Я хотела запустить ему в голову чем-нибудь тяжелым. Но под руку попалась все та же многострадальная подушка. Напарник поднял руки в знак поражения, наконец, прекратив хохотать.
- Ладно, одевайся. Разберемся с регистрацией, поедим, а заодно постараемся узнать, что с нами случилось, - он кивнул на мой живот.
- Идет… - я положила подушку на кровать. И тут заметила на полу рубашку от своей пижамы. Подняв ее, осторожно исследовала предмет одежды, из подозрительного найдя лишь грязный отпечаток большой мужской руки. Продемонстрировав очередную «улику» Малдеру, я опустилась на колени и заглянула под кровать, обнаружив там свои пижамные штаны, а так же футболку и спортивные штаны Малдера, в которых он вчера лег спать. Напарник присел рядом и выудил находки из-под кровати.
- Интересно… - задумчиво изрек он, разглядывая испачканную одежду.
- Что это значит, Малдер?
- Это значит, что ночью мы точно выходили из номера. И скорее всего - на улицу.
- Не факт. Смотри, это не похоже на обычную грязь, слишком светлая, - я сунула ему под нос футболку. Думаю, это шликер.
Малдер задумчиво почесал подбородок.
- Шликер? переспросил он, так и не дождавшись от меня объяснений.
- Это жидкая масса из тонкой белой глины, глицерина и воды, которую используют в гончарном производстве.
Его брови непроизвольно приподнялись в удивлении.
- Ты хочешь сказать, что мы проснулись посреди ночи и вдруг решили заняться гончарным делом?
- А так же рисованием и кое-чем более интересным, что не включает одежду, - ответила я, хмурясь.
- И еще ты потеряла сережку.
- Что? я тут же схватилась за мочки. Точно. Правой нет. Ну что ж… - произнесла я как можно беззаботнее, поднялась с колен и направилась в ванную, изо всех сил пытаясь удержаться от смеха. Будем надеяться, что она просто потерялась, а не была проглочена кое-кем в процессе любовных ласк. Это же “гвоздик”, а, как говорят гастроэнтерологи: проглотил “гвоздик” - жди эзофагогастродуоденоскопию. [Примечание: эзофагогастродуоденоскопия, ЭГДС или гастроскопия одна из разновидностей эндоскопического обследования осмотр пищевода, полости желудка и двенадцатиперстной кишки при помощи специального инструмента гастроскопа, вводимого в желудок через рот и пищевод.]
Малдер уставился на меня с широкими от страха и удивления глазами:
- Эзо-фаго… чего?
- Эзофагогастродуоденоскопию, - быстро протараторила я и захлопнула за собой дверь ванной, оставив напарника гадать, надо ли ему паниковать прямо сейчас, или можно подождать до завтра.
***
Через двадцать минут мы спустились в пустующий холл, пытаясь найти странного дворецкого. Похоже, других постояльцев и дух простыл: в доме стояла абсолютная тишина. Вдруг из правого крыла гостиницы раздался оглушительный грохот падающей посуды. Мы метнулись туда и остановились на пороге просторной кухни, посреди которой стоял внушительных размеров стол. Вдоль одной стены тянулся ряд шкафов и буфетов. Горе-дворецкий стоял на табурете, пытаясь расставить серебряную посуду на верхней полке самого отдаленного буфета. Одно блюдо валялось на полу.
Скалли направилась к дворецкому, чтобы помочь и избавить старика от необходимости спускаться за упавшей тарелкой. Она нагнулась, замерла, а потом присела на корточки. Я подошел ближе, чтобы посмотреть, что привлекло ее внимание. Напарница повернулась, протянула руку и продемонстрировала свою находку - потерянную серьгу. Я медленно перевел взгляд от крошечного “гвоздика” до лица Скалли: ее щеки пылали, и по широко распахнутым глазам было ясно, что напарницу осенило.
Она молча взяла с пола блюдо, встала и протянула его дворецкому, которого уже не было на табурете. Мы огляделись. Никакого старика.
Скалли тронула меня за локоть. - Малдер, мы были здесь ночью.
- Значит, фиброгастро-как-её-там мне не грозит? Я ведь не съел твою сережку, саркастически заметил я.
- Мне кажется, наша амнезия может оказаться пострашнее гастроскопии. Не радуйся раньше времени, - осадила Скалли, глядя на меня с убийственной серьезностью.
