– Тяжеленько, правда? – сказал Пат.

– Неправда, – ответила я.

Мы проехали еще через пару пятен вроде первого, и после каждого раза я все сильнее ненавидела программу нательной брони. Из-за нее я чувствовала себя как в ловушке – так, будто, очнувшись, опять окажусь у костра, а на противоположной стороне будет сидеть куча вампиров.

Поездка выдалась долгой. Миль тридцать или около того. Я их все запомнила.

А потом мы добрались до действительно скверного пятна. Джесс снова ударил по кнопкам, но в этот раз ощущение ловушки было реальным – меня держали, пока нечто скользило вглубь меня, вытягивало длинные когтистые лапы и сжимало…

Большое, огромное пространство. Здание; где-то там, наверху – потолок. Старая фабрика. Подмостки там, где рабочие когда-то обслуживали машины. Окон нет. Гигантские квадратные вентиляционные шахты, ряды безмолвных машин, сплетения труб, как агонизирующие змеи…

И глаза. Глаза смотрят. Каждый взгляд – как плевок кислотой. Бесцветные. А какого цвета ЗЛО?..

Очнувшись, я услышала собственный крик и тут же осеклась. Даже ребята выглядели потрясенными. Я видела следы шин на дороге перед нами, где Джесс дал задний ход. Хорошо, что водителя не затянуло. Я зажала рот руками и еле выдавила:

– Простите…

– Брось, – покачал головой Пат. – Не закричи ты, это пришлось бы сделать мне.

– Что дальше? – осведомился Джесс. Оба посмотрели на меня.

– Возможно, это и есть то здоровенное пятно скверны за усадьбой, – неуверенно сказала я. – Я вам говорила, что там было пятно. Мы уже далеко забрались к северу от озера, так ведь? Кажется, мы заехали достаточно далеко, но я все еще не вижу озера за деревьями.

– Да, – сказал Джесс. – Дорога проходит здесь, потому что поблизости находятся большие поместья… То есть находились.

– Хорошо, – сказала я. – Так пойдем. – Я открыла дверцу машины и с трудом выкарабкалась наружу. Это все благодаря тискам технологии ООД, особенно в последний раз, когда она не сработала. Я похлопала себя по животу, как если бы хотела проверить, что я до сих пор здесь. Вроде бы да. Рана на груди зудела как бешеная: своеобразный неровный зуд, чье действие усиливается регулярными пронзающими вспышками боли.

Мой складной нож, казалось, хотел прожечь дыру в хлопчатобумажном кармане и добраться до ноги. Я обхватила его пальцами. Жар, по-видимому, был мнимым, и, наверно, поэтому ощущение поджаренностиуспокаивало. Не оглядываясь, я направилась в чащу. Я знала – парни идут за мной, а первый шаг следовало сделать не задумываясь, иначе я вообще осталась бы на месте.

Я не утруждалась попытками выяснить, где оканчивается пятно скверны: просто спустилась к берегу и повернула направо. Идти по берегу, пусть пересеченному – сплошь галька, и валуны, и груды вынесенного водой мусора – было все-таки лучше, чем пробираться через лес. Здесь я оказалась на солнце, а воспоминания остались в чаще. По берегу я до сих пор не ходила.

Пятно скверны оказалось тем самым. Я очень быстро вышла к дому. Сумела наполовину убедить себя, что мне нравится ходить возле озера. Я люблю гулять у воды в солнечном свете, и с удовольствием гуляла у этого озера. Раньше. Я остановилась от неожиданного приступа дурноты и ждала своих спутников.

– Не уверена, что смогу, – выговорила я, и мой голос снова начал меняться, как прошлой ночью, когда я рассказывала им, что приближения вампиров не услышать.

– Сейчас день, и мы с тобой, – не без сочувствия сказал Джесс.

– Что, если мы вернемся к машине, а она не заведется? – резко спросила я. – Нам в жизни не выбраться из этих лесов до темноты.

– Заведется, – заверил Пат. – Ты в безопасности. Держись. Мы пойдем вверх по склону к этому дому, очень медленно. Дыши глубже. Я пойду слева от тебя, Джесс – справа. Мы будем идти так медленно, как ты захочешь. Эй, Джесс, помнится, твой племяш уговорил вас всех купить ему щенка. И как там он с ним управляется?

