– Всегда кажется, что должен быть более легкий путь. Я тоже попыталась улыбнуться.

– Мои двоюродные сестры и братья, дети маминых сестер – в моем возрасте у них уже были свои семьи. Те, что младше, занимаются спортом или коллекционируют марки, или кукольную мебель. Двое учатся в колледже, Анни хочет быть морским биологом, а Вильям – учителем младшей школы. Мир Других для них словно не существует. Даже Чарли говорит, что он почти забыл, кем был мой отец, хотя если кто-то и должен это хорошо помнить, то это он.

На минуту я замолчала.

– Я даже не знаю, как мои родители познакомились. А ведь это странно, разве нет? То, что мисс Совершенно Нормальная полюбила мистера Загадочность. Знаю только, что до замужества мама работала в цветочном магазине. Что случилось с системой безопасности? Если у меня должен был открыться дар, то почему у меня не было учителя? Почему бабушка не оставила параграфа в завещании о том, чтобы кто-то опекал меня? Она только научила меня превращать вещи. Значит, знала, что я что-тоунаследовала!

Несколько минут Иоланда молчала, а я пыталась справиться с чувством вины за свои ненужные откровения.

– Я не верю в судьбу, – сказала она наконец, – но я верю в… исключения. Я считаю, что все, за счет чего существует наш мир – это результат совпадений, счастливых или иных. Возможно, твоя бабушка предположила, что ты можешь быть исключением. Возможно, она завещала, наоборот, оставить тебя в покое во что бы то ни стало. Представь, что ты занимаешься с учителем, и он заявляет, что перемещаться в не-пространстве невозможно?

В этот вечер я не смогла читать – книги про Других навевали тоску, а прочее чтиво было настолько оторвано от жизни, что казалось глупым. Даже «Дитя призраков», любимое вот уже десять лет утешение, не смогло меня увлечь. Конечно, с моим необычным зрением чтение становилось проблемой, но все-таки иметь дело с четким черным шрифтом на белом фоне было проще, чем со всем остальным. Я старалась изо всех сил ровно держать книгу и не двигать головой – в противном случае текст тут же разбегался в разные стороны. Это было похоже на зазывающие надписи на обложках книг, типа «Эта история настолько правдоподобна, что герои готовы сойти со страниц!». Не знаю, как герои, но буквы сходили со страниц элементарно. Особенно это сбивает с толку, когда читаешь журнал «Пекарь». Беря в руки этот ежемесячник, я каждый раз чувствовала гордость за свою профессию, к тому же там было над чем посмеяться. Мама каждый год продлевала мою подписку в качестве подарка. Сюрприз.

На полчаса я закрылась с ноутбуком в туалете.

Мне потребовалось собрать все мое мужество, чтобы нажать кнопку подключения к сети, но ничего необычного не произошло. Фух. Наверное, глобонет как компьютерная сеть сама по себе не так уж и опасна. Я знала, что официальная точка зрения состоит в том, что эта сеть – целиком и полностью изобретение людей, но разве человеческая официальная точка зрения может быть иной? Если допустить, что в сети много вампирских разработок, то объясняются сразу две вещи: первое – откуда у вампиров столько денег, второе – почему любая власть на этой планете, неважно, будь то правительство, экологическая, социальная служба или бизнес, так фанатично ненавидит кровопийц. Однако, поскольку мой ноутбук до сих пор не взорвался, а из экрана не выскочила и не набросилась на меня какая-нибудь ужасная тварь, можно было сделать вывод, что в глобонете все же достаточно и человеческого, чтобы поддерживалось определенное равновесие.

Я просматривала свою почту, чтобы убедиться, не пропустила ли я каких-то важных сообщений. Обычный глобонетовский спам. «Космическая экскурсия всего за сто тысяч мигов». «Пластическая хирургия: мы гарантируем, что сделаем вас такой же красивой, как Нефертити, а если нет – вернем вам деньги». А лицо тоже вернете? Не думаю. «Обучайтесь заклинаниям на дому в свободное время – начните зарабатывать миллион и живите вечно». Мне всегда казалось, что жить вечно – это столь же реально, как и зарабатывать миллионы. Не знаю, сколько лет Иоланде, и сколько – ее учителю. Лет четыреста, наверное.

