Была выдвинута концепция рефугиумов — убежищ, не подвергавшихся оледенению, где растения могли пережить неблагоприятный климатический период. Двигавшийся ледник уничтожал места обитания вида и создавал его разорванный ареал. В то же время между ледниковыми покровами даже в центре их распространения оставались незанятые льдом участки. Это можно видеть в горах, где на крутых склонах лёд и снег просто не держится.
Но почему тогда эти растения по окончании оледенения не расселились на всю свою прежнюю территорию? И выходит, если они пережили «глобальную зиму», то её погодные условия были, в общем-то, сносными? И, может даже, ледники-то здесь ни при чём, а для сокращения ареала растений было достаточно просто похолодания? Ведь даже в историческое время многие растения распространялись значительно шире современного ареала.
Так, согласно исследованиям пыльцы в торфяниках севера Русской равнины, в период «климатического оптимума» на территории нынешней Вологодской области рос граб! Сейчас это дерево нигде не растёт восточнее Днепра — слишком холодно для него. Хотя в начале XX века оно еще росло па Донецком кряже, как отмечал известный отечественный географ Л.С. Берг. А немного раньше, в середине XIX столетия, русский путешественник Г.С. Карелин находил его в долине реки Урал! Всё это были острова более широкого произрастания граба в более теплое время всего несколько тысяч лет назад. Ареал сократился благодаря похолоданию, начавшемуся в Средние века.
Итак, для объяснения разорванного ареала некоторых видов не обязательно привлекать ледниковую гипотезу. Достаточно простого похолодания. Более того, миграции многих живых существ в плейстоцене, что мы видели на примере человека, особенно его расселения в Америке, лучше объясняются вне концепции «ледникового периода».
Шведский учёный Р. Даль для объяснения факта «приледниковых» северных рефугиумов выдвинул теорию, что территории, которые традиционно считаются подвергавшимися оледенению, никогда не были целиком оккупированы льдами. Всегда оставались пространства свободной почвы. Ледники перемещались, покрывали новые участки, но при этом освобождали старые. Это логично. Но разве это не есть фактический отказ от теории покровного оледенения в сё классическом виде?
По мнению большинства географов, факт обширного и мощного ледяного покрова умеренных широт доказывается поднятием суши в этой полосе. В «ледниковый период» крупные массивы земной коры, которые, по нынешним геологическим представлениям, «плавают» в верхних слоях мантии Земли — астеносфере, были как бы придавлены массой льда. После таяния ледяных покровов они начали всплывать, причём местами всплытие продолжается по сей день. Это подтверждается тем, что береговая линия моря, например Скандинавии, повысилась на несколько метров за последние несколько тысяч лет.
Однако это изостатическое поднятие происходит не везде, где, по имеющимся представлениям, в позднем плейстоцене лежал ледник. Так, Балтийское море, чья история последних 10 тысяч лет восстановлена достаточно полно, 9500–7500 лет назад представляло собой пресноводное озеро. Хотя, если верпа версия изостатического послеледникового поднятия, оно должно было, после таяния льдов, всегда быть связано с морем, так как Ютландия и Датские острова, по ледниковой гипотезе, были «при-топлены» льдом и их поверхность лежала ещё ниже, чем сейчас.
Есть ли альтернативная гипотеза, объясняющая «ледниковые» формы земной поверхности внеледниковыми причинами? Да, такая гипотеза есть. В 1972–1973 годах её обосновал отечественный географ Ю.П. Пармузин в ряде научных журналов. Затем он развил свои доводы в монографиях «Тундролесье СССР» (1979) и «Тайга СССР» (1985). По его мнению, формы земной поверхности, считающиеся следами покровного оледенения на равнинах, на самом деле образуются без воздействия ледников. Кроме того, эти формы, сравнительно с «ледниковым периодом», очень молоды — им едва 1–2 тысячи лет!