Сработано было хорошо. История о щенке довела меня до подножия ступеней. К этому моменту Пат уже поддерживал меня за локоть, потому что я ловила ртом воздух, как пыхтящий демон – только они дышат так всегда. Но рука на локте напоминала, как меня конвоировали вверх по лестнице в прошлый раз.

– Нет, – сказала я. – Спасибо, но отпусти меня. Понимаешь, в тот раз я тоже шла с чужой помощью.

Ступеньки крыльца скрипнули под моим весом. Как тогда. Но, в отличие от прошлого раза, они скрипнули и под весом моих спутников.

Чувствуя себя как во сне, я прошла через все еще приоткрытую переднюю дверь и, повернув налево, направилась через огромный холл к бальной зале. Сейчас было светло, и, посмотрев вверх, можно было видеть, где изгиб роскошной лестницы превращался в верхний коридор. Когда-то его ограждала не менее роскошная балюстрада, но теперь часть балясин растрескалась или выпала. В углублениях резьбы до сих пор блестела позолота. В темноте я только почувствовала, что перила скользкие. Да мне было и все равно.

Бальная зала оказалась меньше, чем я помнила. Конечно, она была большая, намного больше обычных комнат, но в моей памяти она раздулась до размеров небольшой деревни, а на деле – всего лишь четыре стены да пол. Для бальной залы, наверное, даже не слишком большая площадь. Люстра в свете дня не могла скрыть свою потрепанность; в ней все еще торчали огарки свечей, а пол внизу был весь закапан воском. Мой угол, и окна в обеих стенах, которые две долгие ночи и день делили мой мир на…

Я содрогнулась.

– Успокойся, Светлячок, – сказал Пат.

Меня заранее тревожил вопрос об оковах на стенах. Я собиралась снова прикрыться щитом забывчивости: когда Пат и Джесс спросят о вторых кандалах, тех, что с обережными знаками, придется ссылаться на потерю памяти.

Оков не было вообще. Только дыры в стенах. Я чуть не рассмеялась. Спасибо тебе, Бо, мысленно поблагодарила я. Ты оказал мне услугу.

Пат и Джесс изучали дыры, одновременно Пат все так же вполглаза следил за мной. Дыры были рваные – как будто кто-то в ярости вырвал оковы из стен. Этот кто-то, разумеется, был вампиром: человеку такое не под силу. Но я догадывалась, что ярость была точно дозирована. Ярость разочарования – возможно, испуга, – или по приказу? По приказу, подумала я. Сомнительно, чтобы банда Бо хоть шаг делала без его указания. Как бы там ни было, теперь мне не нужно было рассказывать про оковы с обережными знаками.

Они, конечно же, захотели знать о происхождении второй пары дыр.

– Здесь сидела я, – ответила я, указывая на дыры ближе к углу.

– А это? – Джесс стал на колени рядом со вторым рядом дыр.

– Не помню, – автоматически отбарабанила я. Повисла тишина.

– Давай договоримся, что ли, – вздохнул Пат. – Ты прекратишь говорить «не помню» и сделаешь нам одолжение – скажешь правду: «не хочу говорить о том, что помню», а?

Последовала еще более долгая тишина. Пат смотрел на меня. Я встретила его взгляд. Прошлой ночью он задерживал дыхание, пока не посинел. Он уже решил доверять мне, даже зная, что я лгу о произошедшем. От этого на душе стало прескверно, пока мне не пришло в голову, что во вчерашней демонстрации крылся и другой смысл: не только то, что Пат, Джесс и Тео хотели доверять мне, но и то, что они понимали – иногда приходится лгать.

– Договорились, – кивнула я.

– Итак, – сказал Джесс. – Эти вторые дыры? Я глубоко вздохнула.

– Не скажу.

– Хорошо, – спокойно кивнул Джесс. – Я думаю, эти дыры – от других оков. Оставайся они пустыми, пока ты была здесь, Раэ, ты так бы нам и сказала. Значит, здесь, видимо, содержали еще одного узника, и именно о нем ты не хочешь нам рассказывать.

Я промолчала.

– Интересно, – задумчиво произнес Джесс. Пат, хмурясь, выглянул из окна.

– Кандалы не входят в стандартное оборудование бальной залы, следовательно, кровопийцы поставили их специально. Вырубка вокруг дома тоже свежая. Логично предположить, что и это сделали они. Зачем?

Молчать в ответ на это было чуть-чуть легче. Если не знать, это кажется очень странным. А об истинной причине они не догадаются. Надеюсь.