Устроившись в уютном, маленьком дворике заброшенного дома, Маха отдыхала. Вернее, так мог бы сказать любой, увидевший её человек. А как же иначе, если сидит себе девка на старинной отлично сохранившейся лавочке, полузакрыв глаза, не двигаясь, не обращая, казалось бы, никакого внимания на окружающий её город. Впрочем, любая попытка незаметно приблизиться к ней была бы пресечена без долгих разговоров и достаточно жестко, чтобы в следующий раз такого желания не возникало.

   А Маха тем временем запустила просчет вариантов развития событий и, тщательно взвешивая, обдумывая каждый пунктик, составляла реестр факторов влияющих на изменение обстановки в этом мире и городе в случае её перемещения в загадочный и пока еще не познанный самой Махой "Черный дом". Если удастся максимально достоверно учесть все возможные условия в прогнозируемом развитии событий, то, наверное, стоит попробовать узнать, как же можно вот так просто, с помощью, казалось бы, обыкновенных зеркал перемещаться между мирами.

   Одновременно с работой над реестром Маха решила посмотреть, освежая собственные впечатления, небольшой эпизодик из не так давно окончившегося рейда. Сейчас ей казалось, что в том эпизоде заключена.... Нет, не загадка и не разгадка, а нечто такое, что поможет ей сделать правильный выбор.

   Достаточно давно нелюдь научилась вызывать перед внутренним своим зрением содержимое долгосрочной памяти так, как это бывает обычно у людей во сне, при этом не отключая основных сторожевых функций и продолжая работать над текущими проблемами. Наверное, кто-то умный назвал бы этот процесс мультипрограммным режимом, но таких вот умников ни в городе, ни поблизости от него не было и в помине...

   ...утром - это который уже был день в пути? да как бы третий получается - Хромой не торопился подымать подельников.

   Весь прошлый день они шли по унылому, засыпанному черной пылью пустырю, на котором ни раньше, ни сейчас не росло ни былинки. Только бесконечная серо-черная земля под ногами, да изредка встречающиеся привычные уже обломки бетона и кирпича, раскиданные по полю без всякой системы и значения, да едва различимая цепочка полуразвалившихся домов почти у самого горизонта.

   Идти здесь было, понятное дело, легче, чем по пустому району, все-таки, место ровное, но душу до самых краев заполняло жутковатое, непонятное ощущение странности, ирреальности окружающего мира. В самом деле, откуда здесь, посреди города, взялась эта огромная пустынная плешь?

   Когда, притомившись, подельники устроились пообедать, расстелив прямо посреди этой безлюдной и безжизненной равнины плащи "химки" и вскрыв очередные банки с тушенкой и зеленым горошком, Маха спросила у Хромого:

   - А что тут раньше-то было? Пустое все и голое...

   - Да кто бы еще знал, - ответил Хромой, неторопливо пережевывая холодную тушенку. - Может, парк какой, может просто место для стройки готовили. Тут безопасно, хоть по нервишкам и бьет эта пустота.

   - Говорят, - добавил слушавший их разговор Мика, - что тут никогда ничего не строили, даже, когда в центре места не хватало. Видать, еще тогда здесь что-то не так было, как везде. Вот так-то.

   То, что сам Хромой и его друг не знают ничего об этом пустыре, хотя и уверены в его относительной безопасности для людей, оптимизма Махе не прибавило. Но идти дальше все равно пришлось. Никто из подельников не интересовался подспудными тягостными ощущениями не только купленных за серебряные монетки девок, но и друг друга, если, конечно, ощущения эти не кричали во весь голос об опасности.

   А ближе к вечеру Хромой повернул уставших, уже автоматически передвигающих ноги подельников в сторону ближайших домов. Как они дошли туда, как расположились, Маха помнила смутно, уставшая непонятно от чего за время, казало бы, обычного дневного перехода. Такого жуткого опустошающего утомления за собой она припомнить не могла, да и сил напрягать память почему-то тоже не было, и в себя она пришла только почувствовав острый, резкий запах водки, кружку с которой Хромой поднес ей прямо к лицу. От неожиданности Маха резко отшатнулась, но Хромой продолжал сидеть рядом, впихивая емкость девке в руки почти насильно.

