Поздно ночью с 13 на 14 апреля по государственному каналу выступил генерал Арриета Вирла. Он объявил, что верные президенту Чавесу войска под командованием генерала Гарсия Карнейро восстановили контроль над Фортом Тьюна. Это означало, что заговорщики потерпели поражение.

Кармона не успел огласить состав «переходного кабинета». Со всех сторон в Мирафлорес поступали сообщения о нарастании народного протеста, угрожающей концентрации «агрессивно настроенных» чавистов, прежде всего жителей бедняцких районов, вокруг президентского дворца. «Верните нашего президента!» — разгневанно кричала толпа в красных «чавистских» беретах. Немногие радиостанции, поддерживающие Чавеса, сообщили радостную новость: «Эфемерный президент путчистов „Эль Бреве“ („Краткосрочный“) в панике бежал через заднюю дверь Мирафлореса — прямиком в навозную яму истории».

Часть сообщников Кармоны была арестована и изолирована в подвальных помещениях дворца. Члены правительства, которые скрывались от репрессий и внесудебных расправ у родственников и друзей, стали возвращаться на свои рабочие места. Дьосдадо Кабельо покинул свое убежище на склонах Авилы. Шоссейная дорога между столицей и побережьем во многих местах была перекрыта народными баррикадами. Время от времени слышались звуки выстрелов: заговорщики неохотно покидали свои позиции. Адъютант Чавеса майор Чоурио направил в район, где находился Кабельо, санитарную машину, чтобы вывезти его из опасной зоны и доставить в Мирафлорес.

Президент Национальной ассамблеи Вильям Лара привёл Кабельо к присяге в качестве «исполняющего обязанности» руководителя страны до возвращения Чавеса с Орчилы. В почётном качестве «местоблюстителя» Кабельо пробыл пять часов пятнадцать минут. За это время он подписал два документа. Один об «исполнении обязанностей», другой — о «сдаче временных полномочий». Второй документ — на рассвете 14 апреля, когда Чавес триумфально — на борту вертолёта — вернулся в президентский дворец.

Народ покончил с путчем за 72 часа. Заговорщики просчитались.

Все ждали от Чавеса жёстких мер: разгона оппозиционных «штабов», ареста активных заговорщиков, показательных судов, закрытия тех СМИ, которые использовались путчистами для разжигания экстремизма и манипуляции толпой. Ничего этого не произошло. Президент продемонстрировал всей стране свой крест с всепрощающим Христом и сказал, что произошедшее — трагический результат сложных процессов, проблем и противоречий, отсутствия доверия и диалога и, возможно, каких-то его собственных ошибок. Никакой мести, все политические и общественные силы Венесуэлы должны покончить с ненавистью и бесплодной враждой и приступить к работе на благо народа и страны. Дьосдадо Кабельо в одном из интервью признался: «Откровенно говоря, я не ожидал этого крестика, я был уверен, что на заговорщиков обрушатся жестокие репрессии. Хосе Висенте Ранхель, увидев удивление на моем лице, сказал: „Президент избрал наилучший вариант действий“».

Радикальные элементы в окружении Чавеса были разочарованы: президент упустил возможность раз и навсегда расправиться с противником, компромисс с которым был опасен. Радикальная оппозиция вздохнула с облегчением: репрессий не ожидается, Чавес публично дал слово, он «сковал» себя обязательствами. Примиренческие жесты Чавеса были расценены оппозицией как проявление слабости. «В его рядах нет единства, сделали вывод вчерашние заговорщики, следовательно, можно продолжить курс на конфронтацию». И поставили своей целью довести до максимума внутренний кризис в «чавизме». Президент лишится последней поддержки, и тогда его можно будет брать голыми руками.

Путчисты практически без паузы продолжили подрывную работу, ориентируясь на декабрь как месяц повторного выступления. Они выдвинули лозунг: «Рождество 2002 года без Чавеса!».

Первое время Педро Кармона находился под домашним арестом. В ходе расследования, проведённого комиссией Национальной ассамблеи, он отказался признать себя виновным, заявив, что проявил «патриотизм и согласился временно занять президентское кресло в условиях вакуума власти». На этом он стоял прочно: «Восстания или государственного переворота не было, был вакуум власти. Я выступал как оппонент и никогда как заговорщик. Сформировать временное правительство я согласился по просьбе военных. Иностранные правительства к отстранению Чавеса от власти отношения не имели».

После того как суд выдал постановление о переводе Кармоны в тюрьму, он поспешил укрыться в резиденции посла Колумбии. Политическое убежище было предоставлено Кармоне в тот же самый день, когда президентом Колумбии был избран правоконсервативный политик Альваро Урибе.

Мировое сообщество не торопилось с осуждением заговорщиков. В совместном заявлении США и Испания выразили «интерес и озабоченность» по поводу событий в Венесуэле и, хотя открыто не высказали немедленного намерения признать «временное правительство» Кармоны, объявили о своём стремлении к тому, чтобы «чрезвычайная ситуация» в этой стране была преодолена в кратчайшие сроки и привела к «полной демократической нормализации». Ни одного критического слова в адрес заговорщиков. Президент Колумбии Андрес Пастрана, срок нахождения которого у власти подходил к концу, позвонил Кармоне, чтобы «из первых рук» выяснить обстановку в стране. Этот звонок был истолкован заговорщиками как демонстрация поддержки. Президент Сальвадора Франсиско Флорес был настроен в пользу Кармоны и по неофициальным каналам уведомил «временное правительство» о возможности его признания, но после того, как это сделают Соединённые Штаты.

Двойственную позицию заняло правительство Чили, которое в заявлении от 12 апреля высказалось за «нормализацию демократической институционности» и «принятие необходимых мер по проведению свободных выборов в ближайшее время». В заявлении не было и намёка на осуждение переворота в Венесуэле, хотя Республика Чили сама прошла через подобные события, завершившиеся кровавой диктатурой Пиночета. По версии МИДа Чили, события, приведшие к нарушению «демократического порядка» и жертвам, были вызваны политикой самого «венесуэльского правительства». Подход Чили к перевороту в Венесуэле во многом определялся «демохристианской составляющей» в правительстве Рикардо Лагоса. Демохристианская организация Америки принимала самое непосредственное участие в подготовке переворота, используя для этого связи с COPEI.

Особо надо сказать о роли Вашингтона. Заместитель госсекретаря по странам Латинской Америки Отто Рейч пытался представить позицию США в апрельские дни как взвешенную, соответствующую международным нормам: «События 11 апреля создали вакуум власти. Уго Чавес снял с себя президентские полномочия, когда вооружённые силы отказались выполнять его незаконный приказ о расправе с народом. Чавес позвонил послу одной европейской страны, с которым был в дружеских отношениях, и просил его позаботиться о своей семье, объяснив это тем, что подаёт в отставку. Об этом нам сообщило правительство этой страны. О событиях мы узнавали из телерепортажей. После полуночи с 11 на 12 апреля генерал Лукас Ринкон объявил, что от президента потребовали отставки и он согласился. Много было сказано о том, что именно я держал в руках все нити переворота. Если бы это соответствовало истине, всё завершилось бы по-другому. Дело в том, что мы не имели к этому отношения. Мы дали указание Шапиро не выпускать сотрудников за пределы посольства, а сами (в Госдепартаменте) создали комитет по отслеживанию чрезвычайной ситуации в Венесуэле».

Позже Рейч неизменно отстаивал версию о непричастности Госдепартамента (и своей лично) к перевороту. Кривить душой ему не приходилось, ведь он не имел формального отношения к деятельности ЦРУ и военной разведки США:

«Мы, в Вашингтоне, заранее, ещё до попытки переворота, — а слухи о нём циркулировали активно, — изучали порядок передачи полномочий в Венесуэле, если президент уходит в отставку. По действующей конституции выходило, что они возлагаются на вице-президента. На наши вопросы, какими правилами в данном случае руководствовался Кармона, посол Шапиро ответил, что не знает. Я даже представить себе не мог, что Кармона мог провозгласить самого себя верховной властью без каких-либо конституционных оснований, как это сделал Наполеон. Тогда я поручил послу разыскать Кармону и от имени правительства США выяснить все обстоятельства. Если процедура была осуществлена с нарушением конституционной преемственности, Шапиро должен был сказать Кармоне, что тот не может рассчитывать на нашу поддержку… Посол позвонил мне в Вашингтон в 14.00 и сообщил, что поручение выполнил. Кармона сказал ему дословно следующее: „Большое спасибо за совет, господин посол, но мы знаем, что делаем“. Вот когда я подумал, что всё происходящее в Венесуэле приведёт к катастрофе».