"Прости... - он вздохнул. - Это тяжело - отказываться от того, чем жил столько времени, даже если, будучи там, все время сомневался в существовании иного мира, мечтая лишь очнуться ото сна..."

"Я понимаю. Не сердись на меня, прошу! Я знаю, это эгоизм, но я так страстно мечтал о том миге, когда ты вернешься, и мои стены вновь станут обителью колдовского короля!"

"Колдовского короля..." - повторил Черногор, закрывая глаза.

"Я... Я опять расстроил тебя, да? Ты уже столько раз повторял, что подобное невозможно... Но ведь ты говорил так, потому что был уверен: тебе не выжить в схватке с Потерянными душами. Теперь же, когда боги сохранили тебе жизнь..."

"Они не должны были".

"Что такое ты говоришь! - боль в голосе духа смешивалась с негодованием. - Все здесь только об этом и мечтали! Молили Высших с зари и до зари!"

"Ладно, дух. Не будем об этом".

"Хорошо. Если ты так хочешь. Но... Пусть я всего лишь дух твоего жилища, прошу, позволь мне видеть в тебе того, кого зрит моя стихийная сущность!"

"Это неправильно".

"Что неправильно? Что? Все так, как должно быть! Потому что... Потому что если бы Высшие отняли у нас тебя, мы, все - и духи, и люди, - отвернулись бы от них, а без нашей веры они не просуществовали бы и мига!"

"Не говори так", - Шамаш нахмурился.

"Да, да, конечно, теперь, когда они исполнили все наши мольбы, нужно быть осторожными, чтобы не спугнуть их благосклонность..."

"Дух..."

"Я все понимаю: тебе нужно время. Чтобы выздороветь, поверить, что ты вернулся к нам, что это действительно случилось...."

"Да. Время".

"Я готов ждать столько, сколько потребуется! Сколько угодно!"

"А остальные?"

"Остальные - это кто? Колдовской народ, который тебя просто боготворит..."

"Я не хочу, чтобы они страдали, дух".

"Страдали?! О чем ты! Да сейчас они - самые счастливые создания на земле!"

Колдун молчал и домовой, сам того не желая, задумался над его словами. И даже в чем-то согласился. В конце концов, слуга не должен перечить хозяину:

"Да, повелитель, им будет тяжело. Какое-то время. Будет больно видеть тебя таким слабым, израненным... Они бы с готовностью приняли на себя твои раны, чтобы облегчить твою боль..."

"Я не об этом".

"Тогда, значит, об ожидании... Ждать всегда тяжело. А ждать возвращения того, кто, как кажется, уже пришел - особенно. Заглядывать в глаза, которые смотрят насквозь, не узнавая, не оставляя им даже права на жизнь, считая всего лишь призраками затянувшегося бреда. Но... Поверь, повелитель, сейчас они вряд ли что-то заметят. Все, о чем могут думать эти люди - чтобы с тобой все было в порядке".

"Чего они ждут от меня?"

"Чтоб ты побыстрее поправился! "

"Дух, - Черногор болезненно поморщился, - ты ведь прекрасно понимаешь, о чем я говорю! "

"Да, повелитель... Но что об этом сейчас-то? Не вовремя. И вообще, тебе сейчас нужен отдых, а не заботы и головная боль".

"Что-то случилось? - колдун насторожился. - Что-то, о чем я не знаю? Деревне угрожает опасность?"

"Нет, разумеется!" - поспешил заверить его дух, в мысленном голосе которого - трепете образов - почувствовалось некоторое успокоение. Ведь заботятся и беспокоятся о тех, кто дорог. И уж конечно никому не придет в голову волноваться по поводу созданий, в существование которых не веришь.

"Им нужна помощь?"

"Ничего спешного... - он говорил так, словно речь шла о каком-то пустяке, хотя, на самом деле, все было иначе. - Указать путь в грядущее".

"Разве они до сих пор не нашли его?"

"Нет. Они ждали тебя. Они не особенно верят в собственные силы, боятся ошибиться, надеясь лишь на твою мудрость..."

