А потом... Ее глаза открылись, взгляд упал на волну, которая, пенясь, со всей силы билась о камень, рассыпаясь на множество брызг, а затем отползала назад, в море, чтобы набраться там силы и вернуться вновь...
"Зачем? - Мати не понимала. - Чего она добивается? Сдвинуть камень? Но ей это не под силу. Зачем пытаться, повторяя попытки, когда видишь, что все они тщетны, бесполезны, напрасны? Глупо..."
А за первой волной шли другие, ее сестры, и их было там много, что и пересчитать невозможно, от берега и до самого горизонта.
"И что им не живется, не играется в своем морском мире? Что гонит их на острые камни берега? Ведь должна же быть причина, хоть какая-нибудь, совсем маленькая! ...А может, - она нахмурила брови, беспокойно повела плечами. - Может, эта причина - я? - ее сердце быстрее забилось в груди, душа затрепетала, заметалась, ища ответ на такой нелепый и вместе с тем, ужасно важный для нее вопрос. - Но что им нужно от меня? Утянуть в свою пучину?" - она заерзала на камне, спеша передвинуться подальше от края воды. А тут еще солнце забежало за облако...
С моря подул холодный, пронизывавший насквозь ветер, черными точками мелькнули над самой гладью воды и исчезли, словно провалившись в никуда, птицы. Волны стали другими - не смиренными рабынями, раз за разом повторявшими свой бесполезный и оттого еще более тяжелый труд, а дикими ветрами метели, полными сил и упрямства. Их белые снежные пальцы цеплялись за берег, забираясь все глубже и глубже. Даже золотая солнечная дорожка, еще мгновение назад звавшая за собой, расстилаясь у ног, раскололась на части, чтобы затем, миг за мигом, шаг за шагом, начиная с той части, что подходила к берегу, погружаться в черную пучину, уходя все дальше и дальше в море, пока, наконец, от нее не осталось лишь яркое золотое свечение возле самого горизонта, такое недосягаемое и потому - манящее...
Мати встала, помялась, нерешительно переступая с ноги на ногу, зябко потерла голые плечи...
"Пойду, пожалуй, - она спрыгнула с валуна, зашагала в сторону лестницы, намереваясь поскорее подняться наверх, к своему белоснежному дворцу, но потом вдруг остановилась, передумав: - Чего ради я буду карабкаться ступенька за ступенькой, когда могу просто взлететь!"
Она больше не боялась полета, и, поэтому, ей оказалось достаточно просто подумать, чтобы ноги сами оторвались от земли, вставая на небесную тропу. Поднявшись же в воздух, Мати как-то сразу расхотела возвращаться на твердь:
"Куда мне торопиться? Никто меня не ждет, никто не станет ругать или отчитывать. Я живу здесь в свое удовольствие и, значит, буду делать то, что хочу. А сейчас я хочу... - думала она, наслаждаясь покоем воздушной стихии. - Летать! ...Облечу свою землю... - она почему-то была совершенно уверена, что это - остров и притом небольшой. У нее все как-то не находилось времени обследовать его, нынешний же день подходил для этого как нельзя лучше.
И что-то весело напевая себе под нос, словно пичужка, девушка закружилась, купаясь в лучах солнечного света и тепла, все выше и выше поднимаясь над землей.
То, что было потом, с точностью до вздоха - "А-х!" - соответствовало ее ожиданиям. Небольшой гористый остров с густыми зелеными лесами, прямыми аллеями, ведшими прямо к белоснежному дворцу, за ним - цветник, в котором, насколько Мати могла видеть, царила роза, но были и другие цветы всех красок и оттенков, огромные и совсем маленькие, точеные, они, по большей части безымянные, сплетались в причудливый узор - вышивку. За цветником был сад, переходивший в лес, и горы, горы, до небес...
Среди зелени то там, то тут мелькали осколки скал цвета обоженного кирпича, ветер доносил веселый звон ручьев. Слетая с вершин скал водопадом, они пугливым зверьком поспешно юркали под покровы лесов, исчезая в них.
А посреди всего этого великолепия, словно драгоценный камень в кольце, сверкало озеро с прозрачной, словно стекло, водой, сверкавшей в солнечных лучах, переливаясь всеми цветами радуги.
Ей подумалось: "Вот было бы здорово спуститься к этому солнечному озеру, посидеть в густой траве на берегу... " Так она и собиралась поступить, но не успела - ее сердце острой иглой пронзил страх, душа заметалась, затрепетала, вспомнив с совершенно ясностью другое озеро.