- Мне тоже интересно, что меня подвигло разрисовать твой живот. Это, действительно, должно быть что-то очень страшное. Возможно, дело не обошлось без маленьких серых человечков? - открыто усмехнулся я в ответ на чрезмерную серьезность напарницы. Вся ситуация казалась до того нелепой, что я не мог относиться к происходящему без иронии.
- Тогда, надеюсь, твои человечки объяснят, зачем понадобилось заставлять тебя писать всякую ерунду на неподходящих для этого дела частях тела? Моих частях тела, прошу заметить!
- У меня есть теория. Возможно, это межгалактический заговор с целью свести нас с тобой. Чтобы разгорелся бурный роман, и я перестал искать внеземные цивилизации, - вещал я заговорщически. Я, наверное, уже в печенках сижу и у теневого правительства, и у инопланетян. Вот они и решили занять старину Малдера чем-нибудь поинтереснее.
- Тогда в этом плане есть большая ошибка не та женщина.
- Что значит “не та”?
- Надо было сводить с Дианой. Хотя, ты и без свах неплохо справляешься, - зло ответила Скалли, и я уже пожалел, что начал подкалывать ее.
- Даже не начинай, - выпалил я, не желая поднимать больную тему, но уже в следующую секунду сам продолжал: Я знаю, ты не доверяешь Диане, но для меня это не повод, чтобы относиться к ней, как к прокаженной. Не забывай, что в самом начале ты тоже играла “не в той лиге”, шпионя за мной…
Я пожалел о сказанном, как только закончил говорить. Я не мог понять, откуда берется этот внезапно вспыхивающий защитный рефлекс.
- Ты сам-то веришь в то, что говоришь? А как же на счет того, что мой рационализм и подход ученого тысячу раз спасали тебя и …
Скалли осеклась, и я знал, что она вспоминает наш почти состоявшийся поцелуй. Мы впервые подняли тему, которая после возвращения с Южного полюса была под негласным запретом. Я, конечно, часто вспоминал тот миг в коридоре, когда чуть не поцеловал своего партнера (будь проклята моя фотографическая память!). Видит Бог, я хотел этого поцелуя больше всего на свете. Даже не знаю, откуда во мне взялась храбрость. Наверное, выросла из отчаяния от понимания того, что, возможно, это был мой последний шанс сделать то, о чем я мечтал так долго испытать вкус поцелуя Скалли. Потом появилась пчела и начался ад. Когда мы вернулись в Вашингтон, я не мог собраться с силами, чтобы поднять эту тему. Вся моя храбрость улетела в тартарары. Билл был прав, я жалкий сукин сын. Я даже не мог больше спокойно находиться в коридоре, особенно когда Скалли была со мной. Помню, однажды мы заехали ко мне за файлами, она замерла, выйдя из лифта, а я пронесся как сумасшедший в свою квартиру. Трусливый идиот.
Мы стояли в кухне, молча уставившись друг на друга. У меня мелькнула мысль, что, возможно, мне подвернулся второй шанс. Но тут за спиной раздался странный звук, и я оглянулся как раз вовремя, чтобы увидеть, как еще одна тарелка падает с буфета.
“Может, здесь и нет НЛО, но летающие тарелки имеются”, - успел я подумать прежде, чем воспоминания о прошлой ночи затопили мой не выспавшийся мозг.
***
Прошлой ночью
Тишину ночи разорвал пронзительный металлический шум. Скалли тут же вскочила, заехав напарнику локтем в ребра. Видимо, во сне они придвинулись друг к другу на середину кровати, и Малдер уютно устроился позади Скалли, крепко обняв ее за талию.
Малдер взвыл и открыл глаза. Ему потребовалась пара секунд, чтобы вспомнить, где они находятся. Отголоски грохота все еще разносились по дому.
- Что это за звук? спросила Скалли, поправляя рубашку, которая задралась благодаря чьим-то шаловливым рукам.
- Понятия не имею, - ответил Малдер, потирая ушибленные ребра. - Но нужно проверить.
Скалли встала с кровати, взяла пистолет и направилась к двери, слыша позади себя торопливые шаги напарника, который шел следом, крепко сжав в руках оружие. Они вышли в коридор, подойдя к лестнице, переглянулись, еле заметно кивнув друг другу. Полная луна ярко светила с безоблачного неба, и агенты без труда могли видеть друг друга. Малдер начал спускаться первым, выставив перед собой пистолет. Скалли шла чуть позади, чтобы в случае чего прикрыть напарника.