"Так не должно было быть..." - он шевельнулся, пытаясь сесть, но не смог, словно на груди лежал тяжелый камень, придавливая к земле, а в руках не было достаточно сил - ни обычных, ни магических - чтобы его сбросить.

"Лежи спокойно! Ты не должен... Ты нужен нам! Ты и сам не представляешь, как нужен! Наделенные даром... Знаешь, чем они были готовы заплатить богам за то, чтобы ты вернулся? Своим даром!"

"Нет!"

"Да, повелитель!"

"Для народа это губительная жертва! " - даже будучи совершенно обессиленным, не веря в то, что окружавший его мир - явь, он был готов бороться за него, за людей, не желая принимать нарисованную духом замка реальность, считая ее хуже смерти, потому что означала конец колдовского народа.

"Была бы, если бы это случилось, и так бы и произошло, если бы боги сами не возвратили тебя нам... - качая головой, задумчиво пробормотал домовой, а затем тяжело вздохнул: - Прости меня за то, что я ранил твою душу образами мира, которого на самом деле нет и никогда уже не будет, хвала богам. И я никогда не верил, что Ввышние потребуют от своего народа такой платы за твое возвращение. Не беспокойся, повелитель, они не забрали у колдовского народа тот дар, который составляет его сущность".

"Хорошо", - Черногор устало закрыл глаза.

"Повелитель, а ты..." - дух хотел спросить своего владыку, как тот себя чувствует, не нужна ли ему помощь, но колдун понял все иначе. Он опустил голову на грудь:

"Боги ничего не делают просто так. За их помощь всегда приходится чем-то расплачиваться. А поскольку сам бы я не смог вернуться... - на миг он замолчал, прислушиваясь к себе, затем же хмуро продолжал: - Впрочем, на сей раз боги были милосердны: они не забрали у меня колдовской дар, - горькая усмешка скользнула по сухим потрескавшимся губам, - просто сделали меня беспомощным калекой".

"Повелитель, все совсем не так!"

"Ты знаешь, что это правда, так же, как теперь знаю я. Мое тело практически лишено способности двигаться. И ничто, даже дар не может этого изменить".

"Время исцеляло и не такие раны..."

"Уж не пытаешься ли ты утешить меня, дух? Не трудись, не надо. Все нормально..."

"Видя бледность твоего лица и чувствуя боль души, мне не кажется..."

"Даже если бы ложь осталась тем последним, за чем мог бы спрятаться мой разум в стремлении избежать падения в бездну отчаяния, я не обратился бы к ней!"

"Конечно, повелитель, и я никогда бы не осмелился обвинить тебя во лжи, зная, что для наделенного даром нет ничего хуже. Все, что я хотел сказать: "нормально" это ведь не хорошо. Я вижу, как тебе плохо, и..."

"Остальные тоже знают?" - внезапно спросил колдун, заставив духа, озадаченного вопросом, надолго замолчать.

"Ты спрашиваешь меня, изменило ли твое ранение наше отношение к тебе? - когда он заговорил вновь, в его мысленной речи сквозила горечь обиды. - Все мы: я, другие духи, наделенные даром и лишенные ее, драконы, весь мир, который, если бы не ты, уже пятьдесят дней как стал пустотой, - боготворим тебя, любим сильнее, чем..."

-Я видел жалость в глазах Дубравы, - прервал его мрачный голос колдуна. - Так смотрят на собаку, покалеченную в схватке с волками. А я не хочу, чтобы меня жалели.

"Но что плохого в том, чтобы сопереживать чужой боли!"

-Вам придется забыть о жалости, если хотите, чтобы я остался.

"Неужели ты на самом деле готов бросить свой народ?! И из-за чего? Из-за любви, заботы... - дух был просто в отчаянии. Он не мог понять, что произошло с его хозяином, и это заставляло его страдать даже сильнее, чем вид его ран. Но он старался, очень старался понять. - Повелитель, это гордость не позволяет тебе увидеть, что на самом деле нами движет вовсе не жалость, а стремление помочь, отблагодарить..."