А звонок не умолкает, Валентина бросает взгляд на часы — уже половина двенадцатого. Ну, это определенно Михаила; так поздно ей никогда еще никто не звонил.

Она с досадой отрывается от книги и идет в коридор.

— Ты разве не слышишь, Миша? — спрашивает она брата, заглядывая в его комнату. — Это ведь тебя кто-то.

— Если меня, скажи, что нет дома, — почему-то испуганным голосом отзывается Михаил.

— Так поздно? Кто же этому поверит?

— Придумай тогда что-нибудь. Я к экзаменам готовлюсь… Некогда мне…

Валентина удивленно пожимает плечами и снимает трубку.

— Да, я слушаю… Мишу? Он спит уже… А откуда вы знаете, что не спит? Ну хорошо, я посмотрю, может быть, он и в самом деле не спит.

Она кладет трубку на столик и идет к Михаилу.

— Это какой-то твой товарищ. Он звонит из телефонной будки на другой стороне улицы и видит тебя через окно. Поговори с ним.

Она замечает, как нервно дергается вдруг лицо брата.

— Да, я слушаю, — говорит он в трубку каким-то чужим, робким голосом. — А, Тарзан, здравствуй! Это сестра почему-то решила, что я уже сплю. Все еще маленьким считает. Выйти к тебе? Поздно ведь… С чего ты взял, что боюсь? Ничего я не боюсь! Ладно, сейчас…

Но тут Валентина выхватывает у него трубку:

— Никуда я его не пущу так поздно! А если он вам очень нужен — зайдите к нему сами. Потерпите до завтра? Ну вот и хорошо. Спокойной ночи!

Она кладет трубку и торопливо оборачивается к Михаилу.

— Может быть, ты объяснишь мне, какому Тарзану понадобился так поздно? И вообще — что это с тобой происходит в последнее время?

Михаил молчит, понурив голову.

— Кто такой этот Тарзан? Что ему нужно от тебя?

Михаил, не отвечая ей, медленно уходит в свою комнату.

Валентина идет за ним следом. Она давно уже собиралась поговорить с ним серьезно.

— Почему ты не отвечаешь, Михаил?

— Я не могу тебе ответить, — произносит он наконец чуть слышно. — Не спрашивай меня ни о чем… Не вынуждай врать.

— Но я вижу, что с тобой случилось что-то… Ты попал в беду? Расскажи, может быть, я помогу тебе…

Она берет его за руки, но он отстраняется от нее и просит дрогнувшим голосом:

— Помоги мне уехать куда-нибудь…

— Но ведь у тебя экзамены!

— Для меня сейчас это важнее, чем экзамены… Поверь мне на слово и помоги…

Валентина хорошо знает его упрямый характер и решает ни о чем его больше не расспрашивать.

— Ладно, ложись спать, я подумаю о твоей просьбе.

Михаил послушно ложится, но Валентина знает, что он не скоро еще заснет. Не удастся, наверно, заснуть и ей…

Что случилось с парнем? Почему он стал таким нервным, замкнутым? Ведь совсем недавно был дерзок, самоуверен… Любил говорить о сильных личностях, о Фрейде и его теории агрессивности человеческих существ. А теперь вдруг присмирел, будто боится чего-то. Опять, значит, какой-то в нем перелом?..

А когда-то был вполне нормальным, обыкновенным мальчишкой. Увлекался футболом, читал запоем приключенческие книги, любил ходить в цирк.

Когда же случилось с ним это впервые? Кажется, после того, как ушел отец…

Да, именно тогда, когда отец ушел к другой женщине. Мише было в тот год четырнадцать. Он не плакал, не возмущался поступком отца, но за один день стал совсем другим и всё, что любил до этого, возненавидел. Любимого своего кота Тигрика сбросил с подоконника, ударил девочку, с которой давно дружил и даже, кажется, по-мальчишески тайно любил. Все книги, подаренные отцом, выбросил в мусоропровод. А потом вообще убежал из дому, и мама нашла его лишь на третий день на даче у знакомых.

Но что такое, он бредит, кажется?

Валентина вскакивает с дивана и спешит к брату. Не зажигая света, останавливается на пороге его комнаты. Прислушивается…

— Не убивал я ее, не убивал!.. — невнятно бормочет Михаил. — Не ее это кровь…

И снова долгий, мучительный стон. Валентина бросается к брату, тормошит его.

— Проснись, Миша, проснись!.. Что за кошмары тебе снятся?

