- Бабуля, зачем?!
Она очень не любила, когда повышают голос. И это не изменилось.
- Потому что мелок ты еще разбивать семьи, пусть и будущие, - рявкнула бабушка, кипятясь на глазах.
- Это тебя не касается! - грубо ответил Егор, закрывая меня плечом.
- А ну! Не груби бабушке! То же мне, вырос, значит можно орать на старших? Отца на тебя нет!
Парень после этих слов рвано выдохнул, и я, уже более-менее пришедшая в себя, поняла, что пора вмешаться. Иначе будет большой бум.
- Все, хватит! Пожалуйста. - Добавила, заметив, как совсем потемнели глаза Клавдии Анатольевны. - А ты, Егор, чего застыл? Собирайся! - ткнула его в плечо, и Егор ожил. И мы снова судорожно заметались. На этот раз, уже обувшиеся, искали содержимое моей опрокинутой сумки. Ч-черт!
- Лучше бы вы не бежали, партизаны. Хуже же будет, когда найдут. А вас найдут, - довольно спокойно и почти миролюбиво заметила стоящая на прежнем месте женщина. Она почему-то не спешила нас останавливать, а просто наблюдала. С интересом таким. За что на некоторое время я ее возненавидела. Это было больше бессознательное. Ненависть за то, что она разрушила наш маленький рай.
- Откуда у тебя вообще номер этого уродца? - На этот раз женщина на Егорову злость никак не среагировала.
- Подруга добрая сообщила многое о своем внучке.
Егор в полголоса высказал все, что он думает о доброте этой подруги. Тронула его за руку. Главное кошелек и документы, остальное пусть валяется. Уходим. Он понятливо кивнул, и мы метнулись к двери. Только нам дорогу заступили, как Егор ей недавно.
- А ты, Вероника, лучше бы перестала метаться и выбрала уже.
- Я выбрала, - не думая, ответила, сжимая руку Егора. И в ответе была уверена на сто процентов. Новая серия оценивающих взглядов. И... она отошла, чем удивила. Это разве не она была так воинственно настроена совсем недавно?
- Ладно, бежите, - почти добродушно. - Ох, дуралеи выросли... откуда я знала, что у вас такая любовь неожиданная будет?
Егорка с улыбкой пробормотал что-то вроде спасибо и дернул за собой. Нам надо спешить.
Комья жирной грязи летели из-под подошв, ноги оскальзывались, и если бы друг друга не держали, точно бы свалились. Но мы не имели право на ошибку. В голове предчувствие орало: "Быстрее, ну же! Сейчас что-то произойдет!"
... Если бы мы закончили собираться чуть раньше... если бы наплевали на все, не стали разговаривать и бежали бы сразу...
Притормозившая черная хонда не дала выйти из калитки. Егор застыл, сразу же оглядываясь и прикидывая, как можно еще проникнуть на улицу. А я вот смотрела как вылезает Дима. Помятый, хмурый. Если бы я только не стормозила, когда меня настойчиво тянули за руку...
Дима быстро подошел. На меня посмотрел вскользь, а вот на Егоре акцентировал все внимание. Егор ответил не менее воинственно, тайком задвигая меня за свою спину. Что сопроводилось пренебрежительной, холодной усмешкой Димы. Ставшего за всего день таким чужим...
- То, что ты потрахался с моей невестой, ничего не меняет, щенок.
- Дима! - воскликнула. Твою мать, да как он...
- А ты иди сюда, гулена, - жесткий взгляд. - Быстро! - ткнул он указательным пальцем перед собой.
Меня еще дальше задвинули за спину.
- Закрой пасть, - посоветовал Егор. Такие нотки появляются, только когда он доходит до бешенства. - Будешь орать на свою мамочку. Вероника не куда не поедет.
- Будешь еще условия мне ставить?
- Имею полное право, урод.
Нехорошая ухмылка. Выпад, который увидела, но не успела предупредить - и кулак Димы впечатался в солнечное сплетение Егора. И они сцепились. Я оцепенела от ужаса, широко раскрытыми глазами наблюдая за дракой. Оцепенела, потому что жутко испугалась за Егора. Они месили друг друга со знанием дела, никто не брал верх. Пока... Все же не зря Диму за глаза называют сволочью и подлецом. Подсечка, размашистый удар по животу.
- Егор!!! - заорала, подскакивая, закрывая скрючившегося на земле от новых ударов. - Хватит, прекрати немедленно!!
