Высокий, с той самой выправкой, что отличала большинство экспедиторов, мужик стоял в противоположном от Альки углу комнаты, отрешенно скрестив на груди руки и с надменной брезгливостью морщась. По лицу читалось, что происходящее в комнате ему не очень нравится, но вмешиваться он не будет, даже если патлатый незваный гость начнет резать Вельку и его подругу на маленькие кусочки. А рыжая, поджав красивые губки, присела на высокую, старинной работы тумбочку, заполненную всякой хозяйственной ерундой, и старалась не смотреть ни на вошедшего, ни на Альку, продолжающую тихонечко поскуливать в уголке. Для репортерши так же, как и подполковника, не в новинку было жестокое обращение с женщинами, но и он, и она от этого никаких положительных эмоций не испытывали.

   И Голицын, и Нина с гораздо большим бы удовольствием посидели бы на маленькой, уютной кухоньке или во второй комнате, обустроенной под гостиную, чем наблюдали бы за откровенно жестоким поведением Дяди, с ходу, едва ли не с порога, начавшего действовать прикладом карабина, утихомиривая попытавшуюся завизжать Альку. Но - Вечный еще в подъезде дома попросил их держаться вместе с ним. "Почует этот человечек, что в комнатах кто-то есть посторонний, и разговор сломается", - пояснил свою позицию абориген, и жандармский подполковник вынужден был с ним согласиться. Сам же Дядя подумал, что ему повезло пойти на встречу с Велькой вместе с пришлыми, теперь у бывшего бухгалтера будет гораздо больше поводов для раздумья после их визита, а в первое же время - просто ошарашит и собьет с толку...

   ...Не позволяя Вельке придти в себя и неторопливо подумать над сложившейся ситуацией, патлатый гость с загадочно-знакомой внешностью сменил позу, уселся на кровати покрепче, подтянув ноги и поставив карабин на пол, и из-за своей спины вытянул какой-то небольшой пластиковый мешочек.

   - Красиво устроился, Велька, - то ли похвалил, то ли обругал, а скорее всего - откровенно издеваясь, сказал незнакомец. - А вот девку себе завел глупую.

   - А.. это... ты чего... это... - только и смог выговорить в ответ хозяин квартиры.

   - Орать не надо на незнакомых, - поучительно, но нагло сказал патлатый, обращаясь больше к Альке, чем к хозяину дома.

   Велька заметил, что дернувшаяся в углу девка часто-часто, соглашаясь, закивала головой, видимо, желая сказать, что больше так никогда не будет себя вести, но тут же сжала зубы и зашипела едва слышно от боли. Похоже, что и говорить ей было не велено пришельцем, иначе Алька бы не удержалась, уж в этом-то Велька был уверен.

   - Это, ты... ну, хотел-то чего?.. - с трудом справился с речью бывший бухгалтер, понимая, что именно так говорить с этим пришельцем нельзя, но слово - не воробей, и оно уже оказалось сказанным.

   - Хотел? - с удивлением поднял бровь знакомый незнакомец, разглядывая пристально Вельку, как какую-нибудь диковинку, вытащенную добытчиками из-под развалин. - Ну, уж точно не бабу эту голосистую попользовать...

   Пришелец весело, с удовольствием расхохотался над собственной незамысловатой шуткой и, не прерывая смеха, вдруг в одно движение оказался на ногах, рядом с Велькой, и неуловимым движением, без замаха, но удивительно сильно ткнул его стволом карабина поддых. Выпучивший глаза от боли и удивления Велька не успел даже и согнуться толком, как следующий удар, уже в грудь, опрокинул его к стене, вдоль которой он и сполз бессильно на пол, задыхаясь и прижимая к животу руки... там все-таки болело сильнее, чем в груди.

   - Слушай внимательно, падаль, - отчетливо сказал пришелец. - И не думай над тем, что я тебе скажу. Тебе думать вообще нельзя с этой минуты, а надо только слушать и делать. Понял?

