— Ну вот и все, мы пришли, — сказал полковнику лама Кы. — Дальше ты пойдешь один. Видишь тропу? Поднимешься по ней в монастырь. Там тебя примут.

— А ты? Ты где живешь? Разве не в монастыре? — удивился сэр Генри.

— Я живу везде, — ответил лама Кы-Ньям , широким жестом руки обведя высокие синие горы, со всех сторон окружавшие долину.

И на глазах изумленного полковника он начал делаться прозрачным, в конце концов растворившись в неподвижном кристально чистом воздухе гор.

Сказать, что сэр Генри был в шоке, — значит не сказать ничего. На то, чтобы прийти в себя от впечатления, которое произвел на него столь эксцентричный способ ламы Кы-Ньям говорить “до свидания”, ему потребовалось никак не меньше четверти часа.

Остаток пути занял у полковника весь день до вечера. Тропа поднималась вверх очень круто, и почти через каждые сто футов пути старику приходилось останавливаться, чтобы отдохнуть. Наконец, когда над долиной начали сгущаться сиреневые сумерки, полковник подошел к монастырской стене и постучал в низенькую дощатую дверь.

— С того самого дня я с головой погрузился в странную и во многом непонятную для европейца жизнь затерянного в неприступных диких горах тибетского монастыря, — продолжал свой рассказ полковник. — Все, что я видел там, скорее напоминало причудливый вымысел, чем реальность этого мира. Практики тибетских лам, их культура, образ жизни, их абсолютное безразличие ко всему, что происходило в “большом мире”, полная изолированность их крохотного мирка, в котором ничто не менялось на протяжении веков — все это труднодостижимо для человека с западным складом мышления.

В монастыре жило не так уж мало людей, однако ни мужчин, ни женщин преклонного возраста полковник среди них не заметил. За ним же с первых дней его пребывания в обитель прочно закрепилось почтительное прозвище “Древний господин”. Много лет прошло с тех пор, как ламы в последний раз видели в этих краях кого-либо, кто выглядел бы таким же старым, как сэр Генри.

— А для некоторых из них то, что человек способен превратиться в этакую развалину, какую я тогда собой представлял, явилось подлинным открытием, — рассказывал полковник. — В течение первых двух недель я чувствовал себя как рыба, вынутая из воды. Я дивился всему что видел, и зачастую чуть ли не отказывался верить собственным глазам. Оказалось, что ночью я могу спокойно спать настоящим глубоким сном, а проснувшись поутру, я чувствовал себя бодрым и прекрасно отдохнувшим. С каждым днем силы мои прибывали, и очень скоро я стал пользоваться своей тростью только во время походов в горы.

— И вот в одно прекрасное утро, — продолжал полковник, — я испытал второе из двух самых больших в моей жизни потрясений. Первым был шок, вызванный сверхъестественным исчезновением ламы Кы. А вторым — вот что:

В тот день меня впервые допустили в хранилище древних манускриптов. В самом конце длинного зала я заметил большое зеркало — наверное, единственное в тех краях. А ведь я к тому времени не видел своего отражения в зеркале уже в течение многих месяцев. С любопытством я направился к нему. Представьте себе, каково же было мое удивление, когда я увидел в зеркале нечто совершенно невероятное и с точки зрения цивилизованного человека — попросту невозможное. Я смотрел на свое отражение в зеркале, но видел не себя, а человека, который был моложе меня по меньшей мере лет на пятнадцать! Столько лет я вопреки всему надеялся, что источник молодости действительно существует, и вот теперь видел перед собой вполне физическое подтверждение его реальности!

Радость и воодушевление, охватившие меня в тот момент, невозможно выразить словами. А в последовавшие за тем днем несколько месяцев мое состояние претерпело еще более драматические изменения. Я полностью сбросил со своих плеч груз старости. Теперь никто уже не называл меня “Древним господином”, и все ламы относились ко мне как к равному, что, честно говоря, весьма мне льстило.

На этом рассказ полковника был прерван. В дверь позвонили. Я с некоторой досадой открыл дверь. Это были мои друзья — муж с женой. Я всегда радовался возможности пообщаться с ними, но на этот раз их визит вызвал во мне чуть ли не раздражение. Однако я постарался ничем не выдать своих чувств и очень вежливо познакомил их с сэром Генри. Мы немного побеседовали, а затем полковник поднялся и произнес:

— Прошу простить меня, господа, однако я вынужден откланяться, поскольку сегодня вечером мне предстоит деловая встреча.

У самой двери он обернулся и сказал:

— Если вы не возражаете, Питер, я хотел бы пригласить вас отобедать со мной завтра. Обещаю, что в случае вашего согласия поведаю вам об “Оке возрождения” все то, что не успел рассказать сегодня.

Мы договорились о месте и времени встречи, и полковник отбыл. Когда я вернулся в гостиную, жена моего друга поинтересовалась:

— Сколько лет вашему приятелю, Пит? Он очарователен, однако так молод, что вряд ли может быть офицером в отставке. Тем более полковником...

— А вы как думаете — сколько ему лет?

— Ну, по виду ему никак не дашь и сорока. Хотя... из нашей с ним беседы я бы заключила, что ему не может быть меньше, чем сорок.

— Не меньше, это точно, — уклончиво согласился я и перевел разговор на другую тему.

Мне не хотелось повторять невероятную историю об “Оке возрождения”, по крайней мере до тех пор, пока полковник не рассказал мне ее всю до конца.

На следующий день, отобедав в ресторане, мы с полковником отправились к нему, и он во всех подробностях рассказал мне о неистощимом источнике молодости.

— Когда я поселился в монастыре, мне первым делом объяснили, что в человеческом теле имеется девятнадцать энергетических центров, именуемых “вихрями”, — продолжил полковник прерванный рассказ. — Семь из них являются основными, а двенадцать — второстепенными. Эти вихри — мощные полевые образования, невидимые глазом, но тем не менее вполне реально существующие. Местоположение второстепенных вихрей соответствует положению суставов конечностей: шесть верхних второстепенных вихрей соответствуют плечевым суставам, локтевым суставам и лучезапястным суставам и кистям рук; шесть нижних второстепенных вихрей соответствуют тазобедренным суставам, коленям и голеностопным суставам со ступнями.

Когда ноги человека разведены не слишком широко в стороны, коленные вихри соединяются, образуя один большой вихрь, по количеству сконцентрированной в нем энергии приближающийся к основным. А поскольку обычный человек крайне редко оказывается в ситуациях, требующих от него выполнения интенсивных широко-амплитудных махов ногами, выполнения “шпагатов” и тому подобных упражнений, коленные вихри его почти всегда представляют собой один вихрь, пространственная форма которого все время изменяется в соответствии с движениями тела. Поэтому иногда коленный вихрь относят к числу главных в качестве дополнительного, восьмого, и говорят не о девятнадцати, а о восемнадцати вихрях. Местоположение центров семи основных вихрей таково: самый нижний размещается в основании туловища, второй — на уровне самой верхней точки полового органа, третий — чуть ниже пупка, четвертый — посередине грудной клетки, пятый — на уровне основания шеи, шестой — в середине головы; что же касается седьмого вихря, то он по форме напоминает конус с обращенным кверху открытым основанием и располагается в голове над шестым вихрем.

В здоровом теле все вихри вращаются с большой скоростью, обеспечивая “праной” или “эфирной силой” все системы человеческого существа. Когда же функционирование одного или более из этих вихрей нарушается, поток праны ослабляется или блокируется и... В общем, нарушение циркуляции праны как раз и есть то, что мы называем “болезнью” и “старостью”.