просто посередке, а так, чтобы их дальнобойности хватило с места прикрыть всю
колонну, поддержав любую часть войск. Подполковник очень хотел не ударить в
грязь лицом, а что может быть обиднее, чем выбыть из боя по ранению и уступить
славу победы другим? Вот и приходиться париться в каске и кирасе, хотя за все
время пути от Маюрама их ни разу даже не обстреляли...
- Позовите местного! - распорядился подполковник. Хотя полком он командовал
всего неделю, но до того над головой Меттуро не раз свистели пули. Чего стоит
одна бойня под Мератхом и вторая, победоносная осада того же порта... - Пора бы
появиться этой чертовой Кангре!
Кангра - крошечная, мало кому известная крепостца на скале - с недавних пор
стала известна всему Аркоту и даже за океаном. Именно она, еще недавно
находившаяся в глубине Джайсалмерского государства, после мирного договора стала
пограничным форпостом последнего независимого царства в Аркоте. Царства...
Помимо воли под жесткой щеткой черных с проседью усов блеснула такая же жесткая
усмешка. Побежденному радже Валладжаху оставили лишь сам Джайсалмер и небольшой
кусок территории вокруг столицы. Граница нигде не проходит дальше, чем в
тридцати пяти милях от стен города. Но здесь, в Кангре, переданная Темесе
территория ближе всего подходит к Джайсалмеру. Восемнадцать миль по широкому
тракту - и перед глазами встанут стены столицы. Часов семь-восемь пути - и полк
войдет в город: когда во дворце такие события, войскам не до охраны внешних
стен.
Приказ командования прост и ясен: войти в город и потребовать от Валладжаха
отречься от престола в пользу дяди Бахадура, сторонника темесцев и верного сына
Церкви Единого-и-Единственного. Тогда магистр Фанцетти станет духовным владыкой
Джайсалмера. Ну, а подполковник (тогда, впрочем, уже наверняка полковник, а то и
бригадный генерал) Меттуро станет военным министром и заодно командующим
оккупационными войсками. "Клянусь святым Сиагрием и святым Валиандом, славные
будут перестановочки в их правительстве!" - подумал он.
Тем временем, под конвоем двух рослых пикинеров, привели "местного". Тощий - и
в чем душа держится? - черный от грязи и загара, один из заполонивших дороги
"святых нищих". На лбу - выведенный сандаловой пастой странный знак (местные
считают его трезубцем одного из своих богов, но больше он напоминает свечной
канделябр в покоях дивизионного генерала, тавалленца Бэйнса), а всю одежду
составляет черная от грязи набедренная повязка да деревянные четки на шее.
"Могли бы найти кого почище!" - морщится подполковник, но кому, как не бродячему
аскету, знать все дороги?
- Ты! - обратился к нищему командир полка. - Далеко Кангра?
Немолодой сержант-переводчик повторил слова подполковника на джайсалмери.
Проводник испуганно вздрогнул. "Боишься - и правильно, - отметил подполковник. -
С нами шутки плохи. Только попробуй обмануть, сволочь вшивая, только попробуй!"
- За перевалом, саиб, за перевалом, - прошамкал старик. - Но перевал вам еще
надо пройти.
- Что значит - пройти?
- Дальше земля Джайсалмера.
- Его стерегут?
- Все может быть, сардар...
- Дело говори! Что тебе известно?
Подполковник порылся в кармане и извлек пухлый кошель. Его приготовили
специально на такой случай. Кому-то серьезному и подношения нужны серьезные, а
чтобы подогреть трудолюбие простолюдинов, хватит и кошелька с серебром.
- Деньги мне ни к чему, - покрутил головой бродяга. - И не знаю я ничего
такого, что было бы интересно воинам - ни сколько в Кангре народу, ни сколько
пушек. Но я видел, как в город въезжал полковник и рават Салумбара Удай.
- Это правда?
Загорелое лицо подполковника скривилось в странной гримасе. Подчиненные не
удержались, изумленно воззрились на командира, но лицо Меттуро вновь стало
каменной маской.
"Так он выжил! А я-то надеялся..." Единственный сын равата, то есть герцога,
Салумбара был в отряде раджи Аштритхи, когда изменники закрыли ворота Мератха.
Когда все было кончено, головы всех оставшихся с раджой воинов насадили на пики
и в таком виде показали осажденным. А сам рават был в отряде адмирала Лала,
прорвавшемся из окружения.
С тех пор рават Салумбарский прослыл одним из самых безжалостных
джайсалмерских командиров. Он никогда не брал в плен темесцев, а сам раз за
разом уходил, казалось бы, от верной смерти, и хотя лично водил свой полк в
атаку, его ни разу даже не задели пули. Свои считали равата заговоренным, чужие
- колдуном-чернокнижником. Когда Бахадур станет раджой, надо будет потребовать
выдать проклятого равата Темесе. Как военного преступника...
Конечно, Фанцетти и ему подобные творили вещи куда худшие, но... Победителей
не судят, не так ли? В конце концов, это делалось во имя приобщения дикарей к
истинной вере и цивилизации.
- Ты уверен, что командует именно салумбарец?
- А что ему еще там делать?
Тоже верно, для инспекции хватило бы какого-нибудь капитана, самое большее
майора. Но полковник с большим боевым опытом, буквально накануне отправленный в
Кангру, может означать, что Валладжах обо всем догадался - тогда предстоит не