   Часто-часто моргая, чтоб побыстрее стряхнуть навернувшиеся на глаза слезы, Велька отчаянно закивал головой, заранее соглашаясь со всем, что скажет ему незнакомец, он уже сообразил, что в гости к нему пожаловали совсем не простые люди, и не за какие-то мелкие грешки, вроде утаенного на прошлой разгрузке полумешка сахара, и теперь изо всех сил пытался сообразить, что же это за непонятно знакомый визитер. Да разве можно было, вот так, даже представить себе, что городская легенда, человек, фигурирующий едва ли не в каждом втором рассказе добытчиков, сам, запросто, придет к нему в дом и лично, своей рукой, пусть и удлиненной стволом карабина, будет бить его?

   - Завтрашним вечерком, как придет в город эшелон, ты будешь встречаться с Горвичем, - сменив тон, и деловито, без прежнего нажима и запугивания сказал пришелец. - Что ты хотел ему рассказать про делишки Бражелины, про рейды добытчиков к Малой речке, про странный бункер у её берегов - забудь...

   От таких слов Вельку прошиб холодный пот. Незнакомец не просто знал все, чем он занимается, шляясь по кабакам и толкаясь на выгрузке вагонов, но и непонятным образом сумел прочитать его заветные мысли про как-то неожиданно обострившийся у многих добытчиков интерес к Малой речке, про Бражелину, к которой вновь заглянул извне странный иногородний мужик со своей распущенной подружкой... да и про многое другое, о чем нормальный, простой человек никогда бы и не догадался. Во всем городе был только один, на кого кивали, как на глядящего в суть любого события и в душу любого человека. Неужели и в самом деле - он?

   - Дыши глубже, Велизар, - насмешливо, с издевкой сказал Дядя. - У тебя еще есть время дышать по сравнению, вон, с ней...

   Кивок в сторону Альки был пренебрежительным, будто и не на человека, а так, на кучку мусора, сметенного в угол. Велька похолодел, но с удивлением заметил, что после этих слов Дяди где-то в самом кончике напрягшегося, как натянутая струна, позвоночника зародилась предательская надежда.

   - Всякие прочие твои разговоры с чужими про городские мелочи меня не трогают. И город не трогают, и вряд ли когда тронут, - вновь деловито продолжил Дядя. - Про бункер на Малой речке скажешь, что там был я. И взял оттуда кристалл. Какой и зачем - это тебе неизвестно, достаточно одного слова "кристалл", кому надо - поймет. А откуда узнал, сам придумаешь, тебя учить врать не надо, сам сто очков форы любому дашь...

   Велька охотно бы закивал, подтверждая, что понял все, что надо рассказать экспедиторам, если бы взгляд Дяди, казалось, совсем обычный, человеческий, но неуловимо холодный и смертоносный, не заставил оцепенеть не только ноги и руки, но и шею.

   - И про тот ракетный завод, которым так интересовались твои приезжающие с эшелоном дружки, скажи, что никто туда больше не пойдет по доброй воле, и за деньги тоже, - продолжил неторопливо пришелец. - А что бы у тебя веские основания были так им всё объяснить...

   Дядя поднял лежащий на постели пластиковый мешок и тряхнул его. Окончательно ошалевший от леденящего все его тело ужаса и только теперь уверившийся в своем предположении, что в квартире у него, сейчас и здесь, находится собственной персоной, наверное, самая страшная легенда города, Велька увидел, как из мешка на одеяло скользнуло что-то бесформенно округлое и лохматое, но не живое. Дядя брезгливо тронул непонятный предмет стволом карабина, и на Вельку уставились мертвые глаза добытчика, того самого бригадира, с которым несколько недель назад Велька долго и обстоятельно разговаривал в вертепе про предстоящий рейд к ракетному заводу. Разговаривал, разумеется, не просто так и на деньги все тех же экспедиторов.

   - Кажется, я тебя убедил, - зло засмеялся Дядя, наблюдая за содрогнувшимся и резко побледневшим лицом Вельки с явно выраженными на нем позывами к рвоте. - Терпи, потом проблюешься...

   Но, несмотря на категорический, казалось бы, приказ незваного гостя, Велька не смог справиться с неожиданно накатившей дурнотой и, чуть отвернувшись в сторону угла, где совсем затихла Алька, фонтаном выбросил из желудка все съеденное и выпитое за день.

   - Даун, - брезгливо сморщился Дядя, бросая пластиковый мешок на постель, рядом с мертвой головой добытчика. - Сиди смирно, я еще не закончил...