Не будем загромождать книгу, написанную о другом, долгой геологической аргументацией. Отметим лишь самое существенное: камы и холмисто-озёрный рельеф, которые считаются признаками деятельности ледников на равнинах Евразии и Северной Америки, на самом деле непрерывно создаются в наше время действием подпочвенных вод. Камы не встречаются вблизи современных ледников, значит, их происхождение не связано с ледниками. Что касается холмисто-озёрного рельефа севера Русской равнины и Канады, то он — «характерное зональное явление, присущее территориям с избыточной влажностью».
Таким образом, то, что уже сто пятьдесят лет традиционно считается свидетельствами «ледникового периода», могло образоваться без всяких ледников. Следовательно, самый фундаментальный факт, на котором основана теория Великого оледенения, может быть объяснён в рамках иной теории.
Гипотеза Пармузина прошла незамеченной большинством геологов и географов. Её принятие потребовало бы коренного пересмотра устоявшихся представлений об истории Земли. Но это не причина, чтобы так легко от неё отмахнуться.
Да, картина мощных ледниковых покровов, периодически надвигающихся на сушу в умеренных широтах, где лежат Москва, Питер, Берлин, Монреаль, другие крупные города, будоражит воображение. От неё жалко отказываться. Но, быть может, придётся, как пришлось в своё время отказаться от теории глобального потопа.
Картина обширных пространств осушенного шельфа в северных широтах, свободных от оледенения, существенно меняет привычную палеогеографию верхнего палеолита. Она к тому же позволяет объяснить теперь уже несомненный факт непрерывного заселения Америки несколькими последовательными волнами миграции в течение всего «ледникового периода». Причём шедших с разных направлений.
19. БЫЛА ЛИ АРКТИДА?
Теперь вернёмся к тому, как носители гаплогруппы X могли попасть в Америку из Европы более 20 000 лет назад. Сразу отметим, что наличие этой гаплогруппы многим служит одним из аргументов в пользу существования Арктиды — затонувшей приполярной суши, являвшейся якобы прародиной многих пародов, в том числе индоевропейских.
Согласно утвердившейся в последние десятилетия концепции литосферных плит (часто неправильно называемой концепцией дрейфа материков), никакого целиком затонувшего континента существовать не могло. Но эта же концепция не исключает погружения в океан каких-то частей материковых платформ. Равно как и возникновения сухопутных перемычек между сблизившимися континентами (мы уже видели это на примере Берингии и — в более давнее время — Гибралтарского перешейка, ныне пролива). Исследования в 2007 году российскими батискафами «Мир» дна океана вблизи Северного полюса вроде бы показали, что дно на этом участке — глубоко опустившийся участок континентального шельфа. Однако следует учесть, что такие погружения — следствие не единовременных катастроф, а длительных процессов. Причём эти чисто местные тектонические процессы следует отличать от глобальных колебаний уровня Мирового океана в сотню-другую метров.
Даже если предположить, что какой-то участок суши ушёл под воду на глубину в несколько километров в течение геологически короткого (всего несколько десятков тысяч лет) времени, то всё равно эта суша в районе полюса не могла стать прародиной популяций Homo sapiens. Приполярные районы стали непригодными для жизни не 8000 лет назад, как считал Б. Тилак в начале XX века, а сотни тысяч лет назад! Гренландский ледниковый щит не стаивал целиком последние 3 миллиона лет. Центральная часть Северного Ледовитого океана неизменно покрыта многолетними льдами, по меньшей мере последние 700 000 лет. Ясно, что если и не происходило крупных оледенений в умеренных широтах Северного полушария, то климат высоких широт существенно не менялся всю эпоху жизни человека разумного на этой планете. Оледенение полярных районов — стабильный факт истории четвертичного периода.
Но зато вне полярных районов в периоды низкого стояния уровня Мирового океана осушались обширные площади шельфа, а также возникали ныне несуществующие острова и архипелаги. Все они могли делать возможными доисторические трансатлантические миграции.