Я ответила на несколько писем. В последние пять месяцев я стала реже заходить в зоны сети, посвященные Другим. А ведь я могла дать ответы на многие обсуждаемые там вопросы. Удавалось ли когда-либо человеку, побывавшему в плену вампиров, спастись? Случалось ли когда-либо вампиру и человеку вести беседу на равных? Была ли вообще хоть одна беседа между человеком и вампиром, после которой вампир бы уходил, оставляя человека целым и невредимым? В процессе поиска возникал еще один, не менее важный вопрос: было ли хоть одно интервью с вампиром неподдельным? Мне не хотелось проверять. Хотелось и дальше притворяться, что Корица (мое сетевое прозвище вот уже семь лет) – обыкновенная женщина, в жизни которой не происходит ничего необычного.

Когда я вышла из туалета, на улице еще только смеркалось. Мне казалось, что ночь никогда не наступит. Пожалуй, впервые в жизни мне хотелось, чтобы темнота сгустилась как можно быстрее. Прежде мне всегда хотелось, чтобы свет солнца никогда не мерк. Зимой мне было куда тяжелее вставать в четыре утра, когда до рассвета еще далеко, другое дело – летом, когда ко времени моего прихода в «Чарли» уже светало.

Я сидела на балконе с чашкой ромашкового чая и ждала, ощущая, как сгущается темнота, словно что-то оседает на мою кожу.

В этот раз я услышала его приближение. Не знаю правда, почему я говорю «услышала», ведь уши здесь не при чем. И я не видела, как он идет через сад, но тем не менее знала, что он уже здесь. Все-таки это было ближе всего к «слышать», как ночное зрение ближе всего к «видеть».

– Добраться сюда становится все сложнее, – сказал он.

– Да? – переспросила я. – А, это наверное новые охранные знаки Иоланды. ООД поставили здесь маятники и, может быть, что-то еще.

– Маятники? – повторил Кон.

– Ты знаешь, – сказала я. – Должен знать. Их использует ООД – они фиксируют всех Других в зоне своего действия. А показания считываются с экрана монитора.

– Я практически не имел дела с ООД. Вампирский Дон Кихот. Но значит ли это, что я – Санчо Панса?

– Не важно. Дело в том, что ООД считают, что таким образом они меня охраняют. Поэтому я попросила Иоланду обезвредить все их штучки, которые могут тебя заметить.

– Иоланду?

– Хозяйку дома.

– Ты рассказала ей обо мне? Я фыркнула.

– Она сама мне рассказала. Оказывается, она знала с самого начала. Она мастер амулетов. Очень полезно иметь на своей стороне такого человека.

Кон молчал. Я его понимала. Если бы он втянул в наше предприятие какого-нибудь своего друга, мне бы это тоже не понравилось. Моя голова была так занята другими мыслями, что пока я не взяла его за руку, я и не подумала о нашем предыдущем, тяжелом свидании, а потом было уже слишком поздно.

Он вынырнул из задумчивости – наверно, решал, как быть с еще одним человеком, свалившимся его голову. Его пальцы обвились вокруг моих. Я выждала приличия ради секунд десять, потом отключила кнопку сдержанности.

– Послушай, – сказала я, хотя его восприятие, наверно, еще меньше походило на «слух», чем моя способность предвидеть его появление. Как ни странно, показать ему мою новоприобретенную дорожную карту получалось легче, нежели самой разбираться в ней. Да ведь он знал и язык, и ландшафты той страны.У меня появилась отличная идея: в следующий раз, когда Меня пригласят в ООД на очередной сеанс технического потрошения, взять с собой Кона. «Пат, знакомься, это мой друг, он вампир. Не волнуйся, хозяйка дома, в котором я живу, – Мастер оберегов на пенсии, ну, почти на пенсии, – сказала, что с ним проблем не будет». Ну да. Если уж говорить о людях, свалившихся на голову, то можно представить реакцию Пата – и все встанет на свои места.

Но я смотрела в зеленые глаза Кона и выравнивалаего – или себя. Это как взять кого-то за плечи и развернуть в правильную сторону, ткнуть пальцем в нужное место на карте со словами: «Посмотри! Вот та гора, к которой мы сейчас подъезжаем!».