Хватило двадцати секунд, чтобы уговорить водителя развернуть автобус и снова направиться на север. Почти рекорд, подумал малый, плюхнувшись на то самое место, где еще не так давно сидел старик, которого теперь предстояло поймать.

Водителя била дрожь, но успокоительная сигарета помогала удержаться от паники. Разумеется, курить в автобусе запрещалось, но единственный закон, которому в настоящий момент повиновался водитель, сидел наискось от него – долговязый, с длинными светлыми сальными волосами, всклокоченной бородой и в джинсовой куртке с надписью «Never Again» на спине.

Всю дорогу малый спрашивал себя, куда мог податься этот престарелый похититель чемоданов. По словам водилы, старикан вышел на остановке «Платформа Бюринге», причем это была чистая случайность. И водитель рассказал про логику от противного, как старик достал пятидесятикроновую бумажку и спросил, докуда он сможет доехать за такие деньги.

Насчет платформы Бюринге водитель знал не слишком много, кроме того, что выходят на той остановке или садятся на ней очень редко. Но предполагал, что где-то в окрестных лесах имеется заброшенная железнодорожная платформа, откуда и название, и что поблизости должна быть и деревня Бюринге. Дальше деревни старик, по предположению водителя, навряд ли мог добраться. Все же он был староватый, а чемодан тяжелый, хоть и на колесах. Малому сразу стало поспокойнее. Он решил пока не звонить в Стокгольм шефу – одному из тех немногих, кто умел напугать человека еще больше, чем сам малый, причем исключительно и только силой слова. Малый поежился, представив, что скажет шеф, когда узнает, что чемодан пропал. Нет, лучше сперва решить проблему, а потом уж докладывать. А раз старикан до Стрэнгнэса не доехал и тем более не поехал еще дальше, то и чемодан удастся вернуть быстрее, чем малый опасался.

– Вот, – сказал водитель. – Вот тут у нас остановка «Платформа Бюринге»…

Он сбросил газ и встал на обочине. Теперь что, ему конец?

Но нет, он остался в живых. Правда, телефон его скоропостижно скончался под ботинком малого. А изо рта у малого горохом посыпались угрозы жизни и здоровью всех родственников водителя в случае, если тот попробует связаться с полицией, вместо того чтобы развернуть автобус и возвращаться во Флен.

Тут малый вышел, отпустив водителя вместе с его автобусом. Несчастный был так напуган, что не решился развернуть машину, а погнал дальше до самого Стрэнгнэса, встал посреди Садовой улицы и в состоянии аффекта вошел в бар отеля «Делия», где один за другим выпил четыре порции виски. После чего, к ужасу бармена, расплакался. После еще двух порций бармен протянул ему телефон – может, посетителю нужно кому-нибудь позвонить? Тут водитель разрыдался с новой силой – и позвонил домой своей гражданской жене.

Малый вроде бы разобрал на гравии следы чемоданных колес. Скоро все утрясется. И это хорошо, потому что уже смеркается.

Иной раз малому приходило в голову, что дела лучше планировать загодя. Вот и теперь он вдруг спохватился, что стоит посреди леса, а вокруг все темнее и темнее, скоро будет вообще хоть глаз коли. И что тогда?

Раздумья эти оборвались при виде обшарпанного, местами заколоченного желтого здания у подножия холма, вершину которого малый как раз миновал. Когда же в окне верхнего этажа зажегся свет, малый пробормотал:

– Ну, дед, попался!

Начатое дело Аллан закончил досрочно. Потом осторожно приоткрыл дверь туалета, пытаясь расслышать, что происходит на кухне. И его самые мрачные опасения тотчас подтвердились. Аллан узнал голос: малый рычал на Юлиуса Юнсона и требовал сообщить, куда девался «другой старый хрен».

Аллан подкрался к кухонной двери – в мягких тапках это получилось совершенно бесшумно. Малый использовал тот же прием захвата за оба уха, который прежде применил к маленькому человечку на мальмчёпингском автовокзале. И, встряхнув несчастного Юлиуса, продолжил допрашивать, куда подевался Аллан.

