Подобная годковщина происходит в основном именно от скуки и безделья. Когда корабль выходит в море на боевую службу и экипаж занимается делом, то число «зверкующих» годков-упырей резко уменьшается…

«Убийцу авианосцев», ракетный крейсер «Адмирал Фокин», на котором мне выпало служить, спустили на воду с верфей Ленинградского судостроительного завода имени Жданова 26 марта 1961 года. Если посчитать, то практически день в день за семь лет до моего рождения в этом же славном городе на Неве. Проект, по которому велась разработка нашего корабля, получил в СССР кодовый номер 58, а в стане наиболее предполагаемого противника – НАТО ему присвоили классификацию – KYNDA. Одновременно с кораблём разрабатывалось и его новое ракетное оружие. Это был первый отечественный надводный корабль с ракетным ядерным оружием на борту. На крейсере установили два ракетных комплекса новейшей разработки. Шестнадцать огромных (массой более четырёх тонн) крылатых ракет могли наносить со сверхзвуковой скоростью сокрушительный ядерный удар как по морским, так и по береговым целям противника. Это был по-настоящему новый, невиданный уровень ударной мощи для советских надводных кораблей того времени.

Всего с 1961 по 1963 годы на воду спустили четыре корабля-близнеца Проекта-58: «Грозный», «Адмирал Фокин», «Адмирал Головко» и «Варяг». Вообще-то, первый реально построенный ракетный крейсер Советского Союза первоначально задумывался не как крейсер первого ранга, а как эскадренный миноносец (эсминец) с довольно скромной боевой задачей: «борьба с эсминцами и лёгкими крейсерами противника». Однако впоследствии, после оценки реальной огневой мощи корабля, поставленная боевая задача стала куда более внушительная: «уничтожение авианосных группировок противника». А это уже задача не эсминца, а крейсера. Встал вопрос о переклассификации корабля. Вопрос окончательно решили летом 1962 – после того, как Никита Хрущев лично посетил первенца Проекта 58 «Грозный» и остался в восторге от красавца корабля и от результатов показательных стрельб. С тех пор все корабли Проекта 58 уверенно причислили к классу крейсеров, подклассу «ракетный крейсер» – корабль 1 ранга.

Крейсера-близнецы Проекта 58 с начала 60-х годов несли боевую службу в составе всех четырех флотов нашей страны. По-разному сложились их судьбы, и экипажи каждого корабля гордились тем, что служат именно на своём ракетном крейсере. Я, конечно, не могу быть полностью объективным, но мне иногда казалось, что у моряков ракетного крейсера «Адмирал Фокин» эта гордость выражалось как-то по-особому.

Когда я впервые ступил на палубу ракетного крейсера «Адмирал Фокин», он уже долгие шесть лет стоял на ремонте в «Дальзаводе». Ржавеющий, опутанный сетью кабелей и строительных лесов, корабль представлял из себя жалкую тень прежнего красавца-крейсера. В прошлом остались дальние походы и боевые службы у берегов Йемена, Кении и острова Маврикий. В настоящем – визг грохоток, сдирающих краску до металла, километры кабель-трасс, вытащенных с корабля на стенку (причал), и нескончаемые кучи строительного мусора. Единственное, что напоминало о славном боевом прошлом корабля – развивающийся на юте (корме) военно-морской флаг, начищенная до блеска рында (колокол), висевшая около покосившейся времянки рубки дежурного, и постоянно подкрашиваемая, гордая бортовая надпись: «Адмирал Фокин».

Интересная штука – человеческая натура. Даже, находясь на ржавом, вросшем в причал, полуразобранном корабле, на котором уже восемь поколений «Фокинцев» не выходило в море, всё равно ощущалась гордость за свою принадлежность к этому славному крейсеру. Эта гордость передавалась из поколения в поколение.

Когда на корабль приходили новые «духи» или «караси», годки обязательно строили их и пересказывали краткий курс боевой истории корабля: «А ты знаешь, дух, на какой ты корабль попал? Какая честь тебе оказана?… Это, душара, ракетный крейсер! Первого ранга! «Адмирал Фокин!» Куча дальних походов, боевых служб…» И дух растерянно обводил глазами строительные леса, ржавый «экстерьер» крейсера и понимающе кивал.

