— Мне непереносимо видеть мадам такой несчастной! Она так любит жизнь, и жизнь не может не ответить ей тем же! Мадам еще так молода[27]! Мы приготовимся к празднику Рождества и с божьей помощью...
— Нет! Нет! — запротестовала герцогиня Елизавета, торопливо поднимаясь с кресла. — Ради всех святых, Шарлотта, не обещайте, что будете молиться. Не напоминайте мне старую ханжу Ментенон!
Шарлотта не могла удержаться от смеха и поднялась с колен.
— Надеюсь, что на даму в черном я никогда не стану похожа! Я просто хотела сказать, что приближается Рождество, праздник света и радости!
— Радости, — эхом откликнулась принцесса. Она подошла к высокому окну, выходящему в парк, и остановилась, глядя в него.
— Подойдите сюда и посмотрите, — позвала она Шарлотту.
Шарлотта подошла, и ей сразу стало понятно, почему в произнесенном герцогиней Елизаветой слове «радость» слышалось столько горечи. Декабрьские дни стояли холодные, но удивительно солнечные, и король, как видно, решил вывести на прогулку в парк дам своего двора. Принцессы, титулованные дамы и девицы длинной чередой следовали за ним, среди них были и дофина, и мадам де Монтеспан с сестрой, а мадам де Ментенон находилась к королю ближе остальных, но все-таки на несколько шагов отставая от царственной особы. Словом, на прогулку вышли все... Кроме герцогини Орлеанской, которую даже не соизволили пригласить. Нужны ли были другие подтверждения королевской опалы? Шарлотта стала свидетельницей этой немилости.
Размышляла она одну секунду. И быстренько хлопнула в ладоши, зовя горничных герцогини. А когда они вошли, распорядились, чтобы они помогли герцогине Елизавете одеться, поскольку они собираются выйти на улицу.
— Нужно поспешить и воспользоваться таким чудесным солнышком, — объявила она мадам дю Плесси-Праслен, статс-даме, отвечающей за гардероб герцогини, наверное, самой праздной из всех статс-дам, отвечающих за гардеробы высокопоставленных особ во всей Франции. Мадам вспыхнула.
— Мы не можем отправиться гулять, Шарлотта.
— Почему? Парк открыт для всех[28], и я не думаю, что Ее королевское высочество составляет исключение. Мы с вами пройдем через Большой вестибюль, а в парк выйдем через деревянную дверь, будто бы, возвращаясь из города, захотели еще немного насладиться хорошей погодой.
— Но мы можем повстречать короля!
— На это я и рассчитываю! Если мадам соизволит оказать мне честь и возьмет меня под руку, то говорить буду я.
— Малютка совершенно права, — одобрила действия Шарлотты статс-дама.
Некоторое время спустя герцогиня Елизавета в просторной шубке из черного бархата, отороченной лисьим мехом, и с лисьей муфтой шла, не спеша, опираясь на руку Шарлотты, по террасе, где остановился Людовик, рассказывая дамам, какие еще задумал сотворить в парке чудеса, намереваясь потом спуститься к Водному партеру. Опираясь одной рукой на трость, король поводил другой рукой, что-то показывая слушательницам, и вдруг, повернув голову, заметил двух женщин, появившихся из-за угла дворца. Они шли, спокойно беседуя, словно вокруг никого не было.
Людовик попросил своих дам подождать и подошел к герцогине Орлеанской с Шарлоттой. Ответив коротким кивком на их реверансы, он свирепо поглядел на герцогиню и осведомился:
— Вы здесь, мадам? Я что-то не помню, чтобы вас приглашали!
От этого грубого окрика на глазах несчастной принцессы показались слезы, но Шарлотта сделала вид, что ничего не заметила.
— Мы не знали, — сказала она спокойно, — что король выйдет на прогулку так рано. Мы возвращаемся из церкви Святого Людовика, куда мадам отвозила деньги для раздачи бедным на Рождество. Выйдя из кареты, мы соблазнились солнышком и решили немного прогуляться по парку, прежде чем возвращаться домой.
Шарлотта чувствовала, как дрожит рука принцессы, но решимость ее только крепла. Между тем лицо короля смягчилось.
— Какая приятная неожиданность увидеть вас здесь, мадам де Сен-Форжа! Вы ведь нечасто бываете в Версале, не так ли?
— Король оказывает мне честь, заметив мое отсутствие, но сейчас я живу в Сен-Жермене и привожу в порядок мой дом...
— Который, как мы слышали, ограбили.
— Именно так, но как только Ее королевское высочество пожелала меня видеть, я не смогла отказаться от радости побыть возле августейшей принцессы, которая всегда была так добра ко мне.
Нескольких минут разговора оказалось достаточно, чтобы принцесса справилась со своими чувствами и сочла нужным вмешаться в беседу.
— Пойдемте, дорогая, мы злоупотребили вниманием Его величества, помешав ему продолжать прогулку.
— Ничего подобного, сестрица, ничего подобного. Я-то думал, что вы прихворнули, — объявил Людовик с поистине королевским пренебрежением к правде и ничуть не боясь противоречить самому себе. — Может быть, вы желаете к нам присоединиться?
— Мы всего-навсего собирались пройтись по Полуденному партеру, — сообщила Шарлотта, с ловкостью опытного ювелира нанизывая одну ложь на другую. — И я прошу, сир, снисхождения к виновной, потому что это я упросила Ее королевское высочество после церкви пойти и подышать воздухом в парке, сама герцогиня намеревалась отправиться сразу домой.
— И, честное слово, была совершенно права, — раздался веселый голос мадам де Монтеспан. — Я чувствую, что озябла, и, если Ее королевское высочество соизволит быть милосердной и угостит меня чашечкой своего чудесного шоколада, я вернусь вместе с ней!
— Я сделаю это с радостью, — отозвалась герцогиня. Ее настроение заметно улучшилось благодаря удачному завершению этого маленького приключения. — Сир, мой брат, я прошу вашего королевского прощения за то, что отвлекла вас от приятного времяпрепровождения.
Три дамы плавно и согласованно присели в низком реверансе. Они выпрямились лишь тогда, когда король удалился, а сделал он это с явным сожалением.
— Шарлотта! — воскликнула мадам де Монтеспан. — Это в самом деле вы уговорили герцогиню Елизавету отправиться в парк?
— Да, меня действительно уговорила Шарлотта, — ответила за нее принцесса. — Меня не пригласили участвовать в королевской прогулке, и я не хотела показываться в парке. Она привела меня сюда чуть ли не силой.
— И правильно сделала! Нельзя обращаться с принцессой крови, как с маленькой девочкой, которую ставят в угол! И вы действительно шли из церкви?
— Нет, — призналась Шарлотта. — Просто я не хотела, чтобы создалось впечатление, будто мы преследуем Его величество.
Маркиза звонко рассмеялась.
— Браво! Вы делаете успехи в придворном фехтовании, моя милая, если решились преподать урок нашему королю.
— Я и не думала ни о каких уроках. Просто не могла вынести столь несправедливого обхождения с принцессой. Прогуливаться прямо перед ее окнами со всеми дамами, не пригласив ее! Обращение, недостойное «короля-солнца»!
После шоколада Шарлотта отправилась проводить маркизу до ее покоев. Они по-прежнему располагались рядом с покоями короля, и он к ней заглядывал каждый день. По дороге мадам де Монтеспан вновь вернулась к утреннему происшествию.
— Вы были совершенно правы, поступив так, как поступили: в последнее время с герцогиней Орлеанской обращаются просто несносно. Но не слишком часто совершайте свои маленькие подвиги. И смотрите, чтобы Ментенон не было поблизости. Сегодня вам помогла неожиданность. Счастливая неожиданность, судя по лицу короля. Он откровенно засиял, как только увидел вас. И герцогине это пошло на пользу...
— Еще более ей пошла на пользу ваша поддержка, мадам. Говоря откровенно, эту партию мы выиграли с вами вдвоем.
— И я счастлива нашему выигрышу. Но не будем поддаваться иллюзиям и посмотрим правде в глаза: мое влияние на короля убывает с каждым днем.
— Говорят, однако, что король ежедневно вас навещает...
— Нет, он приходит поздороваться не со мной, а с матерью своих детей. До того, как эта женщина завладела его мыслями, он уделял мне не какие-то жалкие полчаса. Все время, остававшееся у него после государственных дел и супружеских обязанностей, принадлежало мне... Бедная наша королева, — с грустью добавила она. — У нее было, за что меня ненавидеть. А я, безумица, позволяла потоку страсти, которым жила, нести меня. Я знаю, что Ее величество считала меня распутной. Но я не заслужила подобного оскорбления. Если бы король не пожелал меня, я никогда бы не обманула господина де Монтеспана. У меня никогда не было и не будет других любовников. Зато у вдовы Скаррона их было предостаточно. И теперь она смеет выставлять себя образцом добродетели! Как меня это бесит! Если распутница и влезала под одеяло к королю, то это была Ментенонша...