Аллан подумал, что малый мог бы удовольствоваться и тем, что нашел свой чемодан, – тот ведь стоял на полу посреди кухни. Юлиус морщился и кривил лицо, но даже не пытался ответить. Старый лесопромышленник – крепкий орешек, подумал Аллан и оглядел переднюю на предмет подручного средства защиты. Среди всякого хлама обнаружилось некоторое количество возможных вариантов: лом, доска, спрей от тараканов и пачка крысиного яда. Аллан остановился было на последнем, но не смог придумать, как заставить малого принять ложку-другую этого вещества. С другой стороны, лом для столетнего человека тяжеловат, а спрей… Нет, пожалуй, доска – это в самый раз.

И Аллан, ухватив свое оружие покрепче, в четыре стремительных для его возраста шага оказался за спиной у предполагаемой жертвы.

Жертва, видимо, что-то почувствовала, потому что в тот самый момент, когда старик уже примеривался, чтобы нанести удар, малый выпустил Юлиуса Юнсона и обернулся.

Он получил доской точно в лоб и постоял с секунду, вытаращив глаза, а потом грохнулся навзничь, ударившись головой о край обеденного стола.

Ни крови, ни стонов, ничего. Просто теперь он лежал на полу с закрытыми глазами.

– Отличный удар, – похвалил Юлиус.

– Спасибо, – сказал Аллан. – Где там у тебя, говоришь, десерт?

Аллан с Юлиусом уселись за стол, а у ног их покоился длинноволосый малый. Юлиус наполнил стопки и подал одну Аллану, а другую поднял сам. Аллан в ответ приподнял свою.

– Опаньки! – сказал Юлиус, отправив содержимое стопки в глотку. – Полагаю, это был хозяин чемодана?

Вопрос был скорее риторический. Пора, понял Аллан, объяснить чуть более подробно.

Хотя как тут объяснишь? Большую часть того, что произошло в этот день, Аллан и сам понимал с трудом. Он, однако, снова рассказал, как сбежал из дома престарелых, потом – как нечаянно прихватил чужой чемодан на мальмчёпингском автовокзале, и не скрыл подспудных опасений, что малый, лежащий теперь без чувств на полу, должно быть, гнался как раз за ним, Алланом. После чего принес искренние извинения Юлиусу, уши которого распухли и теперь пылали. На что тот едва не рассердился: не за что извиняться, наконец-то в жизни хоть что-то стало происходить.

К Юлиусу вернулся боевой дух: теперь самое время посмотреть, что же там, в чемодане! И, когда Аллан обратил его внимание, что чемодан заперт на замок, он попросил не говорить глупостей.

– С каких это, интересно, пор, замки стали останавливать Юлиуса Юнсона? – поинтересовался Юлиус Юнсон.

Но всему свое время, продолжил он. Прежде надо разобраться с этой проблемой на полу. Ничего хорошего, если малый очухается и снова займется тем же, на чем его прервали.

Аллан предложил привязать малого к дереву возле платформы, но Юлиус возразил, что если малый, очнувшись, заорет достаточно громко, то его услышат в деревне. Теперь там живут от силы несколько семей, но у каждой по разным причинам есть зуб на Юлиуса, так что все они возьмут сторону малого, им только дай повод.

Идея у Юлиуса была получше. Рядом с кухней имелась изолированная морозильная комната, где он хранил своих незаконно добытых и освежеванных лосей. В настоящее время все лоси в ней кончились и агрегат был отключен: Юлиус не любил гонять его вхолостую, электричества эта техника жрет просто прорву. Электричество у Юлиуса, разумеется, тоже было ворованное, за него платил Йёста из Скугсторпа, но ведь и воруя, надо меру знать, если намерен это делать и в дальнейшем.

Осмотрев морозилку, Аллан нашел, что это превосходная камера предварительного заключения без излишних удобств. Ее размеры – два на три метра – пожалуй, больше, чем малый заслуживает, но ведь и оснований мучить зря человека тоже нет.

Старики вместе оттащили малого в импровизированную предвариловку. Когда его усадили на перевернутый ящик в углу помещения и прислонили к стенке, малый застонал. Видимо, начал приходить в себя. Лучше не тянуть и запереть дверь как следует.