жирную грязь под ногами. Гвардеец наклонился.

Солдат Хаоса, которого давно сочли мертвым, выполз изо рва и перевалил через гору тел. Теперь он возвышался над сгорбившимся в грязи вольпонцем. Грудь сектанта была полностью разворочена, мясо и кровавые ошметки кожи свисали с голых ребер. Он потерял и противогаз, являя миру свою серую, тронутую скверной кожу и полную острых клыков пасть. Хаосит занес над гвардейцем ржавую саперную лопатку…

Чайкер, оглушенный воем лазерного огня и грозой, увидел сектанта во вспышке молнии белым силуэтом, застывшим с поднятым оружием. Гвардеец вырвал свой лазган из бойницы и выстрелил вдоль рва, швырнув тело врага обратно за ограждение. Венго, потерявший всякое ощущение реальности среди боя и шторма, поднялся с потерянным магазином в руке. Он даже не понял, насколько близок был к гибели и каким чудом был спасен.

На заграждение рядом с Маколлом обрушились выстрелы, обдавая его лицо и шею градом острых деревянных щепок. Вскрикнув от боли, разведчик нырнул в укрытие. Стирая кровь с изрезанного лица, вернулся к своей бойнице. Его взгляд упал на ров перед стеной, и он увидел копошащиеся силуэты на дне. Похоже, случай с Венго был предупреждением. Даже смертельные раны не убивали этих тварей окончательно. Многие сектанты, подстреленные на подходе, оказались живы. И теперь они ползли, карабкались по насыпи, подбираясь к заграждению.

— Ложись! — крикнул Маколл по передатчику Венго и Чайкеру.

У него осталось несколько взрывпакетов. Поставив взрыватели на половину времени, разведчик перебросил три через укрепления. Последовавшие взрывы сотрясли землю и окатили заграждение дождем из грязи и ошметков тел.

— Следите за рвом! — передал Маколл. — Эти твари не хотят подыхать!

Венго быстро сообразил, в чем дело, и немедленно перегнулся через укрепление, чтобы расстрелять еще двоих ползущих к нему сектантов. Остальные, собирающиеся у брешей во внешнем кольце периметра, погибали так же быстро, но на их численности это почти не сказывалось.

«Сколько же их там еще?» — думал Чайкер. Казалось, натиск штурмующих только возрастал.

На восточной оконечности периметра Кулцис держал оборону с двумя своими однополчанами, Драдо и Спирсом. Бростин вернулся из госпиталя и занял свое место рядом с Кулцисом. В руках танитца оказался потрепанный вольпонский пулемет, который он нашел у стены в госпитале. В барабане было еще около шестидесяти патронов, и Бростин решил истратить их все, пока не придется переключиться на лазерный пистолет. Его огнемет остался в могучих руках Корбека у ворот.

От южных ворот до них доносился треск лазерных очередей, рев пламени и все более витиеватые ругательства полковника в коммуникаторе.

Бростин установил свое новое орудие, знакомясь с ним. Темп стрельбы оказался довольно скверным, к тому же заряжающий механизм регулярно заклинивало. Но мощь и давление огня оказались неплохими. Бростин скосил с полдюжины вражеских солдат, бежавших к укреплениям. С востока лес подступал ближе, чем с запада, где единственным укрытием для врага были кустарники и обломки изгородей. Здесь же сектанты, используя лес, чтобы приблизиться, безбоязненно накатывали волнами на заграждения и ров.

Внезапно для себя Бростин понял, насколько его впечатляет меткость Кулциса. Аристократ, нарушив приказ Корбека, установил мощность лазгана на максимум и теперь поливал врага ярко-оранжевыми зарядами. Но каждый его выстрел приходился в цель.

«У него глазомер не хуже, чем у Чокнутого Ларкина», — подумал Бростин. И это был настоящий комплимент.

Драдо и Спирс тоже сражались неплохо, но Драдо регулярно мазал. Несмотря на то что Аристократ был боеспособен, его ранение в голову и забинтованный глаз мешали ему целиться. Пригнувшись, Бростин перебежал к нему.

— Целься левее! — попытался он перекричать грохот огня и бури. — Ты стреляешь мимо!

Драдо повернул голову, и на его благородном лице появилась ухмылка.

— Грязный безродный пес не смеет указывать вольпонцу, как ему сражаться!

Бростин с силой ударил его тыльной стороной ладони, опрокинув гвардейца в грязь.

— Вставай! — зло крикнул он, подняв кулак. — Это последний рубеж Танитского Первого и Единственного! И мы здесь только из-за тебя и твоих однополчан! Сражайся как Призрак или вали отсюда и позволь другим биться!

Драдо поднялся и плюнул в сторону Бростина.

— Ты заплатишь… — начал он.

Бростин расхохотался, продолжая расстреливать врагов из пулемета.

— Заплачу? Конечно заплачу! Но только не тебе! Если мы выживем здесь, мой друг Аристократ, можешь избить меня и даже позвать своих очень благородных приятелей на помощь. Мне без разницы. Если мы не поляжем тут все этой ночью, защищая ваших драгоценных раненых, любая твоя месть меня только насмешит! Что может быть хуже этого?!

Драдо не ответил. Он вернулся к стрельбе, и Бростин с удовлетворением заметил, что теперь он делает поправку. Аристократ начал попадать в цели.

— Так-то лучше, фесов инвалид, — пробормотал гвардеец.

Внутри здания Дорден осматривал раненых. С помощью Леспа, Гатеса, Каффрана и Клейга им конвейером удалось перенести их в дальние комнаты, а потом в просторный подвал. Низкие сводчатые потолки здесь были высечены из крепкого камня. Это была лучшая защита, на которую они могли рассчитывать. Тут можно было переждать атаку. Если их не завалит, как крыс.

Дорден и Фоскин принялись обрабатывать рану Тремарда, и вскоре состояние гвардейца стабилизировалось, после чего военврач отправил всех Призраков обратно, на защиту периметра. При себе он оставил только Леспа. Во время переноски еще один вольпонец очнулся от забытья и теперь бился в конвульсиях.