Нет, пожалуй, они скорее считали, что она производила чипы с историческим кино. Она не могла понять, как ей в голову пришла мысль о столь глупой выходке: ее бывший всегда говорил, что у Юки не слишком хорошее чувство юмора.

Эх, но это же страна великих возможностей, можно считать, что у тебя есть чувство юмора или что твой бывший совсем не бывший и все, что ты ищешь, это людей со странными именами Боди Сатива или Лав. Или… кто знает?

Она миновала несколько шумных компаний, переулок, где сотни людей, казалось, хотят, танцуя, встать как можно теснее и продолжать танцевать. Экран величиной с рекламный щит, где полдесятка людей соревновались, чей образ возьмет верх, или снимались в кино. Одного из них мучила рептилия-мутант. А может, это был образ заразы?

Или, может, подумала она, проходя мимо существа, получившегося от смешения человека и кобры, они сами были мутантами и это заразно. Она остановилась на углу перед парком, окруженным забором с черными металлическими пиками, и достала карту.

– Шшшшшшшшш…

Звук был настолько слабым, что она была не уверена, был ли это звук на самом деле. Но он повторился из темноты за забором с пиками, и она почувствовала, как у нее на шее волосы становятся дыбом, и костюм здесь совсем ни при чем.

– Шшшшшшшшаааааааааанннннтииииии…

Она так крепко сжала руки, что будь в ее руках настоящая карта, она смялась бы и порвалась. «Давай, – подбодрила она себя, – это всего лишь фильм ужасов. А тебе повезло попасть на съемки».

– Шшшшшшшшшшаааааааааааанннннннннннн-тииииии…

Видимо, независимо от самоувещеваний волосы у основания затылка продолжали шевелиться, наводя панику. Холодный озноб пробежал по позвоночнику. Константин хотела успокоиться. Но вместо этого задрожала всем телом.

– Шшшшшшшааааааааанннннннтиийиииииииииии. Добро пожаловать обратно в стан живых. Мы ждали тебя, дорогая.

Константин заставила себя обернуться. Из темноты появились бледнолунные лица с большими темными кругами вокруг светящихся глаз. Шее стало еще холоднее, и мурашками покрылась вся голова.

Вокруг стола для пикника, на котором стоял говоривший, столпилось около полудесятка человек. Все они были одеты в обтягивающие черные одежды поверх идеальных мускул истых тел, одних условно можно было назвать женщинами, другие были точно мужчинами. Когда у мимов не получается, вспомнила Константин название старого комикса и испугалась еще больше оттого, что могла рассмеяться. Количество мурашек на шее увеличилось, словно укор ее неподобающим мыслям. Она вздрогнула и почувствовала рассеченную часть шеи в стороне.

Константин закрыла раненое горло книгой и подошла ближе к забору.

– Мы встречались? – спросила она, стараясь казаться безразличной.

Фигура в центре стола изменила позу и подошла к краю.

– Ах, Шанти, – сердито сказала она, – и это после всего того, что мы друг для друга сделали? Я уязвлен. Морально. Мы все уязвлены. – Он махнул на остальных.

– А я мертв, – ответила Константин, – не знаете, кто бы это мог сделать?

Озаренное лунным светом лицо приняло неоднозначное выражение.

– Дорогой, ты был там, просмотри пленку, возроди все славные моменты. Мы…

– Уже. Я бы позвала вас посмотреть, но нужно встретиться кое с кем, так что, может, после пересечемся. – Одна из женщин по правую руку главаря поднялась из своей величавой кошачьей позы и сказала:

– Шанти, ради любви Люси, у меня вчера спина была как мертвая, но я все равно пришла. Если ты сегодня не играешь, так и скажи, мы найдем кого-нибудь еще.

Константин пожала плечами.

– Хорошо, я не играю. – Она повернулась и пошла.

– Ты не Шанти. – Мужчина спрыгнул со стола и забрался на забор. – Да?

Константин сохраняла дистанцию.

– А вы хорошо знали Шанти Лав?

Мужчина настроил что-то у себя на запястье, и у Константин побежали новые мурашки, на этот раз вызвавшие панику.

