– Мой отец говорил, – пробормотал он наконец, – что у императора Рудольфа были десятки механических игрушек – чем сумасброднее, тем лучше.

– И что он с ними делал?

– Когда император был в хорошем настроении, он демонстрировал их иностранным дипломатам.

– Все?!

– Тот, который ты имеешь в виду, – сказал Вацлав, и внезапно она почувствовала в его голосе улыбку, – приберегали для посланников из Ватикана.

Александра захихикала. Вацлав захихикал вместе с ней.

– Как поступили прелаты? Возмущенно покинули комнату?

– Нет, спросили адрес конструктора.

Александра разразилась хохотом. Здесь, внизу, ее смех звучал странно, глухо и с каким-то дребезжанием, будто был совершенно неуместен. Она умолкла, но этого оказалось достаточно, чтобы немного успокоиться. Девушка услышала, как Вацлав дернул что-то на перегородке и та скрипнула. Внезапно ее опасения вернулись.

– Что ты там делаешь?

– Я думаю, здесь можно оторвать две доски, – ответил Вацлав и охнул от усилия. – Тогда мы сможем проскользнуть туда.

– Прекрати сейчас же! Из-за тебя все обвалится!

– Нет, этого не будет.

– Все равно прекрати. Я…

Скрип превратился в короткий треск дерева, и Вацлав выдохнул:

– Сделано.

Она пристально всмотрелась в темный просвет, появившийся в перегородке, поверхность которой казалась в сравнении с ним чуть более светлой. Две доски, прижатые креплением к основе, свободно раскачивались. Вацлав отодвинул их в сторону, как занавес, и просунул голову в образовавшийся просвет. Вопреки собственному желанию Александра подошла ближе. Она смогла рассмотреть, что за перегородкой проход продолжался, зияя обыкновенными дверями-дырами следующих кладовых, которые в жилом доме обычно использовались для хранения запасов вина и мяса. Запах, который ударил им в нос, был сухой и затхлый, и от него запершило в горле. Он напоминал запах монастырских хранилищ, где на полках лежат кости умерших. Их охватил ужас.

В глубине прохода притаилась бесформенная тень. Рука Александры за что-то уцепилась; она даже не поняла, что это было плечо Вацлава.

– Эй! – заревел голос снаружи.

Александра впилась ногтями в ткань куртки Вацлава, не заметив, как из ее горла вырвался сдавленный крик.

– Вылезайте, живо!

Взгляд Александры остановился на лице Вацлава. Насколько она могла понять, он был так же испуган, как и она.

– Вы не слышали? Проклятый сброд!

Губы Александры беззвучно обозначили полную паники фразу:

– Кто это?

Вацлав пожал плечами.

– Черт, да что же это… – произнес второй голос. – Наше дежурство уже закончилось. Какая разница, кто тут шатается.

– Стража, – сделал вывод Вацлав.

– Должно быть, они торчат внизу, в подвале, – предположил первый голос. Александра вздрогнула.

Они услышали, как к выходу из подвала приближаются шаги. Александра чувствовала, что паника грозит взять над ней верх. Вопрос, что произойдет в самом худшем случае, если их обнаружат здесь (конфликт с матерью), не пришел ей в голову; совершенно особенная атмосфера подвала вызывала в ней чувство, что они ни при каких обстоятельствах не должны попасть в руки охраны.

Вацлав схватил ее за руку и потащил за собой. Она не сопротивлялась. Он прижал ее спиной к стене и, встав рядом, прижался сам. Он не отпускал ее руку, и она не делала попыток ее отнять. Тени были слишком плотными, чтобы кто-то, заглянувший сюда снаружи, мог их обнаружить. Она смотрела на него, л он на нее. Холод стены у нее за спиной пробирал до костей.

– Перестань, – произнес второй голос. – Они уже достаточно наказали себя тем, что пробрались в этот подвал.

– Выходите! – закричал первый голос. – Черт побери, если я до вас доберусь, то помилуй вас бог!

– Ну что с тобой сегодня? Разве я не стоял десять раз на стреме, когда ты в каком-то углу трахался со своей красоткой? Один раз даже на службе, если я правильно припоминаю. Дай им тоже получить свое удовольствие.

Александра увидела, как Вацлав поднял брови. Она отвела от него взгляд. Такие осложнения в том удручающем положении, в котором они находились, – это уже слишком.

– Моя красотка сейчас – моя старуха, поэтому не говори так.

– Подожди, пока опять потеплеет, а потом приведи ее сюда. Может, тогда она снова станет твоей красоткой.

– Что…

Александра увидела прямо перед собой, как первый стражник раздраженно повернул голову к своему товарищу, а затем опять попытался проникнуть взглядом в мрак подвала.

– Черт побери, вон отсюда, я сказал! – закричал он и вновь обратился к товарищу: – А что тебя, собственно, не устраивает?

– А я и на стреме с удовольствием постою, – произнес второй стражник и добродушно засмеялся.

Первый стражник сделал несколько шагов вниз по лестнице и остановился.

– Ну хорошо, – сказал его напарник. – Старая карга, которую мы встретили по пути, сказала, будто здесь спрятались парень и девчонка. Эта баба наверняка завидует, потому что в это время года никто не шляется по этим чертовым развалинам, чтобы вставить ей разок. Так что подумай, что случится, если мы действительно кого-то здесь найдем.

Шаги на лестнице затихли. Александра не могла сдержаться и не посмотреть на Вацлава. На его лице отразилось ее собственное удивление.

– А знаешь, что произошло, когда Блажей и старый Люмир в прошлом году наткнулись под мостом на племянника графа Мартиница, когда тот торчал в заднице дьякона церкви Святого Фомы? Они ведь не брали взятки, а их обоих засадили в кутузку за содомию…

Вацлав широко открыл глаза, и его губы задрожали. Александра вспотела – не только от страха, но и потому, что внезапно вытянувшееся лицо Вацлава вызвало у нее смех, который с трудом удалось подавить.

– О боже! – воскликнул стражник.

– Наш обход окончен, – сказал напарник, – смываемся.

Мужчина на лестнице не двигался. Потом он проворчал что-то нечленораздельное и, тяжело ступая, стал наконец подниматься по ступеням. Вскоре стража ушла. Александра будто оцепенела и стояла, по-прежнему прислонившись к стене.

– Так-так, – произнес Вацлав после долгого молчания. – Племянник графа Мартиница. Кто бы мог подумать?

Александра истерически рассмеялась и успокоилась только тогда, когда Вацлав наконец отпустил ее руку. Она вытерла слезы с глаз и глубоко вдохнула. Вацлав снова поставил оторванные доски на место и, ни слова не говоря, вышел на открытый воздух. Александра последовала за ним. Интерес к дальнейшему изучению подвала у обоих куда-то пропал.

Когда они оказались наверху, их опять охватило прежнее смущение. После довольно продолжительной паузы Вацлав прервал молчание.

– Ты что-нибудь видела? – спросил он. – Я почти ничего не мог различить, только что-то вроде тени. Там было что-нибудь?

Александра покачала головой. Она изумилась тому, как спокойно звучал ее голос.

– Нет. Все, что я видела, это груда осыпавшихся камней В середине прохода. Может быть, когда-то стража обратила внимание на то, что в подвале опасно находиться, и забаррикадировала его.

– Н-да… – Вацлав замялся и поднял плечи. – Ну, тогда… до скорого.

– Да, до скорого, – ответила Александра. Они разошлись, будто следуя тайному знаку, каждый в своем направлении. Александра решила не оглядываться, но потом все-таки обернулась. Вацлав тоже обернулся. Он помахал ей. Она опустила голову и зашагала дальше, в переулок Кенигсгассе, где в нескольких десятках шагов отсюда находился ее дом. Впоследствии ей казалось непостижимым, как близко он находился от старых развалин, где она чувствовала себя так, будто побывала на расстоянии сотни миль от дома.

Александра задавалась вопросом, почему она не сказала Вацлаву правду. Может, это объяснялось ее неуверенностью в том, что она, собственно, увидела? Что в какую-то секунду ей показалось, будто притаившаяся тень не была грудой камней? Что там, в глубине прохода, стоял большой тяжелый сундук, обмотанный цепями, словно в нем было заперто чудовище, которое никогда-никогда не должно выйти наружу?…