вонь от мусорной кучи кружит голову, но сейчас эта куча - спасение. Пули

взвизгивают, со смачными шлепками входя в стенку, взбивают фонтанчики пыли,

разбрасывают отбросы, еще больше усиливая вонь, дырявят саманные стены, но не

могут нащупать уголок, где затаились двое.

- Они нас не найдут? - превозмогая боль в ноге, шепчет Амрита.

- Идти можешь? - вопросом на вопрос отвечает муж, наскоро осматривая рану.

Он и сам понимает, что спросил глупость: крупная мушкетная пуля ударила

наискось, снизу вверх. Чудо, что не перебила кость, но вся икра залита кровью и

разодрана. Опытный лекарь из тех, что прошли всю войну, поставил бы ее на ноги

за месяц - другое дело, ни лекаря, ни, тем паче, месяца у них нет. Услышав

выстрелы, темесцы на улице поняли, что к чему, и двинулись в последнюю атаку. Их

осторожные, но четкие шаги отчетливо слышны на ночной улице. Идут не торопясь,

осматривают улицу. Ни малейших сомнений: найдут. Попытаешься бежать, спокойно

расстреляют в спину засевшие на крышах. Да, одного он вроде бы ранил, а второго

пугнул - но кто сказал, что оба не могут продолжать бой, и что нет других

стрелков, выжидающих подходящий момент? И все-таки, если проскочить...

- Бежать некуда, - будто поняв его сомнения, "порадовала" жена. - Я осмотрела

улицу, шагах в сорока за поворотом - тупик.

Пратап почувствовал, как клокочет в груди бессильная ярость. Ведь как

чувствовал - нельзя было идти на поводу у девчонки, вдвойне нельзя спорить с

темесцами. Винить, на самом деле, некого: какой спрос с жены, ни разу не

видевшей живого (тем более мертвого) темесца? А вот с него, год провоевавшего с

северянами - спрос большой. На щеке уже чувствуется дыхание Амриты, в ее голосе

слышится неподдельный ужас - но и решимость.

- Пратап... Ты ведь не оставишь меня этим?

Воин вздрогнул. Он слишком хорошо знал, как спасались жены воинов от бесчестия

в прошлом. Всего обряда здесь, за мусорной кучей в грязном переулке, не

совершить. И снова жена поняла - а может, просто думала о том же...

- Хватит кинжала в грудь...

- Мы пока еще живы, Ам. Рано еще...

Он и сам бы не сказал, на что еще надеялся. Вроде бы надеяться совсем не на

что. Но поднять руку на жену не получалось. Почему-то вспомнились все ночи,

проведенные вместе, его рука на ее бедре и жар ее вишневых, доверчивых губ...

Бог воинов Аргхелаи, сам он готов умереть хоть тысячу раз, но погубить ее?

- Сюда! - странно, голос женский, но явно не Амритин. Кто тут может быть, в

такой-то час? Какая-нибудь нищенка? Но почему она не спряталась, когда услышала

выстрелы?

Оказалось - не нищенка. Высокая, красивая женщина, одетая богато и со вкусом -

и в то же время так, как обыкновенная женщина никогда не оденется. Вроде бы то

же чоли, то же покрывало, те же браслеты на руках. Но если Амрита при всем том

выглядела скромной и застенчивой, мирной и домашней, то незнакомка, кажется,

дразнила каждой деталью своего одеяния, каким-то томным, хрипловатым голосом,

исходящим от нее ароматом благовоний, искусно подведенными полными губами,

огромными (а от подводки кажущимися еще больше) и выразительными глазами. Даже

покрывало, почти скрывавшее лицо жены, у незнакомки едва прикрывало голову,

выставляя на всеобщее обозрение черные, как смоль, волосы, украшенный

драгоценностями пробор...

Женщина отличалась от Амриты, как роза от скромного клевера. Он бы, конечно,

не променял этот клевер ни на какие цветы, но и ему вмиг стало жарко от одного

взгляда на нее.

- За мной! - негромко, но решительно скомандовала она. - Я вас выведу.

Пратап подхватил жену на руки. Он едва протиснулся в узкую щель: все-таки он

был куда крупнее незнакомки. С виду несокрушимая стена оказалась искусно

раскрашенной доской, за ней открывался узкий лаз, ведущий вглубь квартала.

Незнакомка ловко протискивалась в темную щель, умудряясь почти не пачкать

одежду.

Лаз закончился, они очутились в небольшом, запущенном саду, в котором чернела

громада дома. Видимо, тут жил преуспевающий купец... Точнее, преуспевавший до

войны. Теперь-то, похоже, у хозяина нет денег ни на сад, ни на сам особняк -

вон, как почернела и покосилась дверь...

- Это дом моего... ммм... знакомого, - хихикнула женщина. - Кстати,

знакомьтесь, меня зовут Лачи.

- Лачи, мы тут в безопасности? - поинтересовалась Амрита, пока муж перевязывал

ей ногу. Повязка тотчас набухла кровью, но на землю кровь капать перестала.

Теперь, если у темесцев нет собак, можно уйти.

- Пока да, - женщина облизнула накрашенную губку. Пратап отвернулся,

сосредоточил взгляд на узорах на покрывале жены. "А ведь ей, наверное, и

двадцати лет нет, - подумал он. - Совсем девочка, а такая... Как такое допускает

отец?" Впрочем, не стоит пенять на поведение спасительнице. - Ненадолго.

Подумав, Лачи добавила:

- Доску они найдут, они же знают, где вы сидели. Потом проникнут сюда. Если

твой муж, дорогая...

- Амритой меня зовут...

- Дорогая Амрита, - как ни в чем не бывало, продолжила Лачи. - Если твой муж

не божественный воитель Аргхелаи, лучше поспешить.

- Вы правы, - произнес Пратап. Кто бы ни была женщина, она избавила его от