— Элвин Дюпри убил Джонни. Клэй поймал его и засадил за решетку. Теперь же пошли какие-то безумные разговоры о пленке, но это ни к чему не приведет, и Дюпри проведет остаток дней в тюрьме. Вот что знаю я. Повторяю свой вопрос: ты знаешь больше?

— Нет, — сказала Ли Энн.

— Вот и все.

— Погоди, еще не все. Скажи, когда начался ваш роман?

— С Джонни?

— С Клэем, — помотала головой Ли Энн.

— Точной даты не вспомню. Он перезвонил мне где-то через год… после случившегося. Мы встретились попить. кофе.

— Значит, вы раньше не были знакомы?

— Раньше?

— До убийства.

— Нет конечно.

— А братьев Бастин ты тогда знала?

— Нет. Почему ты спрашиваешь?

Ли Энн пожала плечами.

— Твой муж с ними дружит, верно?

— Он дружит с Дюком, — поправила Нелл. — Его отношения с Кирком сложно назвать дружбой. А к чему ты клонишь?

— Просто собираю факты, — ответила Ли Энн. Она проехала мимо магазина пиротехники и сбавила скорость, вглядываясь в стену леса по левую руку. Через несколько сот ярдов там прорезалась узкая дорожка, на которую она и свернула. — Это, похоже, Понд-роуд. Ты не обратила внимания на указатель?

— Нет.

Ли Энн поехала дальше. Поначалу дорогу укрывал асфальт, но вскоре начались рытвины и выбоины, после чего под колесами захрустел гравий. Они въехали на холм, спустились вниз по длинной дуге; заросли, состоящие в основном из сосен и платанов, становились все гуще, причем некоторые стволы, словно оспинами, были усеяны пулевыми отверстиями.

— Смотри направо, там должна быть дорога, — велела Ли Энн.

— По-моему, мы только что ее проехали.

— Мы с тобой уже похожи на пару комиков, — отметила журналистка, давая задний ход. Кузов оцарапало ветвями. Машина неуклюже плюхнулась на дорогу — ржавую двухколейку, поросшую посредине чахлой бурой травой. На пути им попались две раздавленные пивные банки и одна целая. — Кажется, мы уже у цели.

Двухколейка вывела их к лощине, в центре которой находился небольшой пруд, и оборвалась у края воды. Ли Энн огляделась по сторонам.

— Что-нибудь видишь?

— Например?

— Ну, какую-нибудь хижину. Следы пребывания человека. Ненавижу дикую природу.

Все, что видела Нелл, это деревья, кружок желтых лесных цветов и внезапную рябь на глади пруда.

— Здесь могут быть аллигаторы, — предположила Ли Энн. — А может, змеи.

— Идем. — Нелл вылезла из машины и тут же учуяла дым. — Просто будем идти на запах.

— Какой еще запах? — удивилась Ли Энн.

Нелл зашагала в обход пруда, ощущая под подошвами влажную податливую землю. У берега росли такие же желтые цветы. Где-то квакнула лягушка-бык, но обнаружить ее не удалось. Запах дыма показался Нелл отчетливей. Невдалеке, у основания дерева, что-то сверкнуло. Вблизи загадочный предмет оказался лишь пустой бутылкой из-под «Ноб Крик», дорогого бурбона, который она видела в баре на Отмели Попугайчиков. Довольно странная находка для этих краев. Нелл подобрала бутылку и вспомнила, что Нэппи Феррис держит — или, во всяком случае, держал до прихода Бернардина — ликеро-водочный магазин. Опустив глаза, она заметила отпечаток кроссовки, который указывал в сторону чащобы.

— Туда, — скомандовала она.

Ли Энн сделала несколько шагов и остановилась.

— Господи Боже.

— Что случилось?

— У меня туфля застряла в этой чертовой трясине.

Она наклонилась, подняв босую стопу, и при этом напоминала какую-то смешную и нелепую девчонку из эксцентрической комедии тридцатых годов. Нелл понемногу проникалась симпатией к ней. Ополоснув туфлю в пруду, Ли Энн вернулась с полоской грязи на лице.

— Вот сюда, — сказала Нелл.

— Куда?

Нелл отодвинула ветку, и взглядам их открылась тоненькая тропинка, ведущая от пруда вглубь леса.

— Ты просто Натти Бампо![9] — с искренним восхищением воскликнула Ли Энн.

