Мария обернулась и увидела мальчика. Он висел рядом с ней, чуть позади и смотрел на нее чистыми голубыми глазами, в которых прыгали озорные искорки. Волосы у него были черные, кудрявые. Одет так же, как и она сама: белый длинный балахон до пят, может только чуть побелее, да крылья, как настоящие, из перьев, не отличишь. Обыкновенный мальчик, только висел он не касаясь пола. И безо всяких веревок и опор. Вот так. Белые крылышки не торопясь махали за его спиной. «Ой-ёй-ёй», — подумала Мария, продолжая почему-то как ни в чем ни бывало копаться в сумочке. «Ой-ёй-ёй, чем-то Бог сейчас занят, что у него все ангелы разбежались? Это что же такое творится?» Она была так спокойна, как будто каждый день с ангелами в гляделки играла. Мария подумала об этом и сама себе удивилась. Он улыбнулся ей. Впереди у него не хватало одного зуба. Совсем, как у Лео.

— Молочный? — отчего-то спросила она.

— Что, зуб-то? Молочный. Вчера выпал, когда я свистеть в два пальца учился, — он немного пришепетывал при разговоре, хотя и не так сильно, как Лео.

— Научился? — Мария удивлялась себе все больше и больше: беседует, как ни в чем не бывало, будто это знакомый мальчишка с улицы.

— Не-а, — протянул он. — Без зуба трудно.

Он показал на веревку, давящую ей на грудь.

— Что, верно, больно?

— Вовсе нет. С чего это мне должно быть больно? — Мария не любила рассказывать о своих неприятностях. Она была очень самостоятельная девочка.

Ангел засмеялся и стукнул пальцем по веревочному узлу у нее на спине. Он развязался. И вот тут Мария испугалась по-настоящему. «Ой-ёй-ёй! Хороша же я буду подвешенная за ноги!» — пронеслось у нее в голове. Она прямо так и представила себя качающейся на полом вверх ногами. «Платье задерется и все увидят, какие у меня коленки ободранные!» Она совсем недавно шлепнулась с лестницы и ободрала коленку, но никому об этом не сказала, потому что сама была виновата. Нечего было прыгать через три ступеньки, как кенгуру. Поплакала она тогда тихонько в уголке, потом глаза вытерла насухо, подтянула гольфы повыше, чтоб никто царапин не заметил и пошла ужинать. Очень не хотелось ей маму по таким пустякам расстраивать.

Но ничего такого не случилось, она не повисла вниз головой и даже не пошевелилась. Ангел захихикал снова и стукнул по узелку на ногах. Он тоже немедленно развязался, веревка извиваясь закачалась, немного не доставая до пола. Мария пошевелила одной ногой, потом другой. Она, как и мальчик, парила в воздухе.

— Вот здорово! — восхищенно прошептала она. — Летаю!

Он с любопытством наблюдал за ней.

— Ну что, пойдем погуляем?

— Куда? — спросила Мария. Вообще-то ей хотелось разузнать о совсем других вещах, но ведь нужно было что-нибудь ответить.

— Полетели. Туда, — он взял ее за руку и потянул вперед.

Девочка неожиданно обнаружила, что вместо ткани перед ними раскинулось самое настоящее синее солнечное и оттого такое ласковое небо. «А ведь днем-то и звезд видно не будет», — пришло ей на ум.

— А как же звезды?

— Успеется, — махнул он свободной рукой. — Полетели.

— А как же, если ткани нет, куда их вешать?

Ангел снова засмеялся.

— Ну, нет. Ну и что? Не волнуйся придет вечер, разберемся.

И они полетели. Это оказалось совсем несложно, надо только захотеть и, глядь, ты уже летишь вперед, вверх или в сторону, куда пожелаешь. Мария так обрадовалась, как еще никогда в жизни не радовалась.

— Как хорошо летать! — произнесла она.

Ангел привычный к таким чудесам, перевернулся на спину, пожал плечами и беззаботно произнес:

— Конечно хорошо, что ж тут плохого?

«Здорово! Я теперь всегда летать буду», — решила она про себя. — «И как я раньше до этого не додумалась? Ходила зачем-то, коленки вон ободрала».

— Ой, — неожиданно вспомнила она. — А как тебя зовут?

Потом вдруг спохватилась, что невежливо спрашивать имя, не сказав своего, и поправилась.

— Меня Марией, — она сделала на лету легкий реверанс, как учила ее мама, правда она никогда и предположить не могла, что дочери придется делать его в полете.

— Меня Анхель.

Они пролетели мимо белой гряды облаков.

— Пойдем, полазаем? — предложил мальчик.

Подлетели к облакам, похожим на большие горы пуха или ваты. Ангел с разбегу плюхнулся прямо в самую гущу. Она приняла его с мягким хлопком, как будто он упал на гигантскую перину. Подпрыгнул, снова шлепнулся на спину. Вокруг него закружились кусочки тумана, выбитые падением. Звонко засмеялся.

— Ну, здорово! Иди сюда, не бойся! — позвал он Марию, которая висела рядом, не решаясь вот так сразу броситься на облако.

«Будь что будет, — решила она. — Раз уж сегодня такие чудеса творятся, просто глупо чего-то пугаться». Она разлетелась, перевернулась в полете и шлепнулась рядом со своим новым другом. Сердце внутри подпрыгнуло, задрожало, внутри у нее все оборвалось, как бывало, когда она качалась на высоких качелях и подлетала чуть не выше деревьев. Стало легко. Она тоже засмеялась и перекувырнулась через голову. Облако принимало их, тепло и мягко. Оно и вправду было похоже на пух, легкий и ласковый. Мария оторвала клочок, подбросила его вверх. Он не упал, а поплыл дальше, подгоняемый легким ветерком.

— Ужасно на утенка похож, правда? — обратилась она к Анхелю.

Они принялись отрывать кусочки облака и кидать их. Оно рвалось легко, не труднее тумана. Было просто непонятно, как оно не проминается под ними. Скоро вдаль уплывала уже целая стая маленьких белых утят.

— Здорово, — оценил мальчик их совместный труд. — А мы с друзьями, бывает, соберемся, когда делать нечего, и целую огромную черную тучу на клочки порвем. Там, внизу, все думают, что ураган будет, а потом из кусочков только дождь пройдет и все.

— А вообще-то вы что обычно делаете?

— Это как придется. Могут послать звезды протирать. Их каждый вечер чистить надо, а то пыль космическая налетает, день-другой не протрешь и все, не видать звезды. Их протирать-то недолго, но уж больно их много. Упаришься, пока все сделаешь.

Он придвинулся к ней чуть поближе, сообщая секрет.

— Бывает и уронишь какую, но Он обычно не ругается. Пальцем погрозит, волосы тебе взъерошит на голове и все. Он добрый.

Анхель подумал секунду.

— Это, наверное, оттого, что старый. Старые всегда добрые.

— Это точно, — согласилась Мария.

— Бывает луну или солнце чистить заставляют. Туда нас обычно целыми кучами отправляют. Вот веселье-то начинается. Солнце, оно знаешь какое скользкое. Разбежишься и катишься по нему. Ну во-о-от. По земле или другим каким местам летаем. Бывает, приказы Его выполняем или так просто, смотрим, шалим помаленьку. Иногда набедокурим чего-нибудь, тогда от Него влетает.

— И тебе влетало?

— Ну да, — признался он неохотно. — Было дело. Давно в Азии царь одного парня невзлюбил и бросил в ров помирать. А в том рву у него разные дикие звери жили. Львы там всякие, тигры. Мы с друзьями видим, съедят они его сейчас. А парень хороший такой, добрый. Так мне его жалко стало! Думаю, пропадет ведь ни за что. Верно?

— Верно.

— Ну я и подбил остальных, чтобы успокоить этих львов, тигров.

— И чего?

— Успокоили. Жив тот парень остался.

— Так ведь это ж хорошо.

— Хорошо-то хорошо, а мне, знаешь, как потом попало!

— Почему? — недоумевала Мария.

— Потому что такие вещи делать можно только если Он прикажет, а без Него ни-ни.

— Так что ж смотреть, как дикие звери ни за что ни про что человека съедят?

— Он говорит, что иногда так надо. А вообще-то Он в последнее время редко во что-то вмешивается. Считает, что люди сами должны до всего дойти. Надеется Он на вас сильно. А не помогает, потому что избаловать боится. Хочет, чтобы вы сами с силами собрались. Он любит сильных. Не тех, конечно, что лошадь поднять могут, а чтоб по-настоящему… Ну, чтоб в каждом слове чувствовалось…

Ангел, кажется, немного запутался и решил закрыть тему. Мария же совсем ничего не понимала, но возражать не посмела, как ни грустно ей было от этого.