"Тот сон, о городе демонов... - она прикусила губу. Мати страстно хотела его забыть, но никак не могла. - Ну почему я должна вспоминать о нем вновь и вновь?! - она была просто в отчаянии. А затем, задумавшись, нахмурилась. - Вот интересно... Я ведь сняла браслет Эрры. И, несмотря на это, продолжаю все помнить. Даже лучше, чем когда бы то ни было. Обычно я быстро забываю сны, а тут... Они даже кажутся отчетливее яви. Так почему же Курунф не имеет надо мной власти? Потому что я и в самом деле богиня? И если другим он исполняет мечты, забирая память, меня же просто перенес в мой край? Еще бы, кому, даже если это демоны, захочется связываться с богиней снегов! Себе дороже!" - она звонко рассмеялась, закружилась, танцуя в потоках воздуха. На душе у нее вновь стало легко и свободно.
Мати вновь была совершенно счастлива, потому что считала себя победительницей. Солнце припекало, ветерок шептал, что-то тихо-тихо на ухо. Ее вдруг разморило, захотелось спать. Глаза начали сами собой закрываться. Девушка широко зевнула, мотнула головой, прогоняя дремоту, но эта внезапная сонливость никак не желала уходить.
"Устала я, - она с трудом сдержала новый зевок. - Весь день на ногах... А сколько событий, приключений... Просто голова кругом идет! Так что... Ничего удивительного... Тем более, - она повернулась в воздухе, поудобнее устраиваясь, легла, словно на невидимое облако... Впрочем, и без него ей было вполне удобно, - на крыльях ветра так хорошо... Не живешь - грезишь..." - ее глаза начали слипаться, рука потянулась к щеке... Перекатившись на бок, девушка поджала колени к груди, сворачиваясь в клубок...
"Н-е-ет! - она поспешила отогнать сон. - Это не правильно - спать на крыльях ветра. Ветра - они ведь неугомонные баловники. Вечно снуют над землей, что-то придумывают... Еще унесут меня куда-нибудь не туда..."
Ей совсем не хотелось проснуться над бескрайним морем с землей, потерявшейся где-то по другую сторону горизонта. Можно и не найти пути назад. А девушке было слишком хорошо на этом острове, чтобы она согласилась покинуть его навсегда. Конечно, можно было бы заговорить воздушных духов. Но, поскольку воспоминания сна не покинули ее, караванщица не чувствовала себя готовой снова прибегать к помощи заговора.
"Мало ли что..."
Да, решила она, лучше, раз уж она не может обойтись без сна, устроиться спать на мягкой облачной кроватке во дворце или где-нибудь в густой травке, в тенечке. Так привычнее... И безопаснее...
"Только сперва вернусь во дворец..."
И она полетела назад, бурча себе под нос:
-И почему так всегда: получаешь некий дар, о котором прежде только мечтала... нет, даже не мечтала... хотя, конечно, мечтала... в общем, получаешь дар - и вместе с ним, так, в нагрузку - целую повозку всяких разных проблем и забот!
А потом она уснула. И ей снился прекрасный сон. Будто она - Хранительница города, молодая, красивая, могущественная и, главное - любимая. Потому что у нее был свой Хранитель. Такой же молодой, как и она, высокий, черноволосый... Не бог, но и не простой смертный... Впрочем, это было не так уж и важно. Она влюбилась бы и в обычного воина, купца, ремесленника. Главное, чтобы он любил ее всем сердцем...
"Какой замечательный сон!" - подумала Мати, проснувшись. Она не спешила встать с постели, нежась на мягких подушках, прикрыв глаза и растянув губы в блаженной улыбке. Продлевая мгновение, она стремилась сохранить в памяти каждый миг этого сна. И не важно, что, стоило немного задуматься, и сладкая греза стала бы видеться совсем не такой радужной, а, скорее, глупой, наивной... Какая Хранительница? Чародейка из сказки - может быть, наделенная даром легендарной эпохи - когда-то она мечтала ей стать. Но только не обычной Хранительницей, горожанкой, обреченной никогда не покидать границ своего оазиса, не видя снегов пустыни, живя пусть в золотой, но все-таки клетке. А Хранитель из ее сна... Да каким бы могущественным он бы ни был, разве могла бы она променять бога солнца, повелителя небес на какого-то смертного? Но этот сон... В нем она впервые не чувствовала себя одинокой.