   - Выпей, выпей давай-ка, - настойчиво посоветовал он. - Плешь эта у всех силы отнимает, будто высасывает. Только нам к Реке никак короче не пройти было, а так бы я и сам здесь не пошел.

   Сумев наконец-то подхватить под донышко жестяную кружку, Маха легко и даже как-то с желанием выпила теплую, отвратительно пахнущую жидкость, думая, что сейчас ее от такой дозы, да еще с устатку наверняка вывернет. Но, к удивлению девки, водка легко скатилась внутрь и мгновенно расползлась по организму, легкой эйфорической волной смывая изматывающую, будто бы многодневную, да что там многодневную - многолетнюю усталость.

   Внимательно поглядев в глаза Махи, Хромой удовлетворенно хмыкнул, будто увидел в них то, что и ожидал, и деловито посоветовал:

   - Вот теперь можешь и спать валиться, все равно кусок в горло не полезет, завтра утром, пораньше, встанешь, да и поешь за два раза сразу. Это всегда так после пустоши...

   ...В тесной комнатке уже было совсем светло, когда он растормошил самых больших любителей поспать: Парфения в дальнем углу и Таньчу, оставленную Микой досыпать на общем для них лежбище из кусков поролона. За собственную сонливость и девка, и парнишка были наказаны спешным проглатыванием едва ли не на ходу не разогретой тушенки и запиванием ее соком из своих фляг. Уже успевшие неторопливо, по-человечески, перекусить Мика и Маха ожидали подельников у дверного проема, снаружи, молчаливо присев на корточки и покуривая одну сигарету на двоих, передавая её друг другу после двух затяжек на третьей. Через четверть часа после побудки и завтрака, из протяжного и монотонного, чуть ленивого городского ритуала превратившегося в быстрый рейдовый перекус, Хромой вывел подельников на разбитую, развороченную когда-то давно гусеницами тяжелой бронетехники дорогу к Мосту.

   Шли недолго, но тяжело, хуже, чем по развалинам; будто вспаханная асфальтовая мостовая заставляла все время сбиваться с ноги, перешагивать трещины и вывороченные комья застывшего битума, да при этом еще и внимательно смотреть под ноги, поэтому тот миг, когда из-за угла дома открылся вид на Мост Маха позорно прозевала и поняла, что они пришли, только подняв голову и оглядевшись.

   Маха никогда еще в своей городской жизни не видела таких грандиозных сооружений, да и саму Реку, угрюмо стоящую в бетонно-гранитных берегах она увидела первый раз в этой жизни. Мост походил на огромный двухъярусный дом, поставленный поперек реки на могучие бетонные опоры причудливой фантазией какого-то сверхъестественного существа. Может быть, именно про него, существо это, и говорили старики "бог" или "господь", вспоминая остатки забытых с годами ритуалов древней религии?

   Добытчики расположились в нескольких сотнях метров от Моста, оглядывая смутно освещенный зев главного входа, в котором исчезали ржавые рельсы метро, выныривающие из тоннеля, расположенного как раз неподалеку от остановившихся добытчиков. Повыше этого входа открывался второй, для проезда обычных автомобилей, но добраться до него было сложнее: специальная эстакада, ведущая от наземных дорог ко второму ярусу моста, рухнула много лет назад, и сейчас только бетонные, массивные, но изрядно раскрошившиеся основания-колонны указывали на то место, где она когда-то находилась.

   Едва остановившись, Маха привычно уже подставила плечо, на которое оперся Хромой, наблюдая за входом на мост и тихонько, будто бы про себя, похмыкивая. Оглянувшийся на них Мика хотел что-то спросить, но, видимо, передумал и тоже пристально стал вглядываться в слабо освещенный зев входного тоннеля. И, как всегда, заторопился в ненужное время только Парфений.

   - И чего встали-то? - заворчал он. - Пошли бы, что ли, уже... а то так и до вечера простоим, на одном месте...