Он быстро оделся, пробормотав:

— Проклятые ураганы Северной Атлантики! Только этого нам еще не хватало!

— Капитан? — сонно сказала Кэтрин, пытаясь привстать.

— Спи дальше, Кетрин, это всего-навсего шторм.

— Всего-навсего шторм! — иронично повторила она.

Он слегка улыбнулся:

— Ты же слышала о знаменитых штормах Северной Атлантики! Но даже ты, дорогая моя, не можешь приказать морю утихнуть. Поэтому я и предлагаю тебе поспать сколько можно дольше. Про запас. Силы тебе еще понадобятся.

— Ладно. — Она лениво зевнула.

Он открыл дверь. Порыв ледяного ветра ворвался в каюту. Кетрин свернулась калачиком и зарылась глубже в перину, передвинувшись на теплое местечко, оставленное Мэттью. Она чувствовала себя уютно и в безопасности, укрытая от холода, дождя, ветра. Мэттью обо всем позаботится, сказала она себе в полудремотном состоянии и опять провалилась в крепкий и приятный сон.

Когда она проснулась утром, качка судна значительно усилилась. Приходилось прилагать большие усилия, чтобы удержаться на ногах, вылезая из постели и одеваясь. Еще труднее было запихать в себя и протолкнуть в желудок холодный и сырой завтрак. В ее внутренностях тоже разыгрывался шторм, и к горлу подступала тошнота.

— Плохи дела, мисс, — сообщил ей Пелджо, на этот раз на лице его не было обычной усмешки. — Капитан говорит, вы должны оставаться в каюте.

У Кетрин не хватило мужества протестовать, и у нее не было желания подниматься на палубу, которая ходила ходуном. Весь день она провела, пытаясь победить свой разбушевавшийся желудок. Она сурово напоминала себе, что она не новичок в море. Это у них с непривычки от качки душа уходит в пятки. Она же выросла рядом с кораблями, много раз плавала и ниразу не было у нее морской болезни. Правда, она не вспомнила, что никогда прежде не бывала в море в североатлантический шторм, а самое протяженное путешествие, которое она совершила, было из Бостона в Филадельфию.

Ленч так и не принесли, что она, впрочем, и не заметила. Помимо своего желудка она замечала лишь дождь за иллюминатором, завывание ветра в корабельных снастях и душераздирающее поскрипывание швыряемого волнами корабля. Кетрин в ужасе сжалась клубком на своей постели. Все в природе превращалось в страшного врага. Мало что можно было сделать, чтобы спастись, и совсем ничего, чтобы нанести поражение.

Она бессвязно принялась бормотать молитвы:

— He наказывай его за его пороки и дурные поступки! Не губи нас всех! Не дай кораблю утонуть! Сделай его прочным, чтобы устоять в шторм! Прости меня! Прости меня! Я согрешила, я грешна. Но, пожалуйста, не дай кораблю перевернуться! Пожалуйста, пусть он прорвется сквозь шторм!

Она потеряла счет времени. Однажды зашел перекусить Хэмптон, весь промокший и уставший до смерти.

С превеликим трудом подняв голову, она спросила, как обстоят дела. Он ответил коротко, что ветер дует по-прежнему сильный.

— Спаси нас, пожалуйста, — прошептала она, обращаясь к Богу.

Хэмптон чуть улыбнулся и ответил:

— Я постараюсь.

— Мне никогда еще не было так страшно, — призналась Кэтрин.

— Сожалею, — он подошел к постели и взглянул на нее, свернувшуюся в тугой комок с мертвенно-бледным лицом. — Я сделаю все, что в моих силах, чтобы ты осталась жива.

— Господь ниспослал нам наказание.

— Не мели чушь, Кетрин. И не доводи себя до такого состояния, — он наклонился и коснулся губами ее лба. — Что же это за бог такой, если для того, чтоб наказать меня, он готов погубить тебя и всю команду? Тебе прислать доктора?

— Нет, это всего лишь морская болезнь. Я постараюсь собраться с силами, — она заставила себя принять вид пободрее. — Не следует ли тебе отдохнуть? Ты выглядишь совсем уставшим.

— Нет, мне сейчас нельзя. Нужно идти. Постарайся съесть что-нибудь, тебе станет лучше.

Волны бились в обшивку корабля с ужасающей силой. «Сюзан Харпер» переваливалась с борта на борт, готовая вот-вот треснуть и развалиться под ударами бушующей стихии. Кетрин впала в полудремоту, часто пробуждаясь и все время ощущая непрестанное скрипение и метание беспомощного судна. Постепенно ураган стал ослабевать, но так медленно, что Кетрин даже этого не заметила. Ее укачало в крепкий сон. Она проснулась, когда пришел Хэмптон.

— Ну что? — спросила она слабым голосом, ее голова кружилась, она размышляла с трудом.

— Думаю, мы прорвались, — ответил он охрипшим от натуги голосом. — Ветер утих, и волны улеглись. Дождь все еще хлещет как из ведра, и мы сбились с курса. Но, кажется, теперь мы в безопасности.

Она села, и радостная улыбка осветила ее лицо.

Он был прав. Этот ужасный шум прекратился, да и качка стала куда слабее. Он спас их и корабль! Слава Богу, что он столь искусный капитан!

Он снял дождевик. Даже под плащом его одежда промокла до нитки. Кетрин заметила, что вся она была покрыта хрусталиками льда.

— Немедленно снимай все! — вскричала она в тревоге. — Ты наверняка схватишь воспаление легких!

Соскочив с кровати, она быстро стянула с него одежду. О, да, он весь окоченел от холода! Тело его посинело. Обернув одним полотенцем его голову, другим она усердно растерла его досуха. Словно посланец богов, появился Пелджо с кофейником, от которого шел пар.

Чашку за чашкой насильно вливала Кетрин Хэмптону в рот обжигающий кофе. Затем она довела его до кровати и накрыла всеми одеялами, которые только могла найти в каюте. Забравшись в постель рядом с ним, она обвила его руками и ногами и приникла к нему всем телом, чтобы его согреть.

— Мне хорошо, спасибо, — пробурчал он неразборчиво и погрузился в сон.

Проснувшись следующим утром, Кетрин почувствовала, что кровать содрогается от конвульсивной дрожи Мэттью. Она потрогала его лоб рукой. Он был горяч, как огонь. Она наскоро оделась и поспешила в каюту доктора. Он подошел к двери сонный и удивился, увидев ее.

— Доктор Рэкингхэм, у Мэттью сильный жар. Пожалуйста, сходите и взгляните на него. Он весь горит, на нем куча одеял, но он дрожит, словно ему очень холодно!

— Возвращайтесь в свою каюту. Я оденусь и тотчас же приду.

Она поспешила назад. Хэмптон не дрожал больше. Он лежал, сбросив с себя все одеяла, и бессвязно бормотал едва внятно, что ему очень жарко. Она укрыла его и стала нервно расхаживать по каюте.

Где же доктор? Почему он так долго собирается?

Пелджо принес завтрак, но она на него не обратила внимания. Пелджо ушел сообщить мичману, что капитан заболел и ему следует вступить в командование кораблем.

Кетрин нахмурилась. А что, если Хэмптон не поправится? Что, если он умрет? Ее сердце сжалось. О Боже, они окажутся в океане под командой неопытного мичмана! Возможно, Фортнер и сумеет довести корабль до Англии, но что, если случится новая беда? Хэмптон должен поправиться! Она подошла к постели и взглянула на него.

Как странно он выглядел. Такой слабый, беспомощный. Он был в беспамятстве. Ему нельзя умирать, упрямо подумала она. Только не Мэттью Хэмптон! Никакая горячка не одолеет его! Нет! Ни в коем случае! Он слишком сильный, слишком упрямый! Она просто не могла представить себе его умирающим. Да, но прежде, напомнила она себе, ей трудно было представить его себе и заболевшим!

В каюту вошел доктор Рэкингхэм. По пятам за ним следовал Пелджо. Обезьяноподобный человечек держался у двери, но не уходил. Кетрин с жалостью посмотрела на него: он так любит капитана!

Доктор осмотрел Мэттью и заставил его проглотить лекарство. Сильный жар от простуды, объявил он. Мэттью следует держать укрытым несколькими одеялами, чтобы горячка вышла из него вместе с потом, и каждые четыре часа ему нужно давать лекарство.

Доктор не знал, как долго продлится горячка, но пока она не спадет, у его постели должен кто-то находиться.

Он предложил Кетрин и Пелджо, если они пожелают, нести дежурство по очереди.

Весь день по очереди они наблюдали за ним, а когда наступила ночь, Кетрин настояла, чтобы доктор поспал, она же сама с Пелджо продолжали бодрствовать. Мэттью попеременно то дрожал от озноба, то скидывал с себя одеяла, когда приступал к нему горячечный жар. У него сохранялась высокая температура, он обливался потом под тяжестью одеял, но жар не спадал. Он стонал и часто произносил что-то, называл имена. Наиболее часто и ясно произносимым было имя «Черити». Иногда Кетрин и Пелджо приходилось держать Мэттью насильно под одеялами, когда он начинал метаться в приступах кошмара. Они смачивали его горящее лицо холодной водой, и время от времени Пелджо насильно разжимал его челюсти, а Кетрин вливала ему в рот бульон или чай, чтобы как-то поддержать его силы.