Я сторонюсь, пропуская их в квартиру, а вместе с ними и специфические запахи больницы. До бабушки, наконец, дошло, что у мамы не просто грипп, и она, забившись, сидит на кухне и молится перед своей крошечной иконкой, которую всегда носит с собой.

Присев на кровать к маме, юный доктор заводит разговор, как бы между прочим, устанавливает контакт с больной.

- Мы уже не надеялись достучаться, решили, что получили ложный вызов.

- Это Артемка, наверное, твоя вина, я-то прикорнула после валерьянки, а тебе, видать, телевизор помешал.

- У такой молодой мамы такой взрослый сын? - продолжает контачить доктор, возясь со стетоскопом. - Я так поняла, что жалуемся на сердце?

Мама обреченно кивает головой и в комнате повисает тишина, словно бы в ожидании приговора. Мамино давление явно не удовлетворило врача, потому как она укоризненно глянула на меня. Но вот и приговор:

- И давно у вас болит сердце, Надежда Артемовна? - не нравится мне ее тон, и выражение лица не добавляет оптимизма.

- Нет, всего с неделю.

- Тяжелая работа? Стресс?

- Да, доктор… Скорее, стресс…

- Больно изящно сказано - стресс. Какие-то черномазые ублюдки напали на ее - вот и все! - Я не могу иначе говорить об этих тварях, пригвоздивших мою мать к кровати. - Черное отродье.

- Артем, что за выражения? - мама приподнимается на подушке.

- А черные это у нас кто? - "девочка" беспомощно хлопает своими моргалами. - Негры? Их, вроде, в Москве не так много. В Африке, куда больше, - она еще острить пытается.

- Если бы! - меня уже несет. - Это наши замечательные кавказцы, больно загостившиеся в Москве. Да так, что обратно в горы - в среду естественного обитания никак их не выпереть.

- Зачем же ты так, сынок… - Это "эскулап" с "перегаром" вступает в бой. Господи, небось, он тоже примется меня уму-разуму учить. - Вон, у нас доктор тоже из Дагестана. Чем она хуже наших москвичек, которые меньше, чем за сорок тысяч в месяц из дома выходить не хотят?

Насчет москвичек это он, конечно, зря. Не будь мамы, наша дискуссия приняла бы иной оборот. Но у мамы-рефери свое мнение:

- Артем, немедленно извинись. Люди к нам на помощь приехали, а ты…

- Что вы! Я все понимаю, вы только не нервничайте, у вас и так очень высокое давление, - девочка-доктор пряча глаза, обращается к своему коллеге: - подготовьте берлиприл-пять, пожалуйста.

- Доктор, а самое страшное то, что у меня сегодня руки отнялись, я их вообще не чувствовала. А мне столько чертежей нужно сдать до конца месяца. - Мама, сообразив, что извинений от меня не дождется, решает незаметно переключиться на другой "канал", я хоть и понимаю всю несвоевременность своего выступления, но не могу совладать с собой.

- Вы не переживайте, это все последствия шока, через какое-то время при соблюдении правильного режима у вас все должно пройти. Плюс полный покой, - она улыбнулась своей детской улыбкой маме и стала собирать свой чемодан.

Врач с фельдшером спешат покинуть наш негостеприимный дом. И мне не терпится поскорее закрыть за ними дверь.

В последнюю минуту она оглядывается, ее напуганный взгляд, кажется, пытается зафиксировать мое лицо, движения. Она даже не слышит слов, которые я выдавил из себя напоследок: "Спасибо, доктор!"

