Когда последняя здравая мысль покинула его голову, за окном расправлял свои крылья рассвет. В душных парах алкоголя голова Виктора стала похожа на каменную глыбу. Впервые за долгие годы он был пьян. Не заметив, за ночь мужчина осушил три бутылки коньяка. Перед глазами размывалась картина, а встать из кресла не хватало сил. Неуверенным движением он отправил сигару в пепельницу и попытался подняться. На ватных ногах, стараясь передвигаться как можно тише, добрел до своей спальни и, в чем был одет, рухнул на кровать. Тяжелый сон пришел мгновенно, окутывая Виктора липкой паутиной серых, невзрачных видений.
Алекса убил поступок брата. Не желая оставаться в этом доме и давать подробный отчет матери, глядя в ее испуганные глаза, парень, наспех умывшись, влетел за руль своей машины и рванул, что есть силы, рассекая воздух. Сколько прошло времени, прежде чем он достиг московской квартиры, Алекс не знал. Это были считанные минуты, не более. Боль в лице давала о себе знать все сильнее. Плечо саднило. Губа кровоточила. Разогнав иномарку до предела, не обращая внимания на то, как быстро меняются картинки за окном, парень, что есть силы, топил педаль в пол. Все его действия были доведены до автоматизма. Открылась-закрылась водительская дверь. Писк сигнализации, оповещающий о том, что машина защищена. Хлопок подъездной двери. Звонок…
Катя открыла дверь и опешила. Перед ней стоял кто-то, отдаленно похожий на Алексея. Глаз заплыл, а под ним красовалась обширная гематома. Рассеченная бровь припухла, добавляя уродства в идеальное некогда лицо. Из губы сочится кровь, стекая по подбородку, капает на изуродованную футболку. Зрелище, отнюдь, не для слабонервных. В ужасе распахнув глаза, девушка пропустила его внутрь и повернула замок.
- Алекс, что случилось? Кто?
- Неважно. – Рявкнул тот и скинул кроссовки.
- Но…
Договорить она не успела. Парень не хотел отвечать на вопросы, которые повлекут за собой страшную развязку. Как он мог сообщить Кате о том, что был избит собственным братом из-за другой девушки? В голову не приходило ничего путного. Злость ослепила его, выпуская наружу гнев и жажду мести. Для него именно Катя была виновата. Он считал, что только она стала причиной разыгравшегося конфликта. Она, и никто другой! Не было бы ее, он провел бы эту ночь с Леной. А теперь осталась пустота и необузданная похоть. Возбудившись в объятьях Лены до предела, раскалившись, как жаркий уголь, Алекс, руководствуясь только тупыми инстинктами, кинулся на Катю. В мгновение ока он притянул девушку к себе и впился в ее рот жестким поцелуем. Не понимая ничего и желая поскорее достичь развязки, парень протолкнул невесту в комнату и с силой захлопнул дверь.
Никогда Катя не видела его таким. Ей было страшно, и она горела от желания одновременно. Грубые ласки Алекса пугали ее, но останавливаться почему-то не хотелось. Она любила его. Она доверяла ему. Она верила, что он никогда и ни за что не причинит ей вред. Губы девушки болели от жестоких и, отнюдь, неласковых поцелуев. Ее руки не успевали касаться его. Она не задавала лишних вопросов, потому что знала – он не ответит.
Не желая растягивать задуманное и мечтая только о том, чтобы доставить себе удовольствие, Алексей рванул края ее пеньюара, и легкая ткань, струясь, опустилась к ногам. Его руки жадно бродили по ее телу. Пальцы щипали нежную кожу, оставляя синяки и кровоподтеки. Глаза метали молнии, а из груди вырывалось жалкое подобие рыка. Доли секунды хватило, чтобы толкнуть девушку на кровать и вжать ее тело своим весом в темные простыни. Не проводя никаких предварительных ласк, Алекс одним мощным рывком погрузился в нее, издавая при этом победный клич. Боль, которая пронзила тело девушки, заставила навернуться на глаза слезы, но уже в следующую минуту сменилась приятной истомой от его глубоких непрерывных движений. Да, ей было обидно оттого, что он груб, оттого, что быстро взял ее и ничего не объяснил, но она ничего с собой не могла поделать. Чувства к этому человеку были настолько велики, что она готова была смириться со всем. Соитие закончилось очень быстро. Понимая, наконец-таки, что сотворил и желая хотя бы как-то скрасить свои деяния, он проник пальцем в ее лоно, помогая достичь экстаза, поскольку сам уже испытал его на себе. Радости от происшедшего не было. Чувства удовлетворения – тоже. Все, как было размыто, так и осталось. Боль и обида не покидали. Не в силах смотреть на испуганное лицо Кати, читать упрек и немой вопрос «За что?» в ее глазах, Алекс быстро натянул брюки и остатки футболки.
