Все они промышляли контрабандой и были готовы стоять насмерть, защищая свои интересы.

Кэнфилд взлетел в стеклянную будку над причалом и внимательно наблюдал за разъяренной толпой. Между теми, кто стоял на причале, и командой на борту «Генуи-Стеллы» началась яростная перебранка. Пятнадцать минут оппоненты вовсю орали друг на друга, сопровождая вопли непристойными жестами. Но к оружию не прибегали: все они чего-то ждали.

Кэнфилд понял, что таможенники тоже не собираются принимать соответствующие меры.

– Бога ради! Кто-нибудь, вызовите полицию!

Четверо таможенников продолжали хранить молчание.

– Вы что, не слышите? Вызовите полицию!

И вновь ответом было молчание. Наконец один из них заговорил. Он стоял рядом с Кэнфилдом и смотрел вниз, на армию головорезов.

– Никто не связывается с полицией, молодой человек. Иначе в доках можно уже не появляться.

– Да и не только в доках, – добавил второй таможенник. Он спокойно сидел за столом и читал газету.

– Но почему? Там же сейчас может начаться смертоубийство!

– Они сами разберутся между собой, – сказал старший. – Из какого порта тебя перевели?.. С озера Эри?.. Тогда у вас там действовали другие правила. Другой флот – другие традиции.

– Но и там было полно такого дерьма!

Третий таможенник внимательно посмотрел на Кэнфилда.

– Слушай, сосунок, не лезь не в свое дело. Понял?

– О чем это вы говорите? Черт побери, о чем это вы говорите?

– Иди сюда, сосунок. – Третий таможенник, такой тощий, что форма болталась на нем, как на вешалке, взял Кэнфилда за локоть и отвел в угол. Остальные делали вид, что их все это не касается, но на самом деле исподтишка неотрывно следили за ними – было ясно, что они обеспокоены происходящим.

– У тебя есть жена, дети? – спросил тощий.

– Нет… А что?

– А у нас есть, вот что! – Тощий сунул руку в карман и достал несколько банкнотов. – На. Здесь шестьдесят долларов… Только не раскачивай лодку, ясно?.. Полицейских звать ни к чему… А если и позовешь, то они сначала на тебя накинутся.

– Господи! Шестьдесят долларов!

– Ага. Двухнедельная зарплата, сынок. Повеселись сегодня.

– О’кей… О’кей, я согласен.

– Вот они, Джесси, – произнес старший таможенник, обращаясь к тощему.

– Пошли, сосунок. Смотри и учись. – Тощий подвел Кэнфилда к окну.

Со стороны ворот приближались два больших автомобиля. Из первого вылезли несколько человек в темных пальто и направились к докерам, окружившим поврежденные тюки.

– Что они делают?

– Это обезьяны, сынок, – сказал тощий Джесси. – Охранники.

– Охранники? Чего?

– Ха! – хохотнул тот таможенник, который упорно читал газету.

– Не чего, а кого.

Люди в темных пальто, числом пять, начали отзывать в сторону бригадиров и о чем-то тихонько с ними толковать. Ну прямо воркуют, подумал Кэнфилд. Люди в темных пальто похлопывали бригадиров по спине, успокаивали их – словно зверей в зоопарке. Двое из пятерых отделились и пошли по сходням на корабль. Некто в широкополой белой шляпе – явно старший среди троих оставшихся на пристани – глянул на стоявший сзади автомобиль, потом вверх, на стеклянную будку. Кивнул и направился к лестнице. Тощий Джесси сказал:

– Оставайтесь на местах. Я сам разберусь.

Он открыл дверь, вышел на металлическую площадку. Кэнфилд видел, что Джесси о чем-то разговаривает с человеком в белой шляпе. Человек в белой шляпе улыбался, явно шутил и наслаждался своими шутками, но взгляд у него был настороженный. Серьезный взгляд. А потом он из-за чего-то рассердился, резко что-то произнес, и оба вошли в будку.

Они смотрели на Мэтью Кэнфилда. Джесси сказал:

– Ты, Кэннон. Митч Кэннон, иди сюда. Всегда следует использовать имя, инициалы которого сходны с твоими собственными, – мало ли кому взбредет в голову послать тебе рождественский подарок!

Кэнфилд вышел на площадку, а человек в белой шляпе спустился на причал.

– Иди и подпиши бумаги, что обыск произведен.

– Черта с два!

– Я сказал: иди и подпиши бумаги! Они хотят убедиться, что ты в порядке. – Джесси улыбнулся. – Здесь большие боссы… Так что получишь еще прибыток. Не забудь: мне пятьдесят процентов, понял?