Глава 7

МАРТ

Неужели весна пришла - первая мысль, которая приходит в голову, с наступлением утра. И ничего, что сегодняшний весенний день мало чем отличается от вчерашнего зимнего, минует парочка недель, а там зазвонят настоящие весенние денечки. Я с удовольствием потянулся в постели. Однако, надо подниматься и топать в школу. Вот так и дотопаем до каникул, а там и четвертая четверть. И все - "прости-прощай" школа, прощайте мои учители-мучители. Кстати, кто из вас сегодня первым поджидает меня, несчастного? Бодрое настроение как ветром сдуло. Первый урок-то английский. Морщась, как от зубной боли вхожу в класс, оцепеневший в ожидании англичанки. Она лучшая подружка исторички, подружки-веселушки, так сказать. А можно и иначе: два сапога - пара. Начало урока ничего худого, вроде бы, не предвещает. Сначала перекличка, потом опрос. Первой поднимают Марину - старосту, ей даже нашествие марсиан не в состоянии помешать ответить. Но когда настал черед Юрки протараторить отрывок из "Приключений Тома Сойера" на языке оригинала, я невольно напрягся. Этот не зубрила, а скорее импровизатор. Но на это как посмотришь, мне лично нравится, что Юра все по-своему воспринимает. А вот историчка как-то съехидничала: знания подменяешь фантазиями. Тем временем англичанка гнусавит, эдак на английский модный нынче манер:

- Колтунов, перескажи краткое содержание "Тома Сойера"

- А я не учил, - ответствует Юра, расплываясь в улыбке прямо в лицо училке. Подняться ему или неохота или он просто об этом не задумывается. Одним словом, "а он мятежный ищет бури".

- Колтунов, во-первых, встань! - Юра неохотно поднимается. - А теперь объясни, почему ты пришел на урок неподготовленным?

- А зачем мне английский? - у моего товарища на лице искреннее недоумение, непонимание, я бы даже сказал.

Тишина, слышно только как где-то в задних рядах кто-то приглушенно хихикает. Чувствуется всеобщий интерес, ясно просматривается перспектива сорванного урока и грядущее ликованье - остальных миновала угроза пересказывать историю Тома Сойера.

- Как зачем? - училка вообще-то задыхается, еще чуть-чуть и она взовьется к потолку. - Ты на самом деле не понимаешь: зачем тебе знание иностранного языка?

- Угу, на самом деле не понимаю, - улыбка продолжает нахально светиться на веснушчатом лице Юры.

- Английский - это язык международного общения и где бы ты ни находился: в Канаде, Австралии, Европе, этот язык поможет тебе изъясниться, приобщаться к общечеловеческим ценностям! Или ты предпочитаешь язык жестов? - Она подходит к его парте и берет в руки одну из тетрадей. - А почему у тебя тетрадь в косую линеечку? Они ж для первого класса, или ты застрял именно в этом возрасте?

Дружное ржанье класса. Но Юрку "общечеловеческими ценностями", как и первым классом, не проймешь. Улыбка его, как наши листовки на домах, прилипла накрепко. Молодец, держит удар!

- А скоро все будут на русском говорить: и в Канаде, и в Австралии, и в Европе. А тетрадь я в нашем буфете купил, что продавали, то и взял: больно нужен мне ваш предмет.

Вот это - уже новый поворот.

- У меня нет слов, - она, разинув рот, смотрит на юного наглеца, у нее из рук падает злосчастная тетрадь.

- Даже английских? - ухмыляется Юрка, собирает свои тетрадки с парты, засовывает их в рюкзак, прекрасно сознавая какой финал его ждет в конце поединка.

- Вон из класса и чтобы без родителей в школу не смел являться! - она буквально орет, от ее визгливого вопля разве что стекла в классе не вылетают, но барабанные перепонки лопнуть могут запросто.

А тут уже англичанка дала маху: должна была бы знать, между прочим, что у Юры никого, кроме бабушки нет, а родители погибли в аварии, когда ему не было и семи. Мама говорит, что такие вещи наши учителя должны знать по долгу службы. Вот и эта идиотка могла бы поинтересоваться у нашей классной грымзы. Пару недель назад, когда мы возвращались из клуба, Юрка рассказал, что все это из-за какой-то пьяной скотины произошло, вылетевшего на тротуар, по которому шли пешеходы с бешеной скоростью.

- Обязательно, непременно и папу приведу, и маму! - дверь за ним захлопывается, а мы, его товарищи, погружаемся в неловкое молчанье…

Насчет того, что скоро все будут говорить на русском, это он зря ляпнул. Директриса обязательно прослышит об инциденте и обязательно заинтересуется, откуда у него такие мысли, с кем дружит, где бывает. Придется серьезно с ним поговорить в клубе: не зря же давали клятву держать язык за зубами о нашем братстве.

* * *