Может, сдуру подпустят поближе.
Между тем обобравшие Особую роту закончили болтать. Одна, лет, наверное,
двадцати от роду, неуклюже махнула тяжеленным для нее мушкетом, указывая в
сторону перевала. Шарахнул, заставив пленников чуть присесть, выстрел, пуля
взвизгнула над головой Рокетта.
- Не знают, что с нами делать, - перевел, что услышал, солдат, знавший
джайсалмери. - Хотят отвести к мужчинам, мол, раз воюют, пусть сами и
разбираются.
- Хорошо бы, - вздохнул Рокетт. - Они-то нас сдуру перестреляют.
- А там нас увидит все войско. Представь, что о нашей роте скажут. Мол,
Особая-то она Особая, но деревенские девчонки поособее будут.
Поясняя взмах мушкета, девчонка что-то звонко прокричала.
- Хочет, чтобы мы шли к перевалу и шли шагах в пятидесяти впереди, и взяли
кувшины, - перевел солдат. - Иначе будут стрелять.
- Ага, себе бы что не отстрелили, - усмехнулся Рокетт.
- Скорее, кого-нибудь из нас сдуру пристрелят... Как хотите, а мне жить охота.
А уж если погибать, то хоть не так глупо. Пошли...
- Он прав, - скривившись, кивнул красный, как рак, Сюлли. Уж если было стыдно
Рокетту, ни в чем, в общем, не виноватому, то Сюлли сам завел роту в западню, не
удостоверившись, что лощина безопасна. Конечно, кто мог подумать, что опасность
исходит от безобидных цветочков? А капитан и должен. На то он и капитан, и его
приказ - закон более чем для ста человек. Сегодня обошлось - но что, если бы тут
проходили жаждущие поквитаться вояки равата Салумбара? Перерезали бы спящим
глотки - и все. - Пойдем.
Уже совсем не так, как утром, шаркая в пыли сапогами и явственно ощущая
глядящие в спины дула мушкетов, колонна Особой роты потянулась к позициям на
перевале. На душе у всех было на редкость паршиво. Когда их с кувшинами в руках,
под девчоночьим конвоем, приняли хохочущие до слез джайсалмерцы, темесское
передовое охранение шагах в семистах ниже по склону не скрывало ухмылок. Стало
вовсе тоскливо.
- Поздравляю, - буркнул Сюлли.
- С чем? С тем, что нас скоро выручат?
- Плен - это надолго, дорогой. Если, конечно, салумбарцы не узнают, что я был
при Мератхе. Тогда, боюсь, нас просто перевешают, и все. А так, может быть, мы
еще со здешними рудниками познакомимся. Или с тюрьмой раджи. Войны ведь
формально не было, так?
- Ну, - нехотя признал Рокетт. Нападение на страну через несколько месяцев
после заключения мира, да еще без объявления войны - и правда не слишком
достойное деяние. Странно, что раньше он об этом не задумывался. - Не было, и
что?
- А то что никакие мы не пленные, а бандиты. Знаешь, что скажет наш дорогой
подпол Меттуро, когда Салумбарец начнет переговоры? Что не знает никакого такого
капитана Сюлли, и никакая это не рота темесцев, а опасная банда дезертиров, и
если господину равату не трудно, пусть он выдаст преступников Темесе для суда. В
свою очередь, подполковник Темесы выражает равату Салумбара самое искреннее
почтение и гарантирует вознаграждение.
- А тот?
- Куда он денется, выдаст, - усмехается Сюлли. - Кому нужны сто дармоедов? Ты
не радуйся, как бы нас в самом деле не притянули за дезертирство. Это обычных
вояк бы помиловали. Нас будут долго и весело допрашивать следаки, и если не
удастся сводить их поспать в лощинке с цветами... Знаешь, не знаю, что будет
хуже: остаться у местных в рабстве или познакомиться с военным трибуналом.
Оба надолго замолчали. А Рокетт исподтишка рассматривал пленивших их девушек.
В сочетании с озорной розовой, голубой, желто-оранжевой и красной расцветкой
платьев-камизов и спускающихся едва ли не до колен покрывал мушкеты и сабли
смотрелись диковато. Увешанные оружием девицы горбились под тяжестью железа, но
при этом не утратили ни стати ни неосознанной, подсознательной чувственности.
Порой из-под покрывал озорно блестели насурмленные глаза, если налетал ветер,
могли на миг приоткрыться чувственные губы. Каждый раз местные смущенно хихикали
и спешили торопливо прикрыть лицо, оттянув покрывало книзу тоненькой смуглой
рукой. Держа в руках тяжелый медный кувшин (и как они таскают такие на голове?),
Рокетт пытался найти среди "конвоя" знакомое по снам лицо. Тщетно: ни одна из
них даже отдаленно не напоминала ту, из сновидений. Не было в них того огня,
который, как пламя свечи мотылька, манил Рокетта. "Милые девочки. Но с той, из
снов, ни одной из вас не сравниться!"
Переговоры между девушкой, которая пыталась командовать пленными, и высоким
чернобородым мужчиной с мечом-тальваром в видавших виды ножнах, были недолгими.
Мужчина скомандовал своим, воины быстро разобрали у девушек оружие, а потом
чернобородый занялся пленными. Окинув взором колонну, он сразу вычислил в толпе
командира и, насмешливо отсалютовав трофейным мушкетом капитану Сюлли,
по-темесски скомандовал:
- Рота, стройсь! В крепость шагом марш!
И уже не под прицелом трясущихся от страха девчонок, едва держащих в руках
мушкеты, а в кольце опытных, до зубов вооруженных ветеранов, рота Сюлли
отправилась в Кангру. Давненько, считай, со времен первой битвы при Мератхе,
крепость не видела такого количества пленных. Из-за перевала уводимых пленников
