- У меня от ржавой селёдки изжога, а душа сладенького просит. Ну-ка развязывай сидор, посмотрим, что тебе жёнушка на этап принесла.
- Ребята, я поделюсь, только всё не забирайте, - сказал Сабуров и начал торопливо расстёгивать сумку.
- Не бойся, оставим тебе пайку хлеба и селёдку, которую ты получил на этап, - засмеялся один из парней и вырывал из рук Сабурова сумку.
- Шакалы, верните мужику его сидор, - сказал сидевший рядом на скамье и наблюдавший за всем происходящим, Виктор.
- Это ещё кто тут вякает? – удивлённо спросил один из здоровяков, и медленно наклонился, словно хотел лучше рассмотреть того, кто посмел ему возразить. – Тебе, падла, жить надоело? Так я тебя сейчас...
Договорить он не успел. Всхлипнув, и схватившись за горло, амбал рухнул на пол. Через секунду и второй шакал корчился от боли рядом со своим дружком. Никто не заметил ударов, так молниеносны они были. Сидевшие рядом с местом конфликта вскочили, отодвинулись, образовав круг, молча, но с нескрываемым интересом стали наблюдать за дальнейшим развитием событий.
- Ни хрена себе, вот это номер. Циркач, что ли? Как это ты, не вставая, сумел вырубить двух амбалистых «шерстяных»? - с удивлением посмотрев на Виктора, спросил Горби.
- А я их не трогал, - пожал плечами Виктор. – Наверное, споткнулись в тесноте.
Кто-то рядом нервно хихикнул, и...взорвалась тишина.
- Молодец, парень! Давить надо шакалов!
- Совсем беспредельщики оборзели!
- «Опустить» козлов, пока в отключке, чтобы другим неповадно было крысятничать! Порвать им, сукам, «тухлую вену»!
- Или в «парашу» башкой засунуть!
За дверями камеры зазвенели ключи, лязгнули железные задвижки, открылась дверь, и в камеру вошёл дежурный помощник начальника тюрьмы в сопровождении нескольких контролёров.
- Встать! – крикнул старший контролёр, и этапники нехотя поднялись со своих мест.
- Что за шум, а драки нет? – спросил дежурный помощник начальника тюрьмы, грозным взглядом окидывая камеру.
- Драка как раз была, товарищ капитан, - уверенно сказал старший контролёр, кивком головы указав на всё ещё корчившихся от боли и лежащих на полу двоих этапников.
- Кто это сделал? – нахмурился капитан, медленно обводя взглядом камеру. - Кто учинил драку? Кто вместо этапа в карцер хочет прогуляться?
- Гражданин начальник, никто их не трогал, - сказал кто-то из этапников. – Тут такая теснота, что не мудрено споткнуться и упасть. А может обморок у них от духоты, в камере дышать нечем от большого скопления людей. В камере одобрительно засмеялись.
- Вы что тут мне яйца крутите?! – закричал вышедший из себя капитан. – За дурака меня держите?!
- Ни в коем случае, гражданин начальник, - с довольной ухмылкой возразил Горби.
- Молчать! – криком перебил говорившего капитан. – Опять ты бузишь?! Соскучился по карцеру?! Ведь только отсидел десять суток. Могу ещё разок устроить тебе это удовольствие.
- Прикажете его сопроводить? – тут же спросил старший контролёр и даже руки потёр от предвкушения удовольствия.
- Не надо, - недовольно поморщился дежурный помощник начальника тюрьмы. – Пусть катится к чёртям собачьим. Надоел он мне здесь, как заноза в жопе.
Старший контролёр молча пожал плечами и даже вздохнул с сожалением, словно его вдруг лишили большого удовольствия.
- Приготовиться с вещами на выход, через полчаса погрузка, - раздражённым тоном бросил на ходу капитан и вышел из камеры.
Контролёры поспешно последовали его примеру. Вновь противно заскрежетали ключи в замочной скважине и лязгнули стальные задвижки.
- Спасибо вам, - поблагодарил Сабуров своего заступника. – Я отслужу...
- Мне слуги не нужны, - усмехнулся Виктор.