— Оставь меня, Джеймс… — молит Михаил.

— Какой Джеймс? Это я, Валя. Проснись же наконец!

Михаил испуганно вскакивает и бросается к окну. Валентина преграждает ему путь.

— Опомнись, Михаил! Куда ты?..

Узнав сестру, Михаил обессиленно повисает у нее на руках. Валентина сажает его на диван, зажигает свет и бежит на кухню. Когда возвращается, видит его широко открытые, испуганные глаза и покрывшийся испариной лоб.

Не считая, дрожащей рукой Валентина капает в стакан валерьянку.

— Выпей, тебе станет легче.

Михаил покорно пьет и постепенно успокаивается.

— Ну вот и хорошо, Мишенька, — ласково, как маленькому, говорит ему сестра. — Ложись теперь поудобнее. Это ты в неудобной позе лежал и потому, наверно…

— Нет, Валя, не потому… — перебивает ее Михаил. — Они меня все равно разыщут и убьют, куда бы я ни поехал. И не смотри на меня так — это уже не бред.

— Господи, да кто это они? Что ты говоришь такое?..

— Не могу сказать кто, но они ни перед чем не остановятся и убьют, как ту девушку…

— Какую девушку? Да ты просто нездоров, наверно…

— А то, что я украл у них улику против меня, — не отвечая сестре, продолжает Михаил, — ничем мне уже не поможет…

— Какую улику?

— Они хотели меня запутать… Сделать причастным к убийству той девушки. А я украл у них эту улику, и они, должно быть, хватились ее теперь. За этим, наверно, и вызывал меня Тарзан…

— Какой Тарзан? Тот, что звонил тебе?

— Да, тот. Он мог убить меня тут же, на улице, прямо перед нашим домом. Он и мать родную не пощадит, если Джеймс ему прикажет. Кто такой Джеймс? Я и сам не знаю. Этого никто из нас не знает. Джеймсом Бондом мы сами его между собой называем по имени главного героя английского писателя Яна Флемминга. Джеймс познакомил нас с его романами.

Михаил говорит это очень спокойным, бесстрастным голосом, а Валентина с ужасом думает:

“Боже мой, неужели он попал в лапы шпионов?.. Что же теперь делать, как его спасти?..”

— Некоторые из нас тоже мечтали быть похожими на знаменитого Джеймса Бонда с номером ноль-ноль-семь, дающим право убивать… Наверное, тот, кому мы дали кличку Джеймса Бонда, может не только убить, но и заставить сделать это любого из нас. Девушку убили по его приказу…

— Какую девушку?

— Я ее не знал, но они ее убили, и Джеймс хотел, чтобы я был к этому причастен. И он сделал меня причастным…

— Нет, ты просто бредишь, Михаил! Ложись сейчас же в постель — смотри какой у тебя холодный лоб. Я ведь все-таки врач, и ты слушайся меня…

— Э, какой ты врач, — вяло усмехается Михаил. — А что всё это не бред, я тебе сейчас докажу.

Он торопливо нагибается, ищет что-то под диваном, достает бобину с магнитной лентой и дрожащими руками вставляет ее в магнитофон. Неестественно громко щелкает кнопка воспроизведения записи.

Затаив дыхание Валентина слышит пьяные выкрики каких-то мальчишек, грубую брань, произнесенную чьим-то более низким голосом, и душераздирающий девичий крик:

“Куда вы меня тащите, мерзавцы!.. Помогите, помогите же, ради бога!..”

“Заткните ей глотку!” — командует властный голос, принадлежащий, видимо, вожаку этой банды.

Теперь слышно лишь приглушенное хрипение, а потом чей-то озлобленный выкрик:

“Ой, кусается, зараза! До крови укусила!..”

“А ну, пырни ее, Малыш!”

Раздается такой душераздирающий вопль, что Валентина невольно закрывает уши.

И снова крик девушки (ей удалось, наверно, освободить рот):

“Помогите… Помогите… Убивают!”

“Кончай ее, ребята! А то еще услышит кто-нибудь”.

“Чего испугались-то? — слышится насмешливый низкий голос. — Пусть себе орет — тут в лесу никто ее не услышит. А вы привыкайте к этому, закаляйтесь… Чего трясешься, Малыш? На-ка финку, будь мужчиной!..”

— Выключи эту мерзость! — протягивает руку к магнитофону Валентина. — Я не могу больше…

— Подожди, сейчас и меня услышишь, — останавливает ее Михаил.