А он ведь почти и меня ударил. "Ненавижу", - передала взглядом. А он... он... он посмотрел так, что ненавидеть я стала уже себя. Ощущая последней тварью.
Дима грубо вздернул меня за локоть.
- Пошли.
А я все еще находилось под впечатлением его взгляда, и только из-за этого Диме удалось усадить меня в машину. Безвольную дуру... которая слишком поздно очнулась и начала бушевать. А ведь прекрасно понимала - что теперь изменишь? Двери заблокированы, попыталась помешать водить - он рявкнул, обозвал истеричкой и посоветовал сидеть спокойно, если я не хочу покончить жизнь самоубийством. Стрелка на спидометре перевали шкалу "сто". И я скрючилась на заднем сидении, схватилась за голову и прикладывала всю силу воли, чтобы не разреветься позорно.
Почему все закончилось именно так?!
И я знаю, почему. Сама виновата, только я. Нашла бы время объяснить все раньше, а не сбегать, потеряв голову, забыв обо всем - все сложилось иначе...
Домой... в дом Димы возвращаться не хотелось, но сам хозяин меня не спрашивал. Схватил в охапку, занес и бросил в "мою" комнату, заперев на ключ дверь прямо перед носом. И стучи, не стучи, умоляй, упрашивай - все равно. Дверь оставалось глуха так же, как и стоящий за ней.
- Это глупо, Ника, - гнул он свое. - Прекрати ломать все, что мы так долго строили. Я могу дать тебе все, что ты захочешь. Я могу подарить тебе любую мечту. А что может этот малолетка? Посиди и подумай. Завтра еще раз поговорим, и надеюсь, ты будешь более вменяема.
Я бы могла его послать, как и хотела, очень, но... Сползла на пол и все же разревелась. Не имею на это право. Но и он не имеет права меня закрывать тут! Только что я могу поделать? Только сидеть... и подбирать слова для завтрашнего разговора. Не смотря на все, что он мне дал, я буду оставаться неблагодарной гадиной, уже сделавшей выбор. Я не смогу остаться, даже если бы и захотела.
Ночь выдалась глупой и бессонной. Вернее, она все еще продолжалась, окутывая комнату в полумрак, разгоняемый только слабым желтым светом ночника. А я все так же, как и прошедшие часы, тупо разглядывала беленый потолок в отстраненном желании найти в нем хоть одну трещинку. А больше заниматься было нечем. Круги, овалы и квадраты вокруг кровати уже нарезала, успела и попытаться достучаться до дурака, который меня тут запер, прикинуть вариант уйти самой и отбросить его - и куда пойду? Обдумать происходящее, понять если не все, то многое и сделать выводы.
Егора больше рядом не было. А без него наш хаотичный и прекрасный мирок не хотел существовать. Остались только я и реальность, безрадостная и суровая как никогда. А я все равно продолжала ощущать себя старушкой у разбитого корыта... счастливой такой старушкой, сбросившей серое одеяние, а заодно и несколько десятков лет, доставшей платье-мини и топор, и принявшейся долбить золотое корыто на пару с радостным Егорушкой. Который до этого, с моего великодушного разрешения, подорвал дворец и скинул в море золотую рыбку. А когда мы закончили с этим делом, пустились в пляс навстречу свободе... Я ведь действительно, как только все поняла, начала дышать свободно, впервые за столько лет. Могла делать то, что хочу, не оглядываться ни на что, не следить за словами... не ощущать так сильно жгущее чувство вины и обязанности.
За этот вечер и часть ночи успела много что вспомнить. Наше с Димой первое знакомство, первое свидание через несколько недель, разговоры, обещания, те непередаваемые ощущение, когда тебя любят, когда ты и только ты нужен, когда ради тебя сделаю что угодно, стоит только попросить. А я редко просила. Потому что всегда после этого не могла отделаться от тяжелого ощущения неправильности, вины и желания обязательно отблагодарить. Хоть чем-то. Дать столько же, сколько давал мне он. Я - обязана была. Совесть мучала. И постоянно одна и та же мысль: "Он столько мне дает... а я? Что я могу дать взамен?" Не любила, никак не могла, но Дима мне всегда бы глубоко симпатичен. С ним... спокойно, хорошо и уютно. И мне этого было более чем достаточно. До определенного момента. С Егором все по-другому. Безумие, одержимость, невыносимая тяга, растущая с каждым прикосновением. И все равно, что творится вокруг, с собой, главное чтобы был рядом. Все отдать, лишь бы быть рядом, смотреть на его улыбку, тонуть в глазах, ощущать его тепло.