- Я не так выразился, - сконфузился Сабуров. - Я могу рассказывать...Я помню наизусть многие романы и повести. Например - роман Александра Дюма "Граф Монте-Кристо", я помню наизусть от первой, до последней буквы. Это мой любимый роман ещё с детства.
- Нормальный ход, - одобрительно засмеялся Горби. – Может, в «столыпине» в одну клетку попадём, там и расскажешь.
Звяканье ключей за дверью камеры прервали разговор этапников. Дверь распахнулась, и на пороге опять появился дежурный помощник начальника тюрьмы в сопровождении контролёров. На этот раз два контролёра держали в руках кипы папок с личными делами этапников...
... Погрузка, наконец, закончилась. Вагон, снаружи очень похожий на почтово-багажный и прозванный в народе «столыпиным», рывком тронулся с места и покатился, вздрагивая и покачиваясь из стороны в сторону на стрелках, резко остановился, потом опять медленно покатился к вокзальному перрону, где был подцеплен к пассажирскому поезду сообщением Москва - Владивосток.
- А теперь, я думаю, пора бы уже и червячка заморить, - сказал Горби после того, как поезд, наконец, тронулся и все устроились на своих местах.
- Морить-то его почти нечем, - сказал Виктор. – Кроме хлеба, сахара и селёдки ничего нет.
- У меня есть...Берите, кушайте, - сказал Сабуров и начал торопливо вытаскивать из сумки колбасу, сыр, масло...
- Сам ешь, - сказал Виктор. - Дорога предстоит дальняя, так что припасы тебе ещё пригодятся, а мы обойдёмся тем, что нам выдали на этап.
- Верно сказал, пусть сам хавает свою жрачку. Может, у малолеток что-нибудь со стола упало, - буркнул Горби.
В камере-купе засмеялись. Все знали о чудачествах малолеток и их многочисленных «подлянах».
- Дуркуют пацаны, сигареты в красной пачке - западло, со стола пайка упала, не поднимают, колбасу не едят, - вклинился в разговор молодой этапник, который, по всей видимости, сам недавно перешёл из колонии для малолеток на «взросляк». – У них на эту тему даже стих есть:
- «Сало, масло «западло»,
Сигареты «Прима» тоже,
Колбаса на *** похожа», и так далее...
- Дети – они и в лагере дети, - усмехнулся Горби. – Наслушались рассказов о блатной романтике, напридумывали себе всякого. Ничего, на взрослую зону придут, закончатся мамины передачки и посылки, сразу все «подляны» забудут. На голой пайке долго не подуркуешь.
...На вечернюю оправку в туалет первыми стали выводить женщин. Как сквозь строй проходили они по узкому коридору вагона, ловя на себе жадные, голодные взгляды истосковавшихся по женским телам, мужчин. Большинство прямо прилипли к решётчатым дверям камер-купе.
- Милая, «пульни сеанс»! – крикнул кто-то проходившей по коридору молодой женщине.
- С картинками, в натуре! Век свободы не видать! – поддержал просителя сосед по камере.
- Трусики покажи! – закричали в другой камере.
- А ещё чего показать? – не поворачивая головы, спросила женщина.
- Коблиха! Ковырялка! – звонкими голосами кричали малолетки. – Попробуешь пальчика - не захочешь потом мальчика!
- Сопли утрите, - бросила малолеткам на ходу женщина, потом снисходительно улыбнулась и, чуть замедлив шаг, подняла подол платья до пояса, оголив не только стройные ноги, но и бёдра, поражая этапников, прильнувших к решётчатым дверям камер-купе, мимо которых она проходила, белизной и размерами своих ягодиц.
Восторженный, одобрительный рёв одновременно вырвался из нескольких десятков мужских глоток.
- Что за шум? – грозным голосом спросил выскочивший из своего купе начальник конвоя с погонами старшего лейтенанта на плечах.
- Да вон, стриптиз устраивает, - кивком головы указал на женщину выводной конвоир.
- По просьбе зрителей, - добавил второй конвоир.
- Ну-ка прекрати мне здесь шоу устраивать! – заорал начальник конвоя на женщину. – Будешь безобразничать, до самого Комсомольская на оправку больше не выйдешь!
- Да ладно, гражданин начальник, пусть мужики порадуются, - засмеялась женщина. – От меня, ведь, не убудет.
