Мици Пайк умерла и завещала все свое состояние Сентервилльской христианской церкви. Сто восемьдесят семь тысяч пятьсот сорок два доллара пятьдесят три цента! Пол был на седьмом небе от счастья. Поговаривали, что состояние Фергуса было и того больше.

Да, Господь ему благоволил. Только посмотрите, как Он благословил его церковь. Открывались врата рая, деньги лились рекой.

Люди с корзинами для пикника разошлись по всему участку. Они расселись вокруг памятного камня, установленного на том месте, где будет располагаться кафедра. Лавонн Локфорд с тремя подругами пели торжественные гимны. Пол провел короткое собрание. Очень скоро солнце начнет нещадно палить, а он совсем не хотел доставлять своим прихожанам неудобства.

Стивен Декер появился с новенькой лопатой, к которой были привязаны три ленточки: белая означала чистоту Христа, зеленая — Его живое Слово, а красная — царственное священство всех верующих. Пол решил, что Роб Атертон должен символически обозначить начало строительства. Но Шила заявила, что ее муж настаивал, чтобы это сделала она. Поскольку Роберт Атертон внес тридцать пять тысяч долларов в фонд строительства, Пол посчитал, что его просьбу следует удовлетворить.

Стивен возражал:

— Если это должна сделать женщина, пусть будет Юнис.

Но если бы Юнис и попросили это сделать, она отказалась бы.

Земля на участке была твердой, однако Шила в легких босоножках уверенной походкой прошла вперед. В своем облегающем наряде она выглядела как кинозвезда: на ней были белые кожаные брюки и голубой топ с глубоким вырезом.

— Спасибо, пастор Пол.

Шила с улыбкой смотрела на него, беря лопату. Землю предварительно вскопали специально для нее, поэтому ей не составило труда вонзить лопату и отбросить землю в сторону.

— Аллилуйя! — воскликнул Пол, его переполняли эмоции. — Слава Тебе, Иисус!

К нему присоединились сотни людей, они вскидывали руки вверх и кричали:

— Слава Господу!

Кто‑то запел.

Шила смотрела на Пола сияющими глазами.

— Все это происходит благодаря вам, пастор Пол.

Пола переполняла гордость за свою паству. Посмотрите на них! Они действительно обладают пламенной верой. Неудивительно, что Господь благословил нас.

Сэмюель хотел вызвать скорую, но Эбби отказалась.

— Тебе же больно, Эбби. Только не говори, что я не прав. — Он видел, как она страдает, и ему было тяжело выносить это.

Она печально улыбнулась:

— Я хочу умереть в своем доме, Сэмюель. Я люблю тебя. И ты это знаешь. Но жить я больше не могу. — Губы у нее посинели, а лицо стало пепельного цвета. — Позволь мне уйти.

Сэмюель принялся искать нитроглицерин, но она отрицательно покачала головой и похлопала рукой по свежей простыне, которую приходящая медсестра застелила утром. Сэмюель повернул краник, чтобы в маску поступало больше кислорода.

— Сегодня состоялась торжественная церемония по случаю начала строительства нового здания церкви, — с трудом произнесла она.

— Не разговаривай, Эбби. — К глазам Сэмюеля подступили слезы. Он держал ее руки в своих, пытаясь согреть. — Я люблю тебя.

— Джентльмен всегда открывает двери для дамы.

Но Сэмюелю сейчас было не до шуток. Он с мукой прислушивался к ее дыханию. Дверь медленно открывалась, но не с его помощью. Он‑то делал все, что мог, чтобы этого не произошло. Он целый год старался удержать ее, а сейчас беспомощно смотрел, как дорогая Эбби уходит от него. Он хотел просить ее не торопиться, пожить еще немного. Ради него. Он знал, что это было бы самым жестоким проявлением эгоизма, к тому же бесполезным, и не стал настаивать. Господь ждал Абигайль домой.

— Сегодня состоялась торжественная церемония… — повторила она уже шепотом.

Может, она слышала, как гудели машины час назад? Или она хочет сказать о чем‑то совсем другом? Ее губы шевелились. Сэмюель наклонился, чтобы расслышать.