Если годки замечали в глазах карася некоторую неуверенность, то они непременно продолжали: «Этот крейсер, сынок, скорость тридцать четыре с половиной узла развивает!..» Новоиспечённый матрос вряд ли понимал много это «тридцать четыре с половиной узла» или мало, но по выражению лиц годков, чувствовал, что «достаточно» и он восхищенно кивал головой и цокал языком: «Мама дорогая, это же почти целых тридцать пять!..»

– То-то и оно! – ухмылялись годки, довольные произведённым эффектом.

Если же «молодой» продолжал проявлять хотя бы тень сомнения, то его непременно выводили на верхнюю палубу, на бак (нос корабля) и, как бы по секрету, сообщали: «Здесь у нас находится ЗИФ-101, зенитно-ракетный комплекс… Он сейчас демонтирован, но когда он здесь был, то… – такая мощь! …Ни один самолёт даже близко не подлетит!..» А когда карась уставал восхищенно кивать, годки хитро ухмылялись и, подмигивая друг другу, говорили: «А теперь, посмотри-ка налево, сынок.»

Чуть выше того места, где когда-то находился грозный ЗИФ-101, над строительными лесами, величественно возвышались четыре пустые трубы основной ракетной установки – главного оружия корабля. И когда карась стоял, обалдело задрав голову, и хлопал недоумевающими глазами, наступала кульминация: «А вот это, сынок, шестнадцать крылатых ракет с ядерными боеголовками. Одна такая штуковина – десять Хиросим!.. Как долбанёт – целый город в труху!

Эта аллегория напрочь взрывала молодое воображение! Последние сомнения испарялись, как дым. Карась стоял потрясённый, обводя восторженным, совершенно новым взглядом свой родной, заставленный строительными лесами корабль, и ещё в одной молодой душе зарождалась неудержимая гордость за то, что ему так повезло и он попал служить именно на этот мощный, настоящий ракетный крейсер первого ранга «Адмирал Фокин»!.. Под снисходительными взглядами улыбающихся годков рождался новый патриот– фокинец. Время пролетало быстро, и через несколько лет этот бывший дух, а теперь уже закоренелый годок, обходя те же самые строительные леса, выводил на бак новых представителей молодого пополнения и, хитро улыбаясь, говорил: «А теперь посмотри-ка налево, сынок…»

Так уж устроена человеческая природа. Человеку всегда хочется выделиться из толпы, хочется быть лучше окружающих, быть причастным к чему-то славному, героическому, хочется чем-то гордиться. И мы гордились. Гордились, что служим именно на славном ракетном крейсере первого ранга «Адмирал Фокин». Гордились, что мы – фокинцы! И мы писали домой, родным, письма, полные восторженных эпитетов по отношению к своему кораблю. И от этой гордости жить становилось немного легче. И немного легче переносились «все тяготы и лишения воинской службы». Мы скребли от ржавчины борта любимого корабля и с чувством абсолютного превосходства смотрели на проходивших мимо горе-мореманов с других «левых» кораблей…

Все поколения фокинцев, пока продолжался нескончаемый ремонт корабля в «Дальзаводе», мечтали выйти на нём в море. Все надеялись, что вот-вот придёт долгожданный приказ командующего флотом, форсированными темпами закончится затянувшийся ремонт, и они пойдут, наконец, на своём крейсере в дальний поход, рассекая волны экзотических океанов. Для восьми поколений моряков-фокинцев этой мечте так и не довелось сбыться. Им приходилось довольствоваться периодическими командировками на другие «ходовые» корабли, но и там, на чужих кораблях, они всегда оставались фокинцами, верными патриотами своего крейсера.

Эта история произошла за год до моего прибытия на корабль, рассказал мне её Роман Фролов.

Командиром крейсера в то время был капитан первого ранга Самофал. Уважаемый командир, отец матросам. Матросы его так и называли – Папа. В 1985 году, после шести лет ремонта, появилась реальная надежда, что осуществится заветная мечта «ремонтно-заводских» поколений фокинцев и весенний призыв 1984 года, выйдет, наконец-то, в море на своём ракетном крейсере. Папа в это верил. А раз верил Папа, верили и матросы.