- Прости. – Прошептал напоследок и скрылся из виду. Только легкий шум мотора за окном поведал, что он не вернется. Во всяком случае, не сегодня.
И снова картина маслом: мужские руки на коже руля, утопленные в пол педали, пустынное шоссе, белая полоса, какой-то придорожный бар, бутылка коньяка, большой глоток…
«Мразь! Сволочь! Подонок! Как я мог? Это же Катя – моя невеста, человек, который меня любит и безоговорочно доверят. Хотя, наверное, после случившегося она меня возненавидит. Что на меня нашло? Я, как одержимый набросился на нее, не разбирая, что творю. Успокоился? Нет! Удовлетворен? Нет! Стало еще хуже. Я думал, что мне плохо, но сейчас, понимаю, как мне на самом деле паршиво. Она не простит… И правильно сделает. Кто вообще закроет глаза на такое? А, может, оно и к лучшему. Я понял сегодня, что мне нужна Лена. Не знаю, зачем и почему, но нужна. Я хочу ее! И если бы не моя слабость, ничего этого бы не было. Зачем Виктор влез? Я никого не насиловал и не принуждал. Она хотела этого также сильно, как и я. О каком вообще изнасиловании может идти речь? Как дикий зверь ворвался в мою комнату и стал метелить. Я был готов к чему угодно, но только не к такому. С каких это пор его интересует Лена? Стоило взглянуть в его глаза, чтобы понять – он одержим. Только чем? Клянусь Богом, мой брат в нее влюбился. Сам не отдает отчета в этом и не может себе признаться. Это помеха. Зная Виктора, я могу дать сто процентную гарантию, что он будет стоять на моем пути, всячески стараясь предотвратить мои попытки получить ее. А, ты не так прост, как кажешься, брат. Как же меня взбесил тот факт, что он поехал к Лене, и они провели вместе неделю на острове. Не верится, что между ними ничего не было. Иначе, зачем ему избивать свою «кровь». Я не удивлюсь, если окажется, что я у Лены не первый. Конечно же, старшему всегда все в первую очередь. Как же мне мерзко от этого! Я настолько увлекся, что не позволю никому даже подумать о ней. Собственный брат не исключение. Мне плевать, что Виктор избил меня. Обидно, конечно, но не настолько, чтобы затевать ссору. Не хватало еще! Если рассуждать разумно, то на его месте любой от увиденного пришел бы в шок. Больно, что не спросил, прежде чем бить. Я люблю брата. Сильно люблю! Но еще сильнее я желаю Лену. И ничего не заставит меня отказаться от нее: ни свадьба с Катей, ни угрозы Виктора, ни убеждения мамы. Она моя и только моя. Как знать, может это и есть любовь. Просто у каждого она своя, особенная. Мне все равно, что у нее было с ним. Он ее не получит. Никогда! Это бой за право обладать самым дорогим призом. И я его принимаю! Перчатка брошена, Виктор! Посмотрим, кто окажется победителем. Единственное – мне нужно оклематься, прийти в норму и зализать раны. Хорошо было бы развеяться и все подробно обдумать. Я не поступлюсь ни чем. Победа будет за мной, не будь я Алексеем Валковским.»
Парень поднял полупустой бокал дрожащей рукой и, мысленно чокаясь братом, осушил его до дна. Не в силах больше сидеть ровно и, будучи сильно пьяным, он уронил голову на руки, погружаясь в беспокойную дремоту.
Первые лучи солнца коснулись остывшей за ночь земли, а Алекс все также, не меняя позы, сидел за барной стойкой и видел тяжелые, черно-белые сны.
Глава 17. Подарки
Утро наступило быстро и не принесло облегчения. Голова гудела, как церковный колокол в праздник Великого Благовещения, и раскалывалась пополам. С трудом подняв свое бренное тело с кровати, Виктор вышел на кухню и, растворив в воде таблетку аспирина, осушил стакан со спасительной жидкостью до дна. Усталость, навеянная вчерашним «отдыхом» и тяжелыми мыслями снова заполнила мозг, расползаясь в нем черным масляным пятном. Две чашки двойного эспрессо, таблетка «Антипохмелин», жгучая боль в висках – забрали целый час жизни. Постепенно организм приходил в норму. Работа допоздна в офисе, торги на бирже, ночные заключения сделок – своего рода дрессировка, а последствие – выработанный условный рефлекс. Это помогло оклематься в кратчайшие сроки и почувствовать снова себя в своей тарелке. Немного поработав над очередной сделкой и полностью собрав себя в кучу, Виктор почувствовал, что здравый смысл берет свое, и с облегчением выдохнул, захлопывая крышку ноутбука.
