Надо бежать, болван, подсказал кто-то, злой и деловитый, голосом Циклопа.
– Медь, – задумчиво произнесла сивилла. – Или железо.
– Что?
– Медь. Соль. Чуть-чуть с кислинкой.
– О чем вы, госпожа Эльза?
– О вкусе крови. Ты когда-нибудь пробовал кровь на вкус?
– Жареную, – сознался Натан. – В колбасе. С кашей, салом и чесноком.
– А человеческую?
– Вы с ума сошли!
– Он успокаивает меня. Амброз говорит: это принц. У них в роду так заведено. Король умер, да здравствует король. Почему же мне снится, что это я? Я ничего не помню. Только медь и соль на языке. Зачем ты пришел, Танни? Ты славный мальчик. Я бы поцеловала тебя, но не могу. У меня во рту медь и соль, а это кровь…
Ее пытали, подумал Натан, холодея. Ее пытали, и она рехнулась. Великий Митра, теперь что с диадемой, что без диадемы – безумная, и все тут. Нет, госпожа Эльза, какой бы вы ни стали, я не предам вас во второй раз.
– Идемте со мной, – попросил он. – Я вас спрячу.
– Куда?
– Вы, главное, оденьтесь. Нельзя в одной сорочке…
– Где ты меня спрячешь?
– В башне. Я прослежу, чтобы не было крыс. Мы пересидим там, пока эти не разъедутся. Да пусть хоть все заберут, до последней тряпки! Стервятники! Они уедут, а мы останемся. Или уйдем, если вы пожелаете.
«Если Циклоп отпустит,» – молча добавил он.
– Далеко? – вздохнула сивилла. – На край света?
– Мир велик, госпожа Эльза. Кто станет искать двух бродяг?
– От себя не сбежишь, Танни. Уходи, мне больно от твоей заботы.
– Я умолю господина Циклопа. Он защитит нас.
– Соль и медь, Танни. Это судьба.
– Перестаньте!
– Уходи. Я останусь с Амброзом.
– Он – плохой человек, ваш Амброз! Господин Циклоп ходил к нему в гости. Вернулся пьянючий, как сапожник. Кричал: я – вещь! Я мало что понял, госпожа Эльза, но ваш Амброз хочет забрать господина Циклопа себе. Как шубу или кресло. Разве ж так можно? Забрать живого человека без спросу! Он очень плохой человек, ваш Амброз…
– А твой Циклоп – хороший?
– Хороший! Очень! – Натан знал, что лжет. У лжи был отвратительный привкус: медь и соль, и слабая кислинка. Хотелось сплюнуть, а приходилось глотать, борясь с тошнотой, и твердить с уверенностью, которой у парня не было: – Он добрый, он просто с виду сердитый. Меня спас, для опытов… вам диадему подарил…
– Диадему, – со странным выражением лица повторила сивилла. Кончиками пальцев она коснулась щеки, где уродливо торчал наполовину содранный струп, и поморщилась. – Лучше бы он подарил мне цепи. И два кольца в каменной стене.
– Он защитит нас, вот увидите…
– Ты сказал: вещь. Циклоп кричал: я – вещь. Я – тоже вещь. Меня передают из рук в руки. Мной пользуются, не спрашивая, хочу ли я этого. Как одна вещь может защитить другую? Уходи, Танни. Ты пострадаешь из-за меня, и я огорчусь.
– А уж я как огорчусь! – сказали от входа.
Скрестив руки на груди, Амброз улыбался самым приятным образом. Кто угодно поверил бы, что это благородный отец смотрит на тайное свидание дочери с возлюбленным, загодя планируя день свадьбы. Узлы корней щенятами льнули к сапогам мага; листва, росшая на лежанке, тянулась к нему. Амброз и впрямь был доволен. Еще бы! Он своими ушами слышал, как девчонка отказалась бежать, сделав выбор в его пользу, а это дорогого стоило. Мне хватит одного Циклопа, думал маг. Разумеется, я постараюсь уговорить его на сотрудничество. Я буду вежлив и убедителен – шелковые кандалы, хозяин в маске доброжелателя. Если дурак упрется, я уж точно смогу принудить его к повиновению. Заранее представляя, какое решение вынесет конклав, падкий на зрелища, связанные с публичным унижением братьев по Высокому Искусству, Амброз уже считал Циклопа – вернее, Око Митры! – своим. Все, чего хотелось сейчас королевскому магу, так это хорошенько отдохнуть. Силы вскоре окажутся нелишними.
– Т-ты!.. я т-тебя…
О, Амброз ждал чего угодно. Слез. Мольбы о прощении. Попыток объясниться. Лжи, правды; душещипательной истории о любви, вопиющей к небесам. Обморока, наконец! Но того, что произошло, ученик Н'Ганги Шутника не ожидал, несмотря на свой богатый жизненный опыт. Так это было глупо, так по-детски… Набычив лохматую голову, ссутулив плечи, сделавшие бы честь Левиафану, молодой болван от лежанки – великий Митра! – на четвереньках ринулся на врага.