— Бедняга Пол. — Он почувствовал, как шевельнулись ее пальцы, еле ощутимо. — Молись за него. Молись…

Дыхание Эбби замедлилось. Сэмюель понял, что боль отступает, на ее лице появилось умиротворенное выражение. Глаза на миг засияли, словно кто‑то чиркнул спичкой и зажег в них невидимую свечу. Эбби глубоко вдохнула и медленно выдохнула. Тело ее расслабилось, голова повернулась к мужу, а на губах осталась легкая улыбка. Она была похожа на спящего ребенка. Сердце Сэмюеля на миг остановилось. Он так хотел, чтобы оно остановилось навсегда и он ушел бы вместе с ней.

Сэмюель поцелуем закрыл глаза Абигайль. Потом поцеловал ее в губы. Встал, подоткнул одеяло вокруг ее тела, пригладил рукой ее седые волосы и вышел из комнаты, очень осторожно закрыв за собой дверь, словно она просто заснула. Он направился в свой кабинет. Тяжело опершись о стол, опустился на колени.

— Господи, благодарю Тебя за все… Господи… Господи…

Сэмюель заплакал.

Внутренне сжавшись, Юнис расстилала одеяло для пикника, а Пол разговаривал с Тимом. Она пыталась улыбаться и выглядеть счастливой в этот замечательный день, но ей это не удавалось — ей хотелось плакать.

— Меня не интересует, хочешь ты играть или нет, — ворчал Пол, повернувшись спиной к остальным собравшимся и отчитывая сына. — Ты сейчас пойдешь и будешь делать вид, что тебе нравится, иначе всю следующую неделю просидишь в своей комнате.

Несколько человек поприветствовали Пола, он повернулся к ним, улыбнулся и помахал рукой. Тим презрительно ухмыльнулся:

— Вы все лицемеры.

Пол застыл на месте.

— Что ты сказал?

Тим выставил вперед подбородок.

— Вы все лицемеры, а ты из них самый отвратительный, — ответил он и неспешно пошел прочь.

Пол повернулся к Юнис. У нее сразу же свело живот. Ну вот, опять начинается.

— Эй, пастор Пол! Вы нужны нам здесь!

Пол, улыбаясь, поднял руку:

— Сейчас подойду, Марвин. — Он наклонился к жене, и глаза его стали холодными. — Тебе следует заняться твоим сыном, Юнис.

Она достала столовые приборы из корзины.

— Он нашсын, Пол.

— Ты относишься к происходящему еще хуже, чем он. Постарайся вспомнить, что ты моя жена. Сегодня самый важный день в моей жизни, а вы с Тимом стараетесь испортить его. Может, тебе стоит помолиться об этом? — Пол выпрямился и пошел прочь.

Стараясь не расплакаться, Юнис доставала содовую, салфетки. Помолиться,сказал Пол. Именно это она и делала — молилась. Тим был недалек от истины. И в этом заключалось все горе. Пол гнулся как ветка на ветру, если речь шла о других, но превращался в кремень для нее и Тима. Сегодня Пол весь день будет улыбаться, смеяться, шутить. Она поискала глазами Тима, он был с Ральфом и Лорел Хенсон. Как бы Тим ни злился, он всегда в конце концов выполнял просьбы отца. Неужели Пол не замечал этого?

— Вы выбрали хорошее местечко, Юнис, — сказала с улыбкой Лавонн Локфорд. — Можно нам присоединиться к вам?

Джесси Боэм махнула рукой в сторону дальнего конца участка:

— Наши мужчины все там, играют в софтбол.

Туда же направлялся и Пол.

— У них может случиться удар в такую жару, — сказала Ширли Уинк.

Они разложили свои одеяла вокруг Юнис.

— Знаете, я считаю, что это вы должны были символически обозначить начало строительства, а не Шила Атертон. — Джесси поставила корзину на свое одеяло. — Эта женщина еще та штучка.

Ширли фыркнула:

— Надо же додуматься надеть белые брюки на пикник!

— А еще топ с таким глубоким вырезом! — У Лавонн округлились глаза. — Отгадайте, что она хотела всем показать.

Юнис кашлянула, но женщины не поняли намека.

— Просто хотела показать всем свои формы, — пояснила Джесси.

Женщины засмеялись. Юнис покраснела и постаралась сменить тему, но разбор Шилы по косточкам продолжился.

— Я думала, у Марвина глаза вывалятся из орбит.

Еще одна дама из новых прихожан присоединилась к ним и вступила в разговор:

— Мой муж работал с Робом Атертоном, когда тот был женат на Молли. Это его первая жена.