– Да, – неохотно согласился Кэнфилд. – Понимаю. – И он пошел вниз, к человеку в белой шляпе.

– Ты здесь новенький?

– Да.

– А откуда тебя перевели?

– С озера Эри. Там, правда, тоже работы хватало.

– И что за работа?

– Там все из Канады шло… Канадцы тоже делают виски.

– Мы ввозим шерсть! Шерсть с острова Комо!

– Вижу, вижу, приятель. Канадцы тоже ввозили. Зерно. Шерсть. Такую же. – И Кэнфилд подмигнул в сторону тюков. – Удобно, да? Мягкая упаковка.

– Слушай, парень. Умники нам здесь не нужны.

– О’кей! Я же и говорю про шерсть.

– Иди к диспетчеру и подпиши накладные…

В сопровождении одного из гангстеров – здоровенного детины – Кэнфилд отправился в контору диспетчера. Детина протянул ему пачку бумаг.

– Пиши четко и правильно проставь даты и время! – приказал диспетчер.

Кэнфилд выполнил приказание. Человек в белой шляпе сказал:

– Отлично… Пошли со мной.

Он повел Кэнфилда к машинам. Следователь увидел, что на заднем сиденье второго автомобиля сидели двое. В первой машине, кроме шофера, никого не осталось.

– Жди здесь.

Интересно, почему его одного привели сюда? Может, в Вашингтоне что-то пошло не так? Но прошло слишком мало времени, чтобы эти типы могли что-нибудь вызнать.

Со стороны причала к машинам двигалась целая делегация: двое из охранников эскортировали человека в форме. Кэнфилд узнал капитана парохода «Генуя-Стелла».

Человек в белой шляпе наклонился к окошку и что-то говорил тем двоим, сидевшим в автомобиле. Они не обращали внимания на процессию, направлявшуюся с причала. Человек в белой шляпе открыл дверцу, и из автомобиля вылез коренастый итальянец. Лицо у него было очень смуглое. Рост не дотягивал до пяти с половиной футов.

Коротышка-итальянец кивком подозвал Кэнфилда. Достал из кармана пачку денег, отсчитал несколько банкнотов. Говорил он с сильным акцентом.

– Это ты новичок?

– Да, сэр.

– С озера Эри? Правильно?

– Да, сэр.

– И как тебя зовут?

– Кэннон.

Итальянец глянул на человека в белой шляпе. Тот пожал плечами.

– Держи. – Итальянец протянул Кэнфилду две пятидесятидолларовые бумажки. – Будь хорошим мальчиком… Мы всегда заботимся о хороших мальчиках, не так ли, Моджоре?.. Мы также заботимся о мальчиках, которые не хотят быть хорошими… Понятно?

– Еще бы! Спасибо боль…

Тем временем два охранника подвели капитана к первому из автомобилей. Судя по тому, как крепко они держали его за руки, было ясно, что тащили они его силой.

– Отпустите! Отпустите меня! – Капитан тщетно пытался вырваться.

Коротышка-итальянец отодвинул Кэнфилда в сторону. Охранники подтащили к нему капитана. И капитан, и охранники что-то одновременно говорили по-итальянски, коротышка спокойно слушал.

И тогда второй человек, тот, что оставался на заднем сиденье, наклонился вперед. Лица его по-прежнему не было видно.

– Что происходит? – спросил он по-английски. – О чем это они вопят, а, Витоне?

– Этому капитану не нравится, как мы ведем дело, падроне. Он говорит, что запретит дальнейшую разгрузку.

– Почему?

Капитан продолжал что-то кричать – он не понимал слов, но понимал, что происходит что-то важное.

– Он говорит, что никого из нас не знает. Говорит, что это не его груз. Хочет позвонить кому-то по телефону.

– Понимаю, – тихо произнес сидевший в машине человек. – Я даже знаю, кому именно.

– И вы ему позволите? – спросил коротышка.

– Не валяйте дурака, Витоне… Говорите с ним спокойно. Улыбайтесь. Помашите – эй, вы, все там, – помашите тем, на корабле… Это же пороховая бочка, вы, кретины! Пусть думают, что все идет как надо.

– Конечно, конечно, падроне.

Они все заулыбались, кроме капитана, который по-прежнему пытался вырваться. Это было даже смешно, и Кэнфилд улыбнулся бы, если б вдруг не увидел прямо перед собой того, кто оставался в автомобиле: человек повернулся к окну. Это было интересное лицо, даже красивое. И хотя на человеке тоже была широкополая шляпа, Кэнфилд разглядел четко очерченный овал лица с огромным носом.