– Т-ты!..
– Я, – кивнул Амброз. – Кто же еще?
Корневой пол, по которому легко прошла бы и хромая старуха, превратился в трясину под ногами Натана. Ступня, искалеченная ножом лекаря, застряла между узлами, щиколотка хрустнула веткой в зимнем лесу. Тело еще неслось вперед, но дотянуться рукой до проклятого чародея не получилось – хрип, краткая судорога, и Натан упал так, что шатер заходил ходуном. Клейкие побеги, брызнув из корней, с деловитостью разбойников уже вязали парню запястья и лодыжки. Крепость их могла соперничать с крепостью стали. Натан дергался, изрыгал брань; более длинный побег, изогнувшись кольцом, обвил шею – вскоре жертва лежала, спеленутая на манер младенца, тесно прижавшись к полу щекой, и как назло, это была правая щека, со стороны зрячего глаза.
– Герой, – Амброз присел рядом. Натану был виден сапог и нога до колена. – Гвадриль Могучий. Лислав Падающая Звезда. Идиот, сын и внук идиота. Кто этот громила, госпожа Фриних?
Горло предало Эльзу. Понадобились усилия, чтобы вернулась речь.
– Изменник, – срывающимся шепотом ответила она. – Последний изменник, как я – последняя сивилла. Его зовут Танни. Не трогайте его, прошу вас…
– Вы делаете из меня зверя, дитя мое, – Амброз взъерошил парню волосы, нащупал бугорок рога и рассмеялся. – Пожирателя детей. Обидно, знаете ли. Если вы заметили, я и пальцем не тронул вашего последнего. На кого тебя разменивали, богатырь? На кулачного бойца? Если да, то размен прошел не лучшим образом.
– Грузчик, – прохрипел Натан. – Как отец…
– Ну так грузи! Тюки, бочки, доски! Твое место на пристани, а не в моем шатре…
– Убью, – пообещал Натан.
– Это вряд ли. Что ты вообще здесь делаешь? Приволок в башню новый шкаф, и застрял? Иди, не бойся – барьер выпустит…
– Я скажу Циклопу! Я скажу Симону! Они тебя…
Амброз вздохнул:
– Эльза, ваш последний лишился ума. Сперва уговаривал вас бежать, теперь грозится… Я бы с удовольствием избавился от его присутствия. Да боюсь, что развязанный он снова полезет драться. Эй, рогоносец! Если я верну тебе свободу, ты уберешься прочь?
– Я…
– Ты уйдешь, Танни, – твердо сказала Эльза.
– Я… госпожа Эльза!..
– Ты уйдешь. Но сперва попросишь прощения у господина Амброза. Ты в его шатре, ты поднял на него руку. Понял?
Натан молчал. Он не произнес ни слова, пока корни отпускали его. Огромный, всклокоченный, со щекой, на которой отпечатался рисунок корневища, он побрел прочь. Откинул входной полог, задержался, свесив голову на грудь.
– Простите меня, господин Амброз, – голос парня был мертвым. – Простите дурака. Вы берегите ее, она хорошая. Она лучше всех…
В шатре стало просторно, когда он вышел.
Амброз лег на спину, чувствуя, как корни делаются мягче, пружинят, укачивая хозяина. Надо отдохнуть, думал маг. Любой ценой. Отдаваясь качке, на грани яви и сна, он вспомнил, как во дворце отыскал советника Дорна – и кратко, избегая подробностей, доложил о трагической гибели Ринальдо III. Советник был из тех крыс, которые мало того, что не бегут с тонущего корабля, но в случае шторма способны встать за штурвал, и даже на капитанский мостик. Себастьян Дорн принял новость с каменным лицом. Так он радовался, и Амброз знал об этом. Дорн распорядился перенести спящего принца в отдельные покои, и обмыть тело короля, подготовив к погребению. «Альберт?» – спросил Дорн. Скоро проснется, ответил Амброз. Полагаю, он вряд ли вспомнит, что убил отца. Это, как по мне, к лучшему. В столь юном возрасте, столь жестоким способом… «Да, – кивнул Дорн. – Я слышал от лекарей о прискорбном состоянии принца. Его память…» Вот-вот, согласился Амброз. «Я пошлю гонца к Эдварду ди Тарра, – Дорн поджал губы, отчего рот советника превратился в куриную гузку. – Надеюсь, он не откажется стать регентом при малолетнем племяннике. Одна из дочерей Эдварда в будущем сделается прекрасной женой его высочеству…» Его величеству, поправил Амброз. «Да, конечно. Его величеству. Как вы считаете, версия о собаке, кинувшейся на короля, когда тот избивал бедное животное палкой, будет принята двором и народом?» Да, кивнул Амброз. Учитывая вспыльчивый характер усопшего… У вас найдется подходящая собака? «У меня? – улыбнулся советник. – Вряд ли. На псарне – наверняка. Каждый пес должен быть рад погибнуть за отечество. Надеюсь, досточтимый Амброз, вы и в дальнейшем не оставите нас своим попечением?»