– «Знали?» Значит ли это, что Шанти Лав отказался от своего персонажа?

– Стал духовным персонажем, – ответила Константин. – Человека, известного вам здесь под именем Шанти Лав, убили. По-настоящему. Я…

Он отвернулся и махнул рукой. Люди, окружавшие стол, исчезли вместе с женщиной, жаловавшейся на спину.

– Ладно, а ты что за девственник, милый? – спросил он, снова поворачиваясь к ней, на его белом раскрашенном лице было выражение сильного раздражения.

– Что значит что ? – Константин была обескуражена. – А какие они бывают?

– Ты из сенаторов, ищущих приятного времяпрепровождения, или богатенький Буратино, купивший дорогой прикид? Думал, что вместе с прикидом и славу прихватишь?

Константин хотела ответить, но он снова покрутил что-то на запястье, и по шее прошла очередная волна мурашек, такая сильная, что ей захотелось кричать. Она отступила и стала лупить по воздуху картой, словно ультразвук был насекомым, от которого можно легко отмахнуться.

– Держись подальше от меня, жалкий выскочка! – закричал он.

– Что? – возмутилась она. – Я не…

– Ненавижу девственников. Вы все считаете, что первыми придумали эту историю: купили персонаж только что убитого человека и теперь идете по следу убийцы и думаете, что вас сразу отведут к тайникам, приговаривая: «Ах, берите все, ангел правосудия, берите все, а если запутаетесь, просто спросите». – Он снова покрутил что-то на запястье, и Константин отступила еще на несколько шагов. Наконец ей надоело, и она снизила до минимума уровень входящих ощущений, найдя соответствующие опции на панели управления.

Мужчина раздраженно крикнул:

– Девственник, и еще мошенник. Ради Бога, детка, если тебе двигаться в лом, чего ты тогда сюда прискакал? – Он медленно погас, оставив ее одну.

Константин пошла дальше и не могла для себя решить: испытывать ли ей облегчение или считать себя наказанной.

На карте место было обозначено как вход в подземку или всего лишь в руины подземки после глобальной катастрофы. С того места, где она стояла на тротуаре и смотрела вниз на каменную лестницу, были слышны голоса, даже тихая музыка, но никак не шум поездов. Может, в «Ну-Йоке» можно бродить по туннелям метро с собственной музыкой?

Константин наклонилась с картой над перилами, рассеянно стягивая на горле рассеченную плоть. Разрезанные края напоминали на ощупь мастику или глину, но никак не хотели соединяться. Она стала лениво размышлять, нужно ли ей искать место, где зашьют рану, или надо это сделать самой, если это вообще должна была делать Шанти Лав…

Какое-то странное давление сзади, от шеи до ступней ног. Она встала и повернулась, чтобы понять, что за новые сверхъестественные напасти одолевают ее, но ничего не было. Она была одна, а давил сам костюм, словно толкая ее вниз, в метро.

– Помощь? – спросила она, переворачивая карту. На мгновение перед ней предстала кошачья морда, но в руках снова оказалась обыкновенная книга. Она почти сразу нашла нужную часть о костюмах, но пришлось трижды прочитать информацию, чтобы убедиться, что действительно загруженные характеристики Шанти Лав теперь при посредстве костюма пытаются подсказать ей дальнейшие действия. Поэтому, очевидно, Шанти Лав собиралась спуститься в метро.

Внизу что-то зашуршало. Она взглянула поверх книжной обложки и отпрыгнула назад. Несколькими ступенями ниже, в простой рабочей одежде столетней давности стоял молодой японец. И хотя она не слишком разбиралась в оружии, но была совершенно уверена, что на боку у него был прикреплен самурайский меч.

Она крепко прижала книгу к груди, защищаясь. Та снова превратилась в карту. Мужчина не отрываясь, кротко, почти смущенно, смотрел на нее. Он поднялся на ступень. Она хотела отодвинуться, но что-то изменилось в его лице, добавив выражению суровости, и она осталась на месте.

– Это значит, вы сдаетесь, мистер Игучи! – спросил он с мягким сарказмом в голосе. – Или меняется ваша стратегия?