Нелл пошла вперед, журналистка — за нею следом. Запах дыма становился все резче, и Нелл ускорила шаг. Ли Энн едва поспевала за ней, пытаясь справиться с одышкой.

— И ты такая спортивная девушка. Как тебе удается поддерживать форму?

— Это благодаря… — Нелл не договорила, поскольку впереди, на незначительном расстоянии, показалась прогалина. На опушке стояла маленькая хижина, из трубы которой, притулившейся к крыше под углом в сорок пять градусов, вился дымок. Проржавевшая машина с досками под колесами и крохотными оконцами наполовину погрузилась в землю, решетку радиатора оплетали вьющиеся растения.

— Похоже, мы на месте, — прошептала Ли Энн.

— Почему ты шепчешь?

— Не знаю, — по-прежнему шепотом ответила журналистка и повторила уже нормальным голосом: — Не знаю.

— Он тебя ждет?

— Не знаю.

Пробираясь по поляне, обе хохотали. Хижина покосилась от многочисленных невзгод, передние два окна закоптились и потрескались. Табличка на двери гласила: «Ничего не покупаем, пожертвований не даем, частное владение». Ли Энн поднялась на крыльцо и постучала.

Изнутри не донеслось ни звука. Ли Энн постучала вновь, уже громче.

— Мистер Феррис? Вы дома? Это Ли Энн Боннер из газеты «Гардиан». — Она собралась было постучать еще раз, когда ей ответили — но из-за спины, не из дома.

— Чего вам надо?

Нелл и Ли Энн одновременно обернулись. Футах в пятнадцати от них стоял мужчина; удивительно, как он смог подойти так близко, не выдав своего присутствия. Высокий и тощий, с большими водянистыми глазами и костлявым лицом, он напоминал одного из святых кисти Эль Греко, разве что ни одного святого с кожей кофейного цвета Нелл не помнила. Из общей картины выбивалась еще одна деталь — обрез, как будто повисший в длинных конусовидных пальцах владельца. Он не целился в непрошеных гостей; сложно было сказать, что он вообще куда-либо целился. Нелл сперва не испугалась, однако вскоре осознала, что уже второй раз в жизни напротив нее стоит вооруженный мужчина. Тогда сердцебиение ее участилось.

— Мистер Феррис? Меня зовут Ли Энн Боннер, я пишу для газеты «Гардиан».

Мужчина облизнул губы. Язык у него был желтый, в мелких трещинах.

— Докажите.

— У меня есть удостоверение, — сказала Ли Энн, снимая с плеча сумку и намереваясь ее открыть.

Обрез вскинулся и нацелился прямо ей в лоб.

— Ну-ну. Бросайте сюда.

— Но удостоверение лежит в…

Мужчина махнул оружием, как бы давая понять, что разговор окончен.

— Никаких споров.

Ли Энн бросила ему свою сумочку. Он поймал ее свободной рукой (оружие снова приняло неопределенное положение, уставившись обрезанным дулом в никуда), поднес ко рту и расстегнул зубами. Затем присел на корточки, положил сумочку на землю и начал рыться, не сводя глаз с Нелл и Ли Энн.

— Удостоверение лежит вон в том боковом отделении, — подсказала журналистка. — С липучкой.

Рука мужчины замерла.

— Вот как, — пробормотал он и извлек еще один пистолет, такого же серебристого цвета, как и его обрез, но меньше и с перламутровой рукояткой. — Вот это, значит, у нас называют «липучкой»?

Нелл изумленно вытаращилась на Ли Энн, но та не ответила на ее взгляд.

— Удостоверение лежит внутри, в отделении.

— Ваше журналистское удостоверение?

— Да.

— И с каких пор репортеры носят такие штучки? — спросил он.

— В Бельвиле иначе нельзя, — ответила Ли Энн.

Мужчина уставился на нее своими глазами, полными не только одухотворенности Эль Греко, но и лопнувших кровяных сосудов. Затем рассмеялся, легким, музыкальным смехом; скорее хихикнул.

— Отвечай мне честно, — потребовал он. Пистолет Ли Энн он засунул в карман рваных, заляпанных чем-то жирным джинсов, после чего снова принялся копаться в сумке, пока не нашел удостоверение. — Ли Энн Боннер, — прочел мужчина, поднимаясь. — Репортер, «Бельвиль гардиан», Подлинный Голос Залива. — Он усмехнулся. — «Подлинный Голос Залива», просто святоша. Скажи-ка мне, сестрица Подлинный Голос, как ты меня отыскала?