Ну да… вся академия гудела, когда дочь премьер-министра Бассиануса оказалась среди курсантов. К моменту поступления Алекса пересуды немного улеглись, но все равно каждый знал, какая достопримечательность учится среди простых смертных. Справедливости ради, совсем "простых" среди курсантов почти не было — у Алекса в группе, например, только Тайберт и Лиони были из мещан, остальные — из аристократических семейств разного уровня дохода и разного положения. Кроме того, не принято было мериться знатностью. Но дочка премьер-министра была белей любой белой вороны. Мало того, что папа — птица высочайшего полета, так еще и гильдеец. Беглый гильдеец, бывший правитель. Почти император, только без трона. Так что девчонка, получается, принцесса.
Что принцессе делать в офицерской академии? Смешно подумать — принцесса в чине лейтенанта! Но раз учится — так оно и будет.
А с другой стороны — наследники графов и герцогов тоже выходят из академии лейтенантами. В конце концов, его собственный род ничуть не менее достойный. Даже — более, потому что у Алекса Роу нет в роду гильдейцев. Только дизитцы и анатольцы.
— По машинам! — скомандовал майор.
С летного поля — бегом в учебный корпус, на семинар по истории родимой империи. Подполковник Дайт, как всегда, уныло излагает материал, сегодня вот — о феодальных войнах двадцатого века. За спиной у Алекса сидит Винс Алзей, ему тоже смертельно скучно, и вот Алзей пихает Роу линейкой в спину и шепчет:
— Как леталось?
Сам он в другой группе. Валка его не взял, хотя Винс и просился.
— Нормально, — ответил Алекс, стараясь не шевелить губами, потому что подполковник как раз в эту минуту посмотрел в их сторону.
— Ну расскажи, ладно тебе! — не отставал Винс. — Небось, ровненько, строем, один за другим? Три-четыре, поворот налево?
— А вот и нет, — Алекс не выдержал и развернулся вполоборота. — Майор разрешил для начала повыпендриваться. Так что мы с Тодом даже петлю заложили. Правда, чуть не сорвались в штопор, но выровнялись.
— И Валка тебя за это не выгнал? — Винс смотрел с завистью и восхищением.
— Вот еще! Он обещал меня выгнать, если я буду хулиганить, а тут он сам разрешил!
— Роу! Алзей! — прогремел полковник Дайт. — Вижу, вы знаете материал? К доске!
Приятели вздрогнули.
— Вы — герцог Марден, вы — герцог Имерт. Рассказывайте, как проходила битва при Кархаре. Начните с даты… Первое слово вам, Алзей.
Винс мнется, тяжело вздыхает.
— Ну… битва при Кархаре… Тысяча девятьсот двадцать седьмой год…
Подполковник молчит, похоже, с датой попал в точку. Что ж там было?.. Седая древность, воевали пехотинцы с допотопными ружьями…
— Мы зашли отсюда, — говорит Алекс, быстро рисуя на доске схему. — Они стояли тут, тут и тут. Наши стрелки ударили в левый фланг, войска Имерта дрогнули…
Вот же память у человека! Винс вставляет:
— Но вот здесь мы держались до последнего!
— Что вам не слишком помогло, — перебивает Алекс и подробно излагает, кто откуда стрелял, кто куда шел и почему кончилось все так, а не иначе.
— Хм… — бурчит подполковник Дайт. — Садитесь.
Пронесло…
— Хорошо, что он не спрашивал о битве за Зидонис, — шепчет Алекс. — Там я не помню даже, кто победил.
— Хорошо, что он вызвал нас обоих, — вздыхает Винс. — Один бы я точно утонул.
— Зато ты вспомнил, в каком году это было, — ухмыляется Алекс. — Вот чего не помню, так это даты.
— Алекс! Постой! — сердитый что-то голос у курсанта Сивейн. — Надо поговорить!
Майор Валка прислушался. Если эта парочка о чем-то сговаривается, впору содрогнуться всей академии — да как бы не всей столице. А слов не разобрать. Дита что-то втолковывала приятелю, тот сосредоточенно кивал, потом покачал головой и повернулся, чтобы уйти.
— Да Алекс же! — Дита даже ногой топнула. — Без тебя ничего не получится! — и снова не слышно.
Ну хватит, пора пресечь назревающий заговор.
— Добрый день, молодые люди, — сказал майор Валка, подходя к своим самым изобретательным ученикам. — Почему-то мне кажется, курсант Сивейн, что курсанту Роу не следует соглашаться на ваши предложения.
— И вовсе нет, — немедленно возмутилась Дита. — Ничего неподобающего я ему не предлагала. Посудите сами! Просто в конце месяца будет большой праздник с танцами, и я хочу привлечь Алекса к украшению зала!
Действительно! Двадцать лет академии — это не шутка…
— Украшение зала? — майор хмыкнул, представив, чем может оказаться украшено помещение, если этим займутся Дита и Алекс. А — и пусть! Если они направят свою немеренную энергию на издевательство над стенами чопорного актового зала, глядишь, до самого праздника не будет сорвано ни одного урока. — Курсант Роу, я одобряю эту идею и обещаю, что не сочту ваши действия хулиганскими, во всем, что касается украшения зала. Дерзайте.
— Отлично! — сказала Дита, когда майор удалился. — Думаю, нам нужны помощники. Я поговорю с ребятами. И ты подумай, кого привлечь.
— Гирлянды по потолку… — мечтательно сказал Алекс. — Лозунги…
Глаза Диты разгорелись.
— Да! Лозунги! "Долой экзамен по философии"…
— "Отдайте империю мне!" — засмеялся Алекс. — И подпись: "Карл Мотлер".
Карл Мотлер был тренером и нещадно гонял курсантов по полосе препятствий.
— А ниже: "Нет, мне!" — и подпись: "Полковник Дайт", — подхватила Дита.
— А еще ниже — "Фигушки!" — и подпись: "Бассианус".
Алекс и Дита перешептывались на переменах, умудрялись заливаться смехом на занятиях по строевой подготовке, получили по выговору от майора Валки и были выставлены с урока математики. Винс, как и добрая половина парней 12-й группы, отчаянно ревновал. Все понимали, что эта парочка просто готовит грандиозную шкоду, но отвлекать на себя все внимание прекрасной Диты было совершенно не по-товарищески. К концу недели основные черты плана были разработаны, и начался подбор союзников.
Винс немедленно влился в ряды оформителей — следовало использовать каждую возможность отвлечь Диту от Алекса. Присоединился Давид Тайберт. Попросились в компанию двое ребят из других групп.
А в пятницу на утреннем занятии летной группы к Алексу подошла "дочь самого".
— Привет, Алекс, — сказала она, потупив глаза.
— Привет, Юрис, — ответил он, недоумевая.
— Я слышала, ты собираешь курсантов оформлять зал к празднику.
— Верно, — отозвался Алекс. — Ты что, хочешь участвовать?
— Ну, если можно… Ведь можно?
Алекс вспомнил лозунг насчет Бассиануса.
— Не думаю, что тебе понравится, — сказал он.
— Пожалуйста, Алекс! — она наконец подняла глаза. — Я немного рисую и умею клеить птиц из бумаги.
— Ну если ты очень хочешь… — с сомнением протянул Алекс. — Только уговор — не обижаться на глупые шутки.
"Дочь самого" улыбнулась светло и спокойно.
— У меня есть чувство юмора. Вот увидишь.
Ну, во всяком случае, над тем лозунгом она посмеялась. Уже хорошо.
Потом оказалось, что у нее бывают и светлые идеи. Именно Юрис предложила изготовить памятник герою былых времен. Из кабинета естествознания был выкраден скелет, обряжен в парадную форму (Дита и Юрис вместе нашивали лампасы из мишуры на запасные брюки Алзея), в глаза ему вставили красные лампочки, в зубы — сигарету в длинном мундштуке, на китель наклеили два десятка медалей, вырезанных из фольги. Давид, мастер на все руки, приспособил за спиной у скелета фонограф с записью торжественной речи. Герой былых времен вышел на славу. Очень представительный. Установлен он был на табурете, задрапированном зеленым сукном (сукно стащили со стола в кабинете директора), в углу возле сцены, с тем расчетом, чтобы всякий входящий в зал замечал его сразу.
Хватало и бумажных птичек, и разноцветных лент, и портретов полководцев с тщательно подрисованными